Ливия плакала до тех пор, пока слезы не высохли, и силы не покинули измученное, израненное от потери тело. Я слушал ее размеренное тихое дыхание и вдыхал аромат шампуня и геля. Но как только попытался встать, пальчики впились в запястье, и раздался ее слабый голос:

— Не уходи.

— Я думал, ты спишь.

— Я… я не могу уснуть, — тихо промолвила она, переворачиваясь на спину. — Закрываю глаза и вижу его… Снова в той холодной комнате.

Я замер, всматриваясь в бледное лицо Ливии, и отвернулся.

— Мне надо сходить в душ.

— От тебя всегда вкусно пахнет, — неожиданно сказала девушка, удивляя меня. На лице появилась ухмылка от этих слов.

— Это самый лучший комплимент, детка, но я целый день мотался по гребаному городу, ища одну мадмуазель, которая решила стать героиней комиксов Марвел и полетать.

— Правда? — тихо спросила Ливия, приподнимаясь на локти.

— Правда, — я взъерошил волосы и встал.

— Спасибо, — она сделала небольшую паузу и добавила, когда я почти вышел из комнаты: — Габриэль.

Я на миг замер, запоминая, как Ливия произносит мое имя, и слегка улыбнулся. Впервые нравилось, что меня называли Габриэль, а не Оззи.

Это безнадежно для нас, так безнадежно для нас.

Ливия сидела на подлокотнике кресла, держа в руке бокал с виски. Я вышел из ванной и прошел мимо, взъерошивая влажные волосы. Думал, она в кровати… Взгляд скользнул по ее оголенным ногам и застыл на янтарной жидкости, которую она неспешно пила. Щеки немного порозовели, убирая болезненную бледность, а карие глаза светились от выпитого алкоголя. Я взял телефон, проверяя входящие, и налил Джека. Несколько сообщений от малышки Джи и фото, вызвавшие улыбку на лице. Голосовые от Купера, которые я сразу же удалил, пропущенные от Сина, Шема и Райта, сообщения с сомнительным содержанием типа «ты такой горячий, давай встретимся?». Я фыркнул, удаляя все, выпил виски, наполняя бокал и кидая два кубика льда. Я писал ответ Джи и даже не услышал, как Ливия тихо подошла, обнимая сзади. Внутри быстро загорелся огонь, расползаясь по всему телу, от ее прикосновений. Ладони накрыли напрягшиеся мышцы пресса и опустились ниже, замирая над резинкой боксеров. Я убрал телефон в сторону, так и не дописав Джи, и втянул носом медленно воздух. Ливия тяжело дышала, прижимаясь грудью к спине, и я думал только о том, что под махровым халатом она совершенно голая.

— Габриэль, — ее губы и горячее дыхание коснулись кожи, отчего я чертыхнулся. Бля, никогда не было так сложно сопротивляться, как сейчас. Должен ли я противостоять этому влечению и стихии? Или покорно сдаться?

Ливия покрывала мою спину невесомыми поцелуями, распаляя внутри пожар. Я уже почти потерял контроль от этой сладкой пытки, но в последний момент резко развернулся, отстраняя ее.

— Ливия, что ты делаешь? — прохрипел, заглядывая в сверкающие шоколадные глаза. Сердце колотилось, как ненормальное, вызывая шумовые помехи — я был на пределе, и всему виной она. Одно движение, слово — и Ливия не сможет убежать.

— Я… Я не знаю… — невнятно говорила она, закусывая губу.

Я повторял себе, что не могу пользоваться ее нестабильным состоянием, потому что Ливия не до конца осознавала, что творит. Она потеряла брата, находилась на грани отчаянья…

— В тебе говорит боль и алкоголь, — убежденно произнес, опираясь спиной о барную стойку и подавляя проснувшихся демонов.

Но Ливия отрицательно мотнула головой и отвела туманный взгляд.

— Что ты хочешь, Ливия? — спросил, понижая голос и всматриваясь в черты ее красивого лица. — Скажи, — требовательно пробормотал, впиваясь в нее взглядом. — Хочешь, мы напьемся, и тебе станет лучше. Или…

— Я хочу сгореть, — перебила тихо девушка. Я прищурился и обвел комнату озадаченным взглядом, обращая внимание на нее. «Она просто растеряна и не в себе». — Я хочу, чтобы этот день сгорел нахрен и воспоминания вместе с ним тоже. Я не знала, что бывает так больно… Но, — Ливия опустила глаза, делая прерывистый вздох, и в упор посмотрела на меня, вызывая вибрирующие волны возбуждения. — Но когда ты обнимаешь меня, я забываю про нее.

