Вивьен крутилась, как юла, показывая небольшую скромную комнату, в которой жила еще с одной студенткой, и восхищенно рассказывала о городе, кампусе и милых парижанах. Я не могла стереть дурацкую полусонную улыбку с лица, глядя на светящуюся и не умолкающую ни на минуту подругу. Мне будет не хватать ее приветливой улыбки, веснушек, торчащих волос и громкого заливистого смеха. Вивьен олицетворяла собой жизненную энергию, радость и доброту, атмосфера в кафе с ее приходом пропитывалась искорками озорства и весельем. После отъезда без подруги стало тоскливо, но я не хотела расстраивать Вивьен и уверяла, что все в порядке, пусть даже и лукавила. Я скучала по ней, по нашим прогулкам и душевным разговорам.

— Как ребята и Симона? — более спокойно спросила «француженка», переводя дух.

— Все по-старому, Ви, — пожала я плечами и выбралась из-под одеяла, потирая глаза. Подруга искривила недовольно губки, падая на кровать. Мой ответ ее явно не устраивал, и я знала, что за этим последует — профессиональная промывка мозгов от Ви.

— Аmie (с франц. подруга), ты поставила цель провести остаток жизни в одиночестве? Тебе двадцать, ты сексуальная, красивая, молодая девушка, от которой сходят многие посетители «L'anima» с ума. Так какого черта ты даже не попытаешься отвлечься и дать шанс какому-нибудь счастливчику?

Я вздохнула и тихо пробралась на кухню, прикрывая за собой дверь и включая кофеварку. Вивьен нравилось примерять роль свахи, знакомя меня с разными парнями. Она считала, что обязана помочь и оставить свою аmie в надежных руках, улетая в Париж. Все кандидаты были милыми, приятными, только вот я не хотела кривить душой и обнадеживать парней: никакого влечения, искры и даже симпатии не чувствовалось. Я понимала, что лучше отказать, чем давать какие-то призрачные обещания, но Вивьен, конечно, была другого мнения на этот счет. «Ты не сможешь вытолкнуть из своей глупой головки старое, пока не заменишь чем-то новым, ярким и насыщенным», — твердила постоянно подруга, кидая осуждающие взгляды. Так как Ви являлась романтичной и сентиментальной особой, она считала, что новая влюбленность развеет скуку и поможет выкинуть «ненужное» из сердца и головы. Жаль, что на словах легко, а на деле в разы сложнее. «Ненужное» не собиралось так просто покидать мысли и душу.

— Помнишь мудрые слова Омара Хайяма? — покосилась на угрюмую подругу и произнесла: — И лучше будь один, чем вместе с кем попало. Я с ним полностью солидарна.

— Какая глупость, — фыркнула Вивьен, закатывая глаза. — Ты настолько ушла в мир аудиокниг, что забыла о нормальной жизни, которая бежит за стенами квартиры. Хорошо, что работаешь в кафе и хоть как-то разбавляешь однообразную жизнь. Хватит быть ханжой и занудой! Ты скоро покроешься толстым слоем пыли, моя любимая аmie, и профукаешь счастье.

Я взяла чашку, делая осторожно глоток кофе. Когда Ви сказала про мужское внимание, я стала подмечать заинтересованные взгляды в свою сторону, улыбки и даже мимолетный флирт, но не могла ответить взаимностью, чувствуя себя неловко и некомфортно. К сожалению, или к счастью, в моем мозге перестали функционировать разделы «отношения» и «парни», после неудачного любовного опыта. Иногда даже казалось, что возможно кое-кто меня проклял фразой «Я навсегда в твоей голове и под кожей». В любом случае, он очень удобно устроился в сердце и не собирался покидать уютное местечко.

— Ты ведь знаешь, что я посещаю различные курсы начинающих фотографов и выставки, — возразила я, прислоняясь к столешнице. Вивьен убрала курчавую прядь и состроила смешную гримасу, развеселив меня.

— Да, я помню, и как твои дела на этом поприще? Есть какие-то продвижения? — изобразила подруга заинтересованность.

— Скоро в Нью-Йорк прилетит известный фэшн-фотограф, и я хочу попасть на его обучающие семинары, — воодушевилась я, уходя подальше от любовной темы. — Он работает с модными журналами, звездами шоу-бизнеса и популярными моделями.

— Значит, хочешь стать фотографом?

