Стараюсь не акцентировать внимания на красноречивых взглядах Габриэля и включаюсь в разговор, выходя из загипнотизированного состояния. Согласуем график, съемки и время, расписывая характер фотосессий. Иногда Лавлес кидает в мою сторону едкие реплики, но я лишь игнорирую попытки зацепить и вывести на конфликт. Приходим к единогласному решению, и я облегченно выдыхаю, довольная результатом и скорейшим избавлением от навязчивого музыканта.

— У меня есть предложение собраться сегодня на нашем пляже вечерком и отметить это событие, — улыбается Джи и радостно смотрит на присутствующих, хлопая в ладоши. Я тушуюсь и отнекиваюсь, придумывая глупые отмазки, хотя Элои бы стукнул меня и отправил насильно пинком под зад общаться с ребятами. Вправил бы мозги и сказал что-то типа: «Ты фотограф, не забывай о работе и профессиональном долге быть в теме и вызывать у людей доверие».

— Соглашайся, Ливия, — проникает в сознание обольстительный голос Лавлеса, и я слегка поворачиваю недоуменно голову. — Нам ведь надо узнать друг друга и пообщаться поближе, не так ли?

Никто не понимает скрытого подтекста в вопросе, кроме двоих: меня и самоуверенного осла, сидящего напротив. Так и подмывает сказать, что я достаточно близко знаю одного самовлюбленного козла, и желания вновь влипнуть по уши не возникает.

— Там отличное местечко, где не будет посторонних глаз, — улыбается Син, и я соглашаюсь, выдавливая «Хорошо», чтобы влиться в компанию и узнать ребят. Придется смириться с внешним раздражителем, который отлично умеет выводить и не теряет сноровки, даже спустя два с половиной года.

Мы выходим из конференц-зала, и я ощущаю, что к моему затылку приклеились бесстыжие нефритовые глаза. Не придаю значения и беззаботно общаюсь с Джи, пока наглый тип испепеляет взглядом мою спину, зад и ноги.

— Патриция говорила, что ты помогала Элои Леруа.

— Да, Элои великолепный человек и фотограф. Он мой учитель, — я смущенно улыбнулась и от неожиданности вздрогнула, когда ощутила горячее дыхание и шепот:

— Учитель? Разве не я твой первый учитель, Ливия?

Ноги запутались, и если бы не идущий сзади Лавлес, я бы точно клюнула носом пол. Габриэль подхватил под локоть и притянул к себе, пока остальные входили в лифт. Джи вопросительно взглянула, створки закрылись, и я осталась один на один с надоедливым идиотом. Моментально отстранилась, слыша издевательский смешок, и нажала кнопку. Пока я гипнотизировала взглядом двери, Габриэль гипнотизировал мой затылок.

— Ну, здравствуй, Ливия, — более низким тембром проговорил парень, заставляя сердце вновь забиться быстрее. Это чудовищно, когда появляется в жизни человек, умеющий вызывать голосом крышесносящую бурю. Все летит в Тартары от его присутствия: и мозги, и рассудок.

— Умеешь впечатлять, — Габриэль сделал паузу и хмыкнул. Я смотрела на его отражение в глянцевых створках лифта, который какого-то черта не приезжал. — Я считал эту идею провальной и был даже против, но… — он облокачивается о стенку, складывая на груди руки, и пристально оглядывает меня. Тело поддается манипуляциям и без раздумий реагирует, словно Лавлес дергает за ниточки. — Но теперь я думаю, что она просто превосходна, когда знаю, что фотографом будешь ты, Ливия.

Наконец, дурацкие двери открываются, и я влетаю в зеркальную кабинку, нажимая кнопку первого этажа. Габриэль следует за мной, вечно ухмыляясь и подтрунивая, но я не реагирую, зная, что это только его подзадорит. Почему умные мысли приходят всегда запоздало? И почему сердце такой глупый орган?

Лифт издает странный звук и замирает. Изумленно смотрю на закрытые двери, хмурюсь и перевожу взгляд на Лавлеса, стоящего рядом с панелью.

— Почему ты остановил лифт? — сердито спрашиваю, глядя на его искривленные в ухмылочке пухлые губы. Парень неопределенно пожимает плечами и делает шаг, но я отступаю к стенке, взволнованно расширяя глаза, и упираюсь спиной.

— Знаешь, для чего существует кнопка «Стоп»? — игнорирует мой вопрос Габриэль, выгибая бровь. Я испускаю негодующий вздох и смотрю прямо в его прищуренные глаза. Лавлес снимает кепку, взъерошивая песочно-блондинистые волосы, и вешает ее на камеру. — Для наслаждений.