Я облизнул пересохшие губы, неотрывно глядя в карие глаза, взгляд стал тяжелым и напряженным. «Я тоже хочу сгореть с тобой, ангел, но это твой выбор, потому что я не могу сказать тебе и себе «нет». Если я помогаю забыть про боль, сегодня ты будешь сходить с ума только от сладкой муки». Я отстранился, неспешно обходя ее, и остановился сзади.

— Хорошо, Ливия, — тихо произнес, касаясь ворота халата и оголенного участка кожи на груди. Пальцы скользнули вверх по шее, приоткрытым губам и застыли на подбородке. Я сосредоточенно наблюдал в зеркале, как Ливия прикрывает глаза и кладет голову на плечо. Наклонился, вдыхая свежий терпкий аромат, исходящий от нее, и прошептал: — Только ты должна запомнить, что я навсегда останусь под твоей кожей, Ливия. В твоей голове, — я провел носом по волосам, обнимая ее одной рукой, — ты всегда будешь думать обо мне. Всегда, даже, когда меня не будет рядом.

Она сглотнула, молча соглашаясь, пальцы опустились на ее талию, развязывая халат. Мягкая ткань съехала в сторону, открывая доступ к плечу, которое я стал покрывать поцелуями, ощущая под ладонями приятную дрожь. Ливия уже горела, мы оба попали в смертельный эпицентр, где выход только один — умереть от наслаждения. Это так возбуждало, когда я смотрел, как Ливия тает в моих руках и кусает губы от нетерпения, но мне нравилось мучить нас обоих. Пальцы скользили по нежной коже, сжимая грудь и терзая возбужденные соски, а губы выводили мокрые тропинки на ее плече и шее. Я неторопливо спустил махровую ткань по рукам, откидывая халат в сторону, и резко развернул Ливию к себе. Карие глаза изумленно распахнулись, вызывая на лице томную улыбку.

— Tá tú sexy mar ifreann. (с ирл. Ты чертовски сексуальная), — хрипло пробормотал, впиваясь требовательно в губы. Я прикусывал и оттягивал ее нижнюю губу, оставляя рану и слизывая выступившую кровь. Покрывал скулу легкими поцелуями, чувствуя, как Ливия прижимается, а ее ладони скользят под напряжёнными мышцами на спине.

— Пожалуйста, — выдохнула она, пока я жадно целовал ее шею.

— Что «пожалуйста», Ливия? — спросил, видя свой потемневший взгляд в зеркале. Это впервые, когда мне хотелось довести ее до безумства, нас обоих, чтобы совершенно потерять контроль, забывая обо всем дерьме, которое происходит вокруг.

— Пожалуйста, — прошептала Ливия, открывая глаза, в которых я без остатка тонул. — Я хочу тебя, Габриэль.

Я прислонился к ее лбу, делая несколько глубоких вдохов, и сипло сказал:

— Повтори.

— Я хочу тебя.

— Имя, — властно прорычал, заглядывая в глаза цвета горького шоколада.

— Габриэль, — повторила тихо Ливия, прижимаясь ко мне. Я подхватил ее, усаживая на барный стул и зарываясь в светлой гриве.

— Обхвати меня ногами, — приказал ей, покрывая кожу горячими поцелуями. Ливия послушно обвила мои бедра, прижимаясь разгорячённым телом. Я подхватил ее, целуя покрасневшие губы, и прошел в комнату. Надо ее максимально расслабить, чтобы она не чувствовала режущей боли, а мне все труднее было контролировать огонь, становившейся неуправляемым. В голове звучало только мое имя и ее стоны. Поэтому я сорвался, терзая мягкую кожу и оставляя лиловые следы: на шее, груди, бедрах, животе. Словно хотел доказать самому себе и ей, что она уже не сможет думать о другом, кроме меня. «Я навсегда под твоей кожей, ангел», — думал, целуя сладкие губы. Я развел коленом ее бедра, ощущая, как ладони Ливии гладят спину и зарываются в волосы. Язык скользнул по вспотевшей шее, ключицам, обводя и прикусывая соски. Это невероятное удовольствие слышать, как она почти молит: «Пожалуйста, Габриэль», повторяя снова и снова. Как тело бьется в агонии, горит, требуя разрядки и долгожданного экстаза. Ладони прошлись по ее талии, груди, замирая на шее. Я оставил жадный поцелуй и медленно, насколько возможно, вошел в нее. Ливия напряглась, ногти болезненно впились в кожу, и я тихо выдохнул: