Увидев это чудо, подобное сказочному Буяну, возникшему ниоткуда, окрестные чуваши собрались на курултай и отправили послов к московскому князю – проситься в подданство. Со Свияжска и началась новая военная кампания, в ходе которой русские заняли «горную» часть казанского ханства.

В самой Казани снова начались трения меж местной знатью и крымцами. Последние хотели решить все вопросы привычно – силой оружия, да не тут-то было, казанцы объединились и выгнали чужаков из города. Те бежали, бросив дома и семьи, но до родного Крыма знатные мурзы так и не добрались, на Каме их встретили царевы люди, «многих побили и потопили, и в плен взяли».

В августе 1551 года казанцы выдали русским своего хана – четырехлетнего Утямишь-Гирея и его мать Сююмбике. Патриаршая летопись сообщает: «Они (казанцы) послали к Шигалею и к воеводам бити челом, чтобы государь пожаловал, гнев свой им отдал, а пленити их не велел, а дал бы им на царство царя Шигалия, а Утемыш-Гирея царя государь к собе взял и с материю Сююнбика-царицею».

Ворота великого города снова открылись перед Шах-Али. Но въехал в них уже другой человек – старая обида, нанесенная казанцами, еще помнилась. Куда делся тот мягкий и мнительный Шах-Али, любитель застолий и умных бесед? С новым ханом в Казань пришли 500 стрельцов и 300 касимовских татар, в тот же день все русские пленники города числом 2700 человек были отпущены на волю.

Иван Грозный внимательно следил за происходящим в Казани, постоянно усиливая «русское влияние». Действовал мудро, кнутом и пряником. В Казань без промедления высылается «царево жалование» и подарки для знати и самого хана, уже получившего в полное распоряжение гарем умершего Сафа-Гирея за исключением царицы Сююмбике.

В тот же месяц отпустил царь и великий князь в Казань к царю Шигалею боярина своего князя Дмитрия Федоровича Палецкого да с ним дьяка Ивана Клобукова. А с ним послал к царю Шигалею великое свое жалование, платье, и суда, и деньги, также и царице его, которую в Казани взял Сафа-Гирея царицу; а князям казанским и городецким многое свое жалование послал, платье, и деньги, и сукна. А о попечении просил царя земле Казанской жалованное слово за службу, и о полоне о попечении просил, чтобы по шертным грамотам полон русский весь освободили; а не освободят полон, и государю, видя христианство в неволе, да того не терпеть, сколько ему милосердый Бог поможет.

Помимо подарков получил Шах-Али еще 300 стрельцов с огневым боем и четкие инструкции действий:

А к царю с князем Дмитрием о попечении просил, чтобы царь памятовал великого князя Василия жалование и царя великого князя Иоанна жалование, чтобы государю на Казани прямил по шертным грамотам, как правду дал, и полон русский весь освободил, а укрепил бы Казань крепко государю да и себе, как Касимов городок, чтобы при нем и после его было неподвижно, и кровь бы с обеих сторон перестала течь вовеки.

Но мирно, как в Касимове, не получилось. Бывало, в день на улицах Казани убивали по 70 человек. «Цепной пес русских Шигалей» сразу начинает зачищать город от скверны, первыми были схвачены участники заговора и убийцы брата Джан-Али. Не щадил Шах-Али и знатных татар, не желавших освобождать русский полон. Отдадим должное: за краткое время третьего правления Шах-Али в Казанском царстве было освобождено множество русских пленников.

Но кровожадным Шах-Али все-таки не был и пытался как-то примирить казанцев с русскими.

В одной из речей он снова объясняет приближенным, почему так важен союз Казани с Москвой: «Когда Орда была едина, а Русь раздроблена, Орда держала верх, а Русь ей подчинялась. Сейчас в Руси единый князь, а Орда расколота – за Русью сила!» Не зря при московском дворе его считали «зело умным».

В то же время Шах-Али пытается отстаивать целостность государства, просит русского царя вернуть Казани горную часть. Он горячо защищает ислам и даже пробует перечить великому князю, не желая пускать в Казань стрельцов. Ивану IV это надоедает, он требует у Шах-Али сдать город русскому гарнизону. Или отречься!

