Но не только отдельные представители интеллигенции высказываются с критикой коммунистического режима в Армении, как это происходит в случае с русскими диссидентами; протест принимает всенародный характер и формируются различные движения.

24 апреля 1965 года впервые в советской Армении открыто, на официальном уровне, отмечается День памяти геноцида; организуются такие мероприятия, как концерт в оперном театре Еревана, на котором присутствуют руководители коммунистической партии. Но мероприятия, посвященные памяти геноцида, провоцируют массовые манифестации. Сотни тысяч людей проходят по улицам Еревана, требуя возвращения Армении территорий, отданных Турции в 1920 году. Такие акции при советской власти, разумеется, были неслыханными. Милиции не удается сдерживать манифестантов, которые выкрикивают лозунги: «наши земли» и «справедливость». В официальных мероприятиях принимает участие и католикос Вазген; Церковь впервые посвящает геноциду номер журнала Эчмиадзин.

Именно в этот период намечается новое сближение Турции с СССР, и ереванские события грозят вылиться в дипломатический скандал. Поэтому партия вынуждена сменить в Армении весь руководящий состав.

Но теперь национальный вопрос становится объектом всеобщего внимания. Через год после манифестаций в Ереване, в 1966 году, создается подпольная армянская партия борцов за независимость — Партия Национального Единства. Она ставит своей целью решение армянского вопроса и образование государства, которое бы включало в себя все территории исторической Армении и объединило бы всех армян, рассеянных по миру. Так в СССР впервые появляется оппозиционная партия. Конечно, почти все ее члены вскоре подвергаются аресту.

Однако Москва не может наполнить сибирские лагеря сотнями тысяч армян, осмелившихся открыто выйти на площадь с демонстрацией протеста: она вынуждена пойти на уступки. В 1967 и 1968 годах государство строит в Ереване мемориал жертвам геноцида, а в Сардарапате — мемориальный комплекс в нео-урартском стиле в память о знаменитой битве. Эти монументы становятся символом и местом встреч для поборников национального вопроса.

В 1964 году Леонид Брежнев сменяет Хрущева на посту первого секретаря КПСС. В международных отношениях продолжается холодная война, внутри страны начинается долгий период застоя.

В Армении, как и по всему Советскому Союзу, диссидентов и представителей любой оппозиции, особенно националистической, арестовывают под разными предлогами (тунеядство, коррупция и т. д.). Так, в 1972 году арестован и приговорен к пяти годам тюремного заключения режиссер Сергей Параджанов. Иногда КГБ прибегает к их непосредственному уничтожению, более или менее закамуфлированному, например, в 1971 году при подозрительных обстоятельствах погибает не согласный с режимом поэт Паруйр Севак, а в 1975 — художник Минас Аветисян.

В 1973-1974 годах ведутся судебные процессы по делам членов Партии Национального Единства, а в январе 1979 года три активиста этой партии, обвиненные в диверсии в московском метро, будут расстреляны после процесса, проходившего при закрытых дверях.

Такое возвращение к старым методам борьбы с неугодными в середине 70-х годов затрагивает и Церковь: комсомол, институты и университеты получают указание усилить борьбу с религиозными предрассудками.

И тем не менее в 60-е и 70-е годы среди значительной части советской интеллигенции наблюдается большой интерес к вопросам веры. Однако для поколения, рожденного и воспитанного в разгар строительства коммунизма, речь идет не о возвращении к Церкви отцов или к традиционным духовным ценностям, но о внутреннем перевороте. Поиск духовных ценностей стал не только своеобразной формой протеста против официальной идеологии, но выражал извечное стремление человека к Высшему, желанием удовлетворить свои самые глубокие духовные потребности. Так после десятилетий, казалось, триумфального шествия коммунистическая власть, обещавшая освободить народ от предрассудков прошлого и создать нового человека, потерпела фиаско, и прежде всего среди интеллектуальной элиты своего же народа, среди творческой интеллигенции.

Другая форма организованного диссидентства, которая приобретает все большее значение по всему СССР, — это борьба за права человека. В разных городах появляются организации, собирающие информацию об ущемлении свобод граждан со стороны государства; эта информация публикуется в самиздате и распространяется за рубежом благодаря все увеличивающимся контактам с иностранцами. В Ереване создается комитет по контролю за выполнением Хельсинкских соглашений; Партия Национального Единства, теперь уже в других, не столь националистических выражениях, и к тому же лучше сформулированных с юридической точки зрения, просит соблюдать право республик СССР на самоопределение после референдума.

В 70-е годы популярность католикоса Вазгена растет как в советской Армении, так и за ее пределами. Он постепенно принимает на себя роль неофициального представителя армянского народа, говорит от его имени.

Католикос действительно обладает большими дипломатическими способностями; он владеет многими языками, он человек высокого благородства и достоинства; как глава Армянской церкви католикос Вазген принимает множество делегаций в Эчмиадзине, ездит за границу, участвует в экуменическом движении (в 1962 году Армянская церковь входит во Всемирный Совет Церквей), посещает прежде всего епархии диаспоры, с которыми старается установить более тесные контакты. Так, со временем, инцидент 1956 года постепенно забывается, и католикос Вазген возвращает себе расположение большой части диаспоры.

Участие Церквей Советского Союза в международном экуменическом движении и в движении за мир, разумеется, угодно партии, которая старается использовать Церковь как второе, неофициальное, министерство иностранных дел. Церковные иерархи, переводя на религиозный язык, провозглашают партийные лозунги настоящего момента: проповедуют борьбу за мир, социальную справедливость. Однако многим священнослужителям участие в экуменическом движении дает возможность познакомиться с другими реалиями, а также — по крайней мере в частных разговорах — поведать о действительном положении своей Церкви.

Католикос Вазген завязывает хорошие личные отношения с иерархами других Церквей. В 1970 году его, вместе с армянскими патриархами Иерусалимским и Константинопольским, принимает папа Павел VI.

В 1977 году в Антелиасе в помощь католикосу Хорену избирается второй католикос с правом преемственности (как это практикуется в Армянской церкви) в лице епископа Гарегина Саркисяна. Человек глубокой культуры и подлинной духовности, он с молодых лет участвовал в экуменическом диалоге, присутствовал в качестве слушателя на II Ватиканском соборе. В 1975-1983 годах Гарегин был вице-президентом Центрального Комитета Всемирного Совета Церквей и в своем служении проявлял себя как истинный апостол единства между христианами. Он будет руководить Киликийским престолом Армянской церкви все годы ливанского кризиса и гражданской войны. С момента своего избрания в Антелиасе католикос Киликийский Гарегин II старался сохранить дружеские отношения с Эчмиадзинским престолом. В своем выступлении в день интронизации он выражает радость по случаю присутствия представителей Эчмиадзина и говорит: «Мы были одной Церковью в прошлом, и ею останемся». Он никогда публично не скажет ни одного слова критики в адрес политики католикоса Вазгена — напротив, будет часто подчеркивать свое уважение и почтение к нему.

В 1984 году католикос Вазген отправляется с визитом во Францию и лично, неофициально встречается с Гарегином II. Эта встреча станет началом нормализации отношений между двумя католикосатами, которая в скором времени будет иметь важные последствия.