Меня бросает в жар от фразы, интонации и парня, который знает, как застать врасплох и загнать в угол. Я зачарованно оглядываю его почти не изменившееся лицо, только линия скул стала более отчетлива. Непослушные светлые пряди немного отросли и на корнях выглядели темнее. Лишь во взгляде появилось что-то более опасное.

— Надоело красить волосы во все цвета радуги? — я стараюсь сделать голос более ровным и равнодушным, хотя тело охватывает нервная дрожь.

— Надоело, — отвечает Габриэль и убирает упавшие на лоб пряди. Не хотелось признавать, но ему безумно шел естественный цвет волос. Я отвела взгляд на зеркало и увидела свое бледное лицо. — Значит, ты работаешь теперь фотографом?

Фыркаю и наклоняю голову, скрещивая руки. Он издевается?

— Ты хочешь поговорить об этом в лифте? Новый фетиш?

Габриэль гортанно смеется, кидая исподлобья оценивающий взгляд на мою юбку и лодочки на невысоком каблуке. Не успеваю опомниться, как оказываюсь зажата между зеркалом, периллами и его сильным телом. Все происходит в считанные секунды, слишком стремительно и неожиданно.

— Да, заниматься сексом в лифтах с красивыми блондинками, у которых потрясные шоколадные глаза.

— Да ты болен, — выдыхаю и стараюсь выбраться, но Габриэль расставляет руки по обеим сторонам и блуждает расфокусированным взглядом по моему пылающему лицу. Черт побери, еще немного, и я потеряю сознание от приятного аромата, нашей встречи и того, что он не забыл и помнил.

— О чем ты подумала, когда увидела меня? — Габриэль взял локон волос, накручивая на палец, и задел скулу, вызывая волнительную рябь на коже.

— Ни о чем, — выдавила из себя. Я вообще не была в состоянии думать ни тогда, ни сейчас. Мой мозг отказывался от такой функции, когда я в этом нуждалась.

— Даже спустя два года, ты привлекаешь меня, Ливия, — парень понижает голос до шепота, и я облизываю пересохшие губы. «Привлекаешь меня», — проносится в затуманенных и податливых мозгах.

— Нам обязательно обсуждать это в замкнутом пространстве? — я стараюсь сохранить дистанцию и не выдать, как он губительно влияет на меня.

— Нет, не смог удержаться, когда увидел тебя, — Габриэль нежно проводит ладонью по щеке и поворачивает мое лицо, заглядывая в глаза. — Как будто иллюзия ожила.

— Нас… ждут, — проговариваю, хотя думаю лишь о его дыхании, руках на талии и губах, к которым неосознанно тянусь. Сердце вырывается из груди, когда он кладет ладонь на затылок и требовательно целует, почти доводя до исступления. Лучше бы я отказалась или оказалась пустым местом, но не эта сладкая мучительная пытка. Я целовала его потрясающие губы, которые снились и не давали покоя долгое время, и корила себя за то, что не сопротивлялась. Даже не пыталась, а добровольно отдавалась без остатка. Как ему удавалось прикасаться и заставлять тело слушать только его? Гребаный манипулятор и сердцеед. Пальцы путались в мягких волосах, оттягивая шелковистые пряди, а он с болью и наслаждением терзал губы. Я скучала по нему и тем ощущениям, которые рождались только рядом с ним. Испытывая их, словно получаешь новую дозу удовольствия. Затем возникает зависимость и желание повторить. Снова и снова… На последней стадии тело и душа принадлежат конкретному человеку и выпутаться из ловушки наслаждения невозможно. Потому что только он знает, как зажечь и довести до экстаза. Лишь Габриэлю удавалось завести мой пульс и разбудить бабочек, порхавших в каждой клеточке. Даже сейчас, несмотря на трещину во времени, он притягивал, словно магнит, и я опьянела от жарких прикосновений и властных рук, скользящих по расслабленному телу.

Лифт. Камера. Ребята внизу. Вспыхивали только отрывки мыслей и сразу испарялись, когда его язык обводил контур моих приоткрытых губ.

— Знаешь, что заводит больше всего, Ливия, — шептал Габриэль, поглаживая мои бедра. — Не наша встреча, а то, что мои слова отпечатались здесь, — он коснулся губами лба и провел ладонью слева по груди, расстегивая неспешно пуговицы блузки.