И тут Шигалей удивляет: прибывшему с войском Адашеву он заявляет, что сдать город русским он никак не может; это значило бы «изменить государству и вере и окончательно наложить руку на мусульманскую землю, а покинуть столицу и сойти с престола он готов».

Татищев так описывает безвыходность положения Шах-Али и его терзания:

…а прожить мне в Казани не можно, в Ногаи казанцы послали царя просить, а я иду в Свияжский городок, иначе мне от них быть убитым.

И тут же – его решительные действия:

Той же зимой марта 6 в первую неделю святого поста выехал царь Шигалей из Казани на озеро рыбу ловить, а с ним многие князи и мурзы казанские и городецкие и все 500 стрельцов великого князя. И выехав из Казани, царь сказал казанцам князям и мурзам: «Хотели вы меня убить и били челом на меня царю и великому князю, чтобы меня свел, а то я над вами лихо сделаю, а дал бы вам наместников. И царь князь великий велел мне с Казани съехать, и я к нему еду, а вас с собою веду, там разберемся». И приехал со всеми теми людьми во Свияжский город, а воеводы его встретили на Волге, и вывел с собою царь князей казанских и мурз 84 человека.

Мирного перехода власти все равно не получилось. Хотя Шах-Али и вывел за собой главных смутьянов, оставшиеся в городе казанцы закрыли ворота перед русским воеводой и войсками, направлявшимися в крепость, и позвали на престол астраханского царевича Ядыгар-Мухаммеда. Того самого, которого так ласково принимал в Касимове Шах-Али.

В том же 1552 году в русских хрониках появляется очень важная для нас запись:

А царю Шигалею велел ехать и со царицею в Городок… В том же году в мае выехал к государю из Астрахани царевич Кайбула… и царь государь пожаловал, дал ему город Юрьев и с данью, и жениться ему позволил; и у Шигалея царя взял Шигалееву племянницу, Еналея царя дочь. В том же году поставлен Шацкий город в Мещере, а ставил его воевода князь Дмитрий Семенович Шастунов…

Все мы помним по школьному курсу истории, что царь Иван Грозный взял Казань в 1552 году, что была долгая осада, кровавый штурм и резня в поверженном городе. А ведь присоединение Казани к Руси должно было стать мирным. К этому имелись все предпосылки. Однако казанская знать выбрала иной путь, а новый хан Ядыгар-Мухаммед предпочел забыть о своей клятве верности московскому князю.

Шах-Али недолго оставался в Свияжске. По воле великого князя он перебрался в Касимов к женам и оттуда был внезапно вызван в Москву, где получил подтверждение своего статуса касимовского царя со всеми вотчинами. Получил он и новые земли, все, какие просил, именно при нем Касимовское царство выросло до размеров «…от Касимова на двести верст». Кроме того, хан выпросил у царя разрешение жениться на Сююмбике, потому что очень хотел наследника.

Иван Грозный выдал пленную казанскую царицу Шигалею, но с наследником попросил повременить – были более важные дела. Для начала нужно было написать письмо родственнику хану Ядыгару в Казань с предложением явиться с повинной к великому князю и открыть ворота перед русским воинством, тем самым избежать кровопролития.

Государь ж наш смирение показывал, ибо ведал, что Господь гордым противится, а смиренным благодать дает, и велел царю Шигалею от себя послать царю Едигеру-Магмету грамоты, поскольку от его роду есть, чтобы ему в том поверил, от государя нашего не остерегался, поехал из города к государю нашему, государь его пожалует.

Хан Ядыгар ответил грубо, бранил в письме и Шигалея, и великого князя, и все русское воинство, и веру Христову. Стало ясно: без штурма не обойтись, русское войско снова идет на Казань. Кстати, в описании похода упоминается и тот самый касимовский сеитов полк: «И тут к государю пришел из Городка Аксеит Черевсеев со всеми городецкими князями, и мурзами, и татарами, а шел сеит на Монсыров угол; и государь велел ему идти с ертаулами вместе» (ертаул – передовой полк).