— Никакой справедливости, — проворчала я, запивая соком и косясь на улыбающегося музыканта. — Ты напоминаешь вампира со светящимися глазами. Вот, куда делась моя энергия: ты ее украл! Наглый вор!

— Тебе всего лишь нужно повысить выносливость, — поучительным тоном сказал Габриэль, хотя в нефритах плясали смешинки. — Но это не проблема, если ежедневно… тренироваться.

— Ну, еще бы, у тебя же было дофига тренажеров за столько лет, — язвительно буркнула я, не подумав. Он перестал жевать и нехорошо прищурился. Зачем говорить очевидные вещи? Я прекрасно знаю, что у него было достаточно девушек. Если накручивать себя, думая о числе, можно свихнуться.

— Не ревнуй, Осборн, они все одноразовые, — его привлекательные губы, на которые я уставилась, сложились в ироничной улыбке.

— А я, значит, многоразовая? — ляпнула очередную тупость и залилась краской, но глаз не отвела. Сегодня мои извилины закрутились в морской узел. Зато кое-кому я доставляла радость и бесплатно веселила.

Габриэль тихо засмеялся, заправил мне прядь волос за ухо, взял кофе и сказал:

— Доедай, обжора, нам пора ехать.

Возвращаясь в Ардмор, я погрузилась в размышления. Меня беспокоило и грызло множество вопросов, первостепенный: что дальше? Могу ли я брать его за руку, целовать без причины, или мы остались на прежнем уровне неоднозначных отношений «жить одним днем»? Как вести себя при его друзьях? Сегодня он намекает, что я особенная, а завтра? Нам стоит обсудить это, но я без понятия даже, как завести разговор, чтобы не сделать хуже. Вопросы сыпались, словно град. Меня кидало в жар, когда я вспоминала, чем мы занимались в номере и душевой. Щеки снова горели, тело покалывало в тех местах, где целовал Габриэль. Это было так невероятно, с первым разом даже не сравнится: тогда я будто в прострации находилась. Сейчас… Уровень привязанности взлетел до небес, чувства обострились. Может, я преувеличиваю и на самом деле ответ на поверхности? Люди часто заблуждаются во многих вещах, спешат, ошибаются. Нужно всего лишь время — оно покажет, в правильном ли направлении мы движемся и поступаем.

Горячая ладонь Габриэля легла выше колена и сжала слегка ногу. Я взглянула на его сосредоточенное лицо и опустила глаза на руку. В голове творился каламбур, мысли беспорядочно вертелись, когда всплывали эпизоды совместно проведенной ночи и утра. Боже… это точно я выполняла его прихоти и сама же умоляла не останавливаться? К щекам прилила кровь, и дыхание участилось. Я каждый раз буду так реагировать на прикосновения? На Габриэля? С ума сойти. Надо бы научиться как-то контролировать собственные эмоции, если такое вообще возможно. Мозг будто атрофируется и превращается в желе, когда он рядом. Я превращаюсь в желе…

Нас вновь встречал, виляющий хвостом, Биэр, когда машина остановилась возле дома. «Сегодня последний день в Ирландии, ночью вылет», — грустно подумала, гладя собаку и заглядывая в его черные глаза. Улетать совсем не хотелось из этой сказочной страны.

— Жду вас на обед, — сказала Арин и приветливо улыбнулась, колдуя у плиты, когда мы оказались в доме.

— Ты проголодалась? — спросил Габриэль, входя в мансарду и закрывая дверь.

Я пожала плечами, распуская волосы, и взяла расческу.

— Немного…

— Я проголодался, — услышала его хриплый голос, не успела опомниться, как мои губы оказалась во власти Лавлеса. Расческа с глухим стуком упала на пол, а меня пригвоздили к кровати, сцепляя руки над головой. Кровь шумела в ушах, сердце пробивалось через ребра, в попытках сбежать, чувства заглушал голос разума.

— Ты сумасшедший… — слабым голосом бормотала я, подавляя горячие волны внизу живота, растекающиеся по всему телу. Нет, нет, нет… Нас ждет Арин на обед… Что ты творишь, Осборн? Соберись!

— Не отрицаю, — он посасывал и целовал нижнюю губу, скидывая быстро с себя и меня одежду. Когда ничего не осталось, я запаниковала, борясь с двоякими ощущениями и ругая себя последними словами. Кто говорил о контроле и дисциплине? «Твою крепость взяли без осады, Осборн», — угорало подсознание, и приходилось с ним соглашаться.

