— Угу, и в аптеку заодно заскочу, — понижает голос Лавлес, и я хмурюсь.
— Зачем в аптеку?
— За витаминками, — ржет он, щелкает по носу и выходит. Что это за витамины такие? Хотя, для умственного развития не помешают. Может, повзрослеет, наконец.
Арин возвращается спустя пять минут и предлагает прогуляться к утесам. Пусть на небе солнышко, но ветер довольно холодный. Кутаюсь в кофту и ветровку, пряча руки в карманы. Рядом с нами бежит Биэр, как верный охранник. Я рассказываю о первом впечатлении, когда самолет летел над островом, и смотрю мечтательно вдаль. Мы идем вдоль вытоптанной тропинки, внизу разбиваются о скалы волны, кричат чайки, а покрытую зеленью и вереском землю колышет не утихающий ветер. На краю обрыва стоит лавочка.
— Вы устроили мне настоящий праздник, — белокурые волосы Арин развиваются, и она их постоянно поправляет. Бордер-колли бегает по лугу, слышен только отдаленно его лай, а мы любуемся сверкающей водой океана. — Соседка предлагала сходить вечером в паб, но я вообще не собиралась отмечать день рождения. Уже много лет не отмечаю его.
Порываюсь спросить, что же все-таки произошло, почему их семья распалась, но сжимаю пересохшие губы. Арин расскажет сама, если посчитает нужным, не хочу показаться навязчивой. Она переводит тему и спрашивает, чем я занимаюсь. Рассказываю о фото, упоминая Элои Леруа, о странах, в которых побывала и процессе съемки, о первой серьезной работе и «Потерянном поколении», как мне выпал шанс проявить свои способности. Только бы Арин не спросила, как мы познакомились с Габриэлем. Не рассказывать же ей, что я была его личной горничной и разгуливала по номеру в платье с рюшами? Этот позорный эпизод из прошлого я тоже унесу с собой в могилу, как и «мясорубку» в самолете.
Мы прогуливаемся вдоль утеса. Не удерживаюсь и спрашиваю разрешение сделать несколько снимков, Арин звонко смеется и согласно кивает. Мне жаль, что между матерью и сыном сквозит холод, как ирландский ветер. Я вижу это в зеленых глазах, которые хранят женскую тоску и печаль. Арин улыбается, но в изумрудах — отголоски болезненного прошлого. Я все же верю, что их встреча растопит сердце Габриэля, заберет детскую обиду, боль и разочарование на родителей. Верю, что дистанция между сыном и матерью сократиться до минимума.
Возвращаемся домой и застаем на пороге курящего Лавлеса. Он с кем-то разговаривает по телефону, но видя нас, заканчивает разговор и вопросительно смотрит на меня.
— Гуляли по утесу, — отвечаю на незаданный вопрос и с иронией спрашиваю: — Купил витаминки?
— Угу, пачку витаминок, — хмыкает парень, озорно улыбаясь в ответ, докуривает и тушит окурок.
Поднимаюсь в мансарду и оглядываю довольно просторное помещение. Рядом с окном стоит двуспальная кровать, две тумбочки со светильниками, старенький комод, встроенные в стену полки с книгами и кресла — простенько, но уютно. Сзади останавливается Лавлес и сверлит в моем затылке дыру.
— Будешь спать на полу, — произношу без доли иронии.
Он демонстративно задевает меня плечом, проходит в комнату и пристраивает свою задницу на кровать. Подкладывает под голову подушку и утыкается носом в телефон. Закатываю глаза и разбираю немногочисленные вещи.
— Мне надо переодеться, — намекаю на то, чтобы кое-кто выметался, но Лавлес смотрит поверх телефона и безразлично кидает:
— Переодевайся.
Упираю руки в бока и склоняю голову набок. Лавлес издает тяжелый страдальческий вздох и откидывает телефон в сторону. Глаза скользят медленно по моему телу и замирают на лице.
— Что за… Мы тра… — он прочищает горло, делая серьезный тон. — Мы занимались сексом, Ливия. Я прекрасно знаю, что под одеждой, — играет бровями, хватает телефон и тихо бормочет: — Ты как дитё, бля.
Чувствую укол ревности, обиженно надуваюсь, беру все нужное и выхожу, слыша смешки в спину. После душа иду помогать на кухню к Арин, которая предлагает мне сначала перекусить. Лавлес обошелся без обеда, потому что мило посапывал в мансарде, уткнувшись в подушку. Не удержалась и сфотографировала его, тихо хихикая: маленький компроматик. Арин составила небольшой список блюд на ужин, и мы приступили к готовке. Женщина рассказывала про интересные места в Ирландии, легенды, и незаметно разговор зашел о ее детстве.
— Я выросла в графстве Клэр, в деревни Лисканнор, где находятся знаменитые Утесы Мохер.
— Ух ты, я слышала о них, даже добавила в наш путеводитель для посещения! — воскликнула я и прикрыла рот рукой. — Там невероятные пейзажи.
— Да, там очень красиво, я бы вам советовала рассмотреть их на катере. Про Утесы Мохер есть множество легенд, самая знаменитая гласит о том, что если человек прыгает со скалы, совершая самоубийство, его душа никогда не попадет в рай и вернется на Землю в виде черно-белой чайки. Так они и живут десятками лет на утесах в надежде освободиться, — Арин видит мое вытянувшееся перепуганное лицо и смеется, нарезая мясо: — Но это всего лишь легенды.
Мычу что-то нечленораздельное и продолжаю чистить картошку. Какая-то… жуткая легенда.
— Мать совсем не помню, она умерла, когда мне исполнилось три, — продолжает путешествие по прошлому Арин, и я внимательно слушаю. — Воспитывали отец и бабушка. Отец был моряком, каждое утро уходил в океан и возвращался к вечеру, но однажды и его не стало, — я только лишь взглянула на ее опечаленное лицо, не смея перебивать. — Тогда штормило, никто не вернулся обратно на берег. Остались вдвоем с бабушкой, пытались как-то выжить. Именно она научила играть на фортепиано. Оно было расстроенным, звучание совсем не то выходило, искаженное, но я практиковалась каждый день. Отец был очень строгим, но видя, как я люблю музыку, купил у знакомых старенькое пианино, настроил… — она отвлеклась и чему-то улыбнулась. — Помню те ощущения, как сейчас: пальцы коснулись клавиш, и все вокруг преобразилось. После смерти отца, и бабушка ушла на тот свет через пару лет. Заболела, денег на лечение не было… — давлю в себе нахлынувшие эмоции, после сказанного, но в носу предательски щипает. — В Эдмонтоне жила дальняя тетка, она занималась бумажной волокитой, продала ферму, землю, и забрала с собой в Канаду.
Слово за слово, и Арин рассказывает о нелегкой жизни в Эдмонтоне, строгой тетке и как искала работу. Часть о замужестве, Габриэле упускает и немного говорит о том, как стала путешествовать с труппой, затем спрашивает о моей семье, но я обхожусь парой предложений, не вдаваясь в подробности. Пока в духовке тушится баранина с картофелем, мы перемещаемся с чашками душистого чая в гостиную. Рассматриваю фотографии, стоящие на камине, и удивленно спрашиваю:
— Это Габриэль?
Арин кивает, осторожно отпивая, и улыбается.
— Да, удалось забрать только несколько детских снимков.
Удивленно смотрю на женщину, и она нехотя отвечает на немой вопрос.
— Не очень хорошо разошлись с бывшим супругом. Он сложный человек.
Больше о муже — ни слова. Арин отводит взгляд в сторону, давая понять, что тема исчерпана. Маленький светловолосый мальчуган на фото очень милый. Все то же созвездие на пухлых щеках, волосы немного закручены в спирали — просто ангелочек! Сложно поверить, что из него вырос такой… невыносимый тип. Понятно, в кого ужасный характер…
— Расскажите о детстве Габриэля? — набираюсь решимости, ставлю фоторамку и устраиваюсь в кресле, глядя на задумчивую женщину.
— Габриэль… — Арин проводит пальцами по волосам и кивает, на губах мелькает мимолетная улыбка. — Габриэль рос очень послушным ребенком.
Что? Не может быть. Я недоверчиво и даже ошарашенно смотрю на нее. Арин прикрывает ладонью рот и смеется, видя мое глупое выражение. Этот… этот ужасный, высокомерный, самодовольный грубиян был послушным?!
— Да, не удивляйся, — зеленые глаза насмешливо блестят. — С ним не было каких-то серьезных проблем. Обычный, спокойный ребенок. Он любил слушать разные истории, которые я рассказывала перед сном. Когда-то мне их рассказывала seanmháthair, бабушка, — переводит Арин. — Я учила Габриэля игре на фортепиано, он частенько сидел рядом и слушал. Я чувствовала, что он станет музыкантом, но никак не… владельцем бизнес-империи, — я впервые вижу, как красивое лицо женщины мрачнеет, но затем она возвращает беззаботное выражение. — Когда Габриэлю исполнилось семь, я подарила ему акустическую гитару, и теперь он знаменитый гитарист популярной рок-группы.