Я неопределенно кивнула. Увлекаться фотографией я стала после дня рождения, когда Роза и Виджэй подарили мне фотоаппарат. Недорогой, но этого вполне хватало, чтобы делать сносные снимки случайных прохожих. Мне нравилось сохранять лица и эмоции, написанные на них. Затем я всматривалась в глаза, выражения и понимала, что фото — это запечатление маленькой смерти. Человек навсегда остается таким на портрете и не меняется. Жизнь циркулирует на клочке в грустной или счастливой улыбке, в хмурых или расслабленных чертах, в разрезе глаз или острой линии скул. Фотография многое может рассказать и увидеть, только надо успеть словить нужный момент, чтобы навсегда заморозить жизнь, нажав на затвор.

Невозможно стать фотографом — фотоискусство всегда живет в человеке. Это, как талант, который дан не каждому: некоторые развивают его, а кто-то и не понял, что одарен им. Возможно, я просто не догадывалась о своем таланте, но смерть Коди, словно пробудила внутреннее видение мира. Тогда я стала читать разные статьи, заходить на форумы и смотреть видео, погружаясь в неизведанные Вселенные. Компактный Canon, как верный друг, теперь всегда был со мной в кармане. Даже в «L'anima» я умудрялась незаметно снимать посетителей или персонал, подбирая и улавливая нужный миг. Может, это и было мое призвание? Заглянуть внутрь человека и услышать несказанные вслух слова.

Глаза Вивьен блеснули об упоминании Лувра, дворца Тюильри, собора Парижской Богоматери и множества других знаменитых достопримечательностей, которые должны посетить бесплатно студенты. Мы еще какое-то время поболтали и вскоре распрощались. Улыбка сошла с лица, оставляя лишь тень, взгляд замер на кухонных шкафчиках и переместился на окно, через которое проникали солнечные лучики, заливая помещение мягким светом. Телефон завибрировал, сообщая о входящем смс. Все вокруг погрузилось в темноту, словно нажали на выключатель, и только неоном светился знакомый номер.

«Наша группа дает несколько концертов в ноябре. Я снова буду в Нью-Йорке. Просто хотел, чтобы ты знала и успела купить билетик. Будь ближе к сцене, детка, чтобы я нашел твои потрясные шоколадные глаза. G».

Я отсчитывала удары сердца и глубоко дышала. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Телефон с характерным звуком выскользнул из рук, падая на стол, а я рывком кинулась к раковине, умывая пылающее лицо. «Он будет в Нью-Йорке. Он будет в Нью-Йорке. Он будет в Нью-Йорке. Он будет в Нью-Йорке», — крутилась перед глазами надоедливая фраза, не давая ясно соображать. Мне потребовалось еще несколько томительных минут, чтобы сознание заработало в правильном направлении.

Я так боялась и так ждала этих сообщений. Каждый раз, когда он писал, я превращалась в заблудшую душу, потерявшуюся в водовороте собственных чувств. Несколько слов, фраз, предложений, и пальцы жили произвольно от тела. Только усилием воли я останавливалась, закидывала телефон в дальний угол и сдерживалась, чтобы не совершить глупость. Если я отвечу… Даже одно скудное слово… Фиаско. Я буду желать большего и невозможного, так и не выпутаюсь из заманчивой сети Габриэля Лавлеса. Стану окрыленной, счастливой, но надо ли мне это на самом деле, если обрезанные крылья остались на крыше и в номере 1505 в «Crosby», а рубцы постепенно заживают.

Палец несколько раз замирал над иконкой «Удалить папку», навсегда стереть из памяти, но я сдавалась и перечитывала его небольшие послания. Дикий восторг боролся со смертельной тоской, сознание посылало образы ночи, наших сплетенных тел и душ. Следы, словно ожоги, проникли под кожу и смешались с кровью. Он будто касался невидимым пером, вызывая взрывы. Я водила пальцами, глядя на свое отражение в зеркале, и становилась сверхчувствительной, представляя, как бы дотрагивался он. Хриплый шепот, горячее дыхание, огненные поцелуи… Маленькая неминуемая смерть. Ночами открывала окно, поджигала сигарету и смотрела на тлеющий огонек, представляя, что это курит он. Дым окутывал тело, имитировал иллюзию и растворялся, когда сигарета догорала… как я. Он зажег меня, докурил, а я превратилась в ненужный окурок.