— Мы не можем… — Габриэль посмотрел в мои глаза, где безоговорочно читалось «Можем. Не сопротивляйся». Провал. Я сжала пальцами покрывало, тихо выдыхая, когда он страстно целовал шею и грудь. Забывалась в головокружительной гамме, ощущая только его руки, губы, дыхание.

— Ты перепутал меня с едой, — просипела я и в ответ услышала глухой смех. Он сжал мои бедра, заставляя обвить ноги вокруг себя, когда я открыла глаза и уставилась на…

— Что это?

Лавлес посмотрел на меня, как на полоумную, и тихо заржал.

— Детка, это странный вопрос.

— Нет, у тебя же там что-то есть, — я даже приподнялась на локти, присматриваясь, чтобы удостовериться. Там что-то блестело, я просто уверенна. Еще утром заметила, но не придала значение. Габриэль криво улыбнулся и провел рукой, показывая небольшую штангу… — Это… это пирсинг?

О Боже… На меня словно куш ледяной воды вылили. Я сглотнула и открыла шокировано рот.

— Бля, Ливия, сделай лицо проще, — он наклонился, чтобы продолжить начатое, но я попыталась отползти, выставляя вперед руку. Побег не удался — силы были неравны.

— Но зачем? — мои глаза прилипли к серебряной штучке, о другом я уже думать не могла. — Наверное, это больно…

— Это было давно. Я тогда обкурился в хлам и сделал по приколу, — Габриэль настойчиво закрыл рот поцелуем, ставя точку в разговоре, но я не могла успокоиться и выдохнула:

— А если эта фигня зацепится или потеряется, когда он будет внутри… или…

Лавлес уперся лбом о мое плечо и засмеялся, косо поглядывая, как на глупого ребенка.

— Осборн…

— Как в фильме «С любовью, Рози», когда презерватив потерялся внутри вагины у героини! — громко зашептала я, округляя от ужаса глаза. — Я не хочу, чтобы и со мной такое случилось! — испуганно выдохнула, вспоминая смешной момент из фильма, который уже не казался таким забавным. А тогда у меня слезы из глаз текли от смеха. Но с моим уровнем невезучести всякое могло произойти. Как еще пирсинг оставался у владельца до этого времени… Поразительно.

Габриэль уже лежал сверху и вовсю угорал, щекоча волосами мое плечо.

— Ничего страшного, Рози же достали презерватив, — серьезным голосом сказал он, с нежностью и насмешкой посматривая на меня.

— Что? Как ничего страшного? То есть такое вполне возможно?! — удивленно распахнула глаза и заерзала под ним. — Я думала, это просто прикол… Нет, ни за что… Или без него, или никак… Слезай… Слышишь? Перестань ржать! Это не смешно!

— Ты просто нечто, — парень провел ладонью по лицу, широко улыбаясь, и снова начал лезть, кусать, целовать… В общем, на всю использовал технику соблазнения, против которой я была еще бессильна.

Пока Лавлес шептал пошлости, и мозг под воздействием сексуального голоса и слов затуманился, внизу раздались шаги. Я как ошпаренная его оттолкнула, подрываясь на ноги. С такой скоростью я еще никогда не одевалась, а Лавлес просто давился от смеха. Еще бы, он только штаны надел и стоял с невозмутимым видом возле окна, подкуривая сигарету. Арин постучалась, и сердце ушло в пятки. Я сидела вся пунцовая, когда она спросила, все ли в порядке. Казалось, будто на моем лбу горели огромные красные буквы «Мы занимались непристойностями в вашем доме». Если не учитывать, что Габриэль больной извращенец, и мы чуть не попались на горячем, как школьники, — все просто прекрасно.

За обедом, я стыдливо смотрела в тарелку, не решаясь взглянуть в глаза матери Габриэля. Сначала пристаю при ней, теперь вообще с ума сошла и чуть не отдалась ему… «Как тебе не стыдно», — качало головой подсознание. Арин спросила за поездку, и ситуацию спас Лавлес. Я бы заикалась и не смогла связать толком три слова, поэтому только кивала и поддакивала, думая о недавнем позоре. Еще бы немного — и спалились. Хотя Лавлесу было бы точно пофигу… Ему всегда на всех и всё плевать с высокой колокольни.

— Ливия? — я оторвала взгляд от еды и удивленно посмотрела на Арин.