– Дай денег и кинжал с ножнами. Остальное у меня есть.

– Что нам делать? – спросил Григорий, притащив мешок с деньгами и, на сколько я понимаю, кинжал, завернутый в кусок ткани.

– Найми охрану из местных. Закройтесь и ждите от меня вестей.

– А переговоры? Тут что-то меняется. Не просто пустая болтовня.

– На твоё усмотрение. Мне не контракты, а вы живые нужны. Будем живы – никуда эти контракты от нас не денутся. Если долго от меня вестей не будет, действуй по обстоятельствам. Вплоть до эвакуации представительства.

Мы обнялись с Гришей, после чего я с Жоржем и его людьми отправился доламывать лестницу. В прямом смысле этого слова. Жоржа, спускавшегося последним, пришлось ловить внизу, хотя он и цеплялся на лету за распадающуюся конструкцию.

Без лишних разговоров, лёгкой трусцой, пробежали с пол километра по потёмкам и оказались возле своих повозок, возницы которых убедительно изображали, что прибыли к пункту назначения.

Ещё часа два колесили по каким-то парижским улочкам, пока не оказались во дворе большой усадьбы, чем-то смахивающей на крепость. На сколько можно было рассмотреть ночью. Во всяком случае, стены и башни наличествовали, как и подъёмный мост на входе, превращавшийся в железные ворота, когда цепи втягивались внутрь стены.

Все, включая Жоржа, укатили куда-то в темноту. Меня же пригласил следовать за собой величественный старец в ливрее, на которой золотого шитья было больше, чем малиновой парчи. В правой руке он держал ярко горящий фонарь. Мы поднялись на высокое крыльцо и вошли в довольно большую прихожую, где меня перепоручили миловидной горничной.

Мои покои оказались на втором этаже: гостиная, она же столовая, спальня и помещение для умывания и прочих нужд, обустроенное куда лучше, чем у меня дома.

Забрался в корыто с восхитительно горячей водой и не заметил, как уснул.

На деликатное прикосновение пальчиков горничной к моему плечу отреагировал рефлекторно, насмерть перепугав девицу не только тучей брызг и кинжалом у её горла, но и раной на своей груди.

Пришлось извиняться и вытирать её зарёванную мордашку одним из полотенец, кучей валявшихся на каменной скамье у стены.

Пока продолжались всхлипывания и вздохи, вытерся и оделся.

– Я бы на вашем месте, сударыня, высморкался и сполоснул лицо прохладной водой.

– Всё в порядке, мсье. Что прикажете подавать на ужин?

– Мясо в любом виде и побольше, хлеб, вино и овощи на ваше усмотрение.

– Слушаюсь, мсье, – присела в реверансе девушка и практически выбежала за дверь.

В столовой меня ожидал накрытый на одного человека стол, приятный запах горящих в камине дров и немолодой господин в простом домашнем костюме из очень дорогой ткани.

– Приношу извинения, ваше высочество. Меня зовут барон Себастьян де Совиньи. Я буквально на минуту. Завтра состоится званый обед для узкого круга близких мне людей, на котором я хотел бы видеть и вас, ваше высочество. Подобающую вашему статусу одежду