Снимаю ткань с Мустанга Шелби и провожу ладонью по гладенькой черной поверхности. На губах — ностальгическая улыбка. В голове — кинолента из прошлого. Сколько же связано с этой малышкой… Чего только она не повидала: секс на заднем/переднем сиденьях и капоте, езду с выключенными фарами в пьяном виде, кучу пустых бутылок, окурков, дури… Кажется, только недавно мы гоняли по городу, зависали в дешевых барах, давали бесплатные концерты, слушали и лицезрели легендарную Металлику на стадионе — и вот уже сами через пару дней даем масштабный концерт в рамках тура. Купер и Штейер по полной из нас выжмут, как чертову свинью-копилку. Шесть месяцев — и можно послать их нахер, уйти в свободное плавание. Эванс уже прорабатывает почву, ищет нормальную компетентную команду, с которой дальше будет сотрудничать группа.

Эдмонтон замело, и до сих пор чувствуется дух Рождества. Деревья, здания и дома украшены разноцветными гирляндами. Пушистые разлапистые снежинки липнут к лобовому стеклу, вокруг все переливается, сверкает и на мгновение становится тоскливо. Я все просрал… День рождения, День Благодарения, Рождество, Новый год — все праздники в полунаркотическом отбитом состоянии.

Закуриваю, приоткрывая окно, и ловлю морозный воздух — немного попускает. Набираю смс с одним словом «Прости», отправляя Джи. Вчера вышло очень галимо, она не заслужила моего гнева и того дерьма, что выслушала.

«Мы собираемся в гараже у Шема, ты приедешь?» — получаю через пару минут ответ. Барабаню пальцами по рулю, делая затяжку и медленно выдыхая через нос. Ливия наверняка уже прилетела. Интересно понаблюдать, как Осборн будет себя вести, после «подарочка», который я устроил на пляже. Мозги улетели нахрен, хотелось сделать какую-то пакость, поднасрать, чтобы у нее остались самые «лучшие» воспоминания. Я не сожалел о содеянном, она ведь рылась без спроса в моем шкафу, так почему бы не поделиться нашей ма-а-аленькой приятной тайной? Теперь никому не надо притворяться, что мы не знакомы. «Да, скоро буду», — отправляю ответ Джи и наваливаю звука в колонках. Настроение так же увеличивается, как и громкость, а на губах играет в предвкушении улыбка. Наверное, я все же немного соскучился по дерзкому ротику Осборн…

Из гаража доносится негромкая музыка и оживленная беседа. Когда открываю дверь, разговор стихает, и несколько пар глаз устремляются на мою важную персону. Оглядываю присутствующих: Райт подозрительно косится в мою сторону, обнимая за плечо Эмили, Шем влюбленно пялится в телефон, никого не замечая, — сказочный долбо*б —, у Сина тоже не самый дружелюбный взгляд. Осборн вообще таращится на стену, будто там висит «Джоконда» и надо срочно разгадать зашифрованный код да Винчи.

— Хей, привет, чувак, — разрушает басист напряженку и поднимает бутылку в знак приветствия.

— Ага, привет, — прохожу в теплое помещение, мельком оглядываясь. Ничего не изменилось: стоит старая барабанная установка Шема, усилители, небольшой холодильник, диваны, кресла, куча постеров с рок-группами и голыми красотками из Плейбой, и другой нужный хлам. Губы складываются в довольную улыбку, когда в памяти всплывают картинки прошлого. Сколько воды утекло…

— А где парочка твикс? Занимается порнографией в лаборатории с пробирочками? — спрашиваю, плюхаясь рядом с Осборн, и задеваю ее нарочно плечом.

— Они улетели на Таити, — отвечает Джинет, косо поглядывая, и стреляет взглядом «Только попробуй что-то учудить».

— Привет, Ливия, — с иронией громко говорю, не отрывая глаз от ее затылка. Она решила не замечать моего присутствия, тем самым вызывая желание как раз натворить что-то «плохое». — Что-то ты мрачнее тучи. Хочешь прокачу на качельке? Бесплатно!

Даже Шем отлипает от телефона и громко ржет. Син скрывает улыбку, Райт тихо посмеивается, только Джинет испепеляет глазами и вот-вот перейдет в нападение.

— Черт, да я просто шучу, нечего так смотреть, малышка Джи! Ты же не Циклоп из Людей Икс.

— Мы сейчас тебя в сугроб засунем, чувак, и качелька обледенеет, — гогочет на всю драммер и вновь упирается влюбленным взглядом в телефон, что-то отписывая.

— Чтобы петельки не заржавели, их надо все время смазывать, — понижаю голос, слегка наклоняясь к девушке, и улавливаю знакомый тонкий шлейф духов. — Я же с хороших побуждений, по старой дружбе, так сказать…

— Да харэ тебе, озабоченный, не порть настроение, — недовольно протягивает Райт, Син добавляет «не будь идиотом», Джи строгим тоном поддакивает «веди себя нормально», Шемми… просто баран, летающий в стране единорогов. Все защищают от плохого Оззи Ливию, только она по-прежнему молчит, никак не реагируя.

— Мы обсуждали завтрашние съемки, — переводит тему Браун, и я мычу что-то нечленораздельное в ответ, не особо вникая, о чем речь. Все внимание обращено к обледеневшей статуе по имени Ливия Осборн.

Пока все увлеченно говорят о местах для фотосессии, вспоминая былые лихие деньки, я незаметно пробегаюсь пальцами по ее бедру. Наконец, девушка удостаивает красноречивым холодным взглядом. В карих глазах горит не ненависть, как я предполагал, а вызов. Вызов. Прищуриваюсь, глядя на нее в упор, и ленивая ухмылка расползается на лице. Как интересно… Она вынуждает действовать импульсивно и проверять предел.

Осборн делает какой-то странный жест, будто умелый фокусник, и показывает средний пальчик. Зря она нарывается и ввязывается в недетские игры, хотя… Хотя… С Осборн весело.

Мы обмениваемся только нам понятными взглядами: ее говорит «Пошел ты», мой — «Посмотрим, где окажется этот пальчик».

Больше никто не возвращается к теме про «аттракционы» и непринужденно болтают о моментах, связанных с группой. Я скучающе иногда вклиниваюсь в разговор, но чаще смотрю на потолок или спину Ливии, ощущая, как натягивается внутри струна и обжигает вены. Браун иногда предупреждающе посматривает в нашу сторону, но я веду себя вполне сносно. Эта гипер-опека скоро доконает.

Осборн рассказывает о работе в Нью-Йорке, а я впитываю ее цветочный аромат, тепло и нежный голос. Если бы мы были одни… Думаю слишком хаотично, воображая нереальные вещи. Ливия странно влияет, снова вызывает бурю противоречивых чувств и моментально врывается в мой застывший мир. Ослепительный свет так и норовит пробить стены и вторгнуться на чужие земли, захватить неизведанные территории. Накатывает меланхолия, смешивается с раздражением, превращаясь в потребность избавиться от нежеланных эмоций.

Выхожу на улицу и устремляю взгляд в ночное небо. Белый пух кружится, оседая на землю, путается в моих волосах и тает на пальцах. Тонкая сизая нить скользит в медленном танце и растворяется в темноте. Я неспешно курю, когда слышу странный звук, шуршание и злобное «Черт». Опускаю глаза вниз и сдерживаю хохот.

— Ого, ты уже у моих ног, Осборн? Быстро сдалась, — смотрю насмешливо на распластавшуюся девушку, протягивая руку, но, конечно, никто не принимает помощь.

Ливия, кряхтя, пытается встать, но снова садится задницей в снег и забавно ругается. Наблюдаю за ее провальными попытками оказаться в вертикальном положении, пока кто-то гордо отказывается и еще раз неудачно приземляется на мягкое местечко. Без спроса подхватываю и прижимаю к себе упирающуюся Осборн, разглядывая пунцовые щеки и блестящие карие глаза.

— Что у тебя с координацией? — принюхиваюсь, специально наклоняясь ближе, и ненароком смотрю на приоткрытые губы. — Ты же не пила.

— Убери руки, — сердито проговаривает Ливия, отклоняя голову назад.

— Ты уверена? — выгибаю бровь и нахально ухмыляюсь, бесцеремонно опуская руку ниже поясницы. Осборн яростно толкает в грудь, поскальзывается и, эпично размахивая руками, падает. Смех прорывается и звенит в ночной тишине, нарушая вальс снежинок. Опускаюсь на корточки рядом со «звездой», видя, как в карих глазах вспыхивают искры негодования.

— Слушай… я знаю, что моя сексуальность сражает на повал, но столько раз к моим ногам еще никто не падал.

— Иди в жопу, — шипит разгневанная девушка и принимает сидячее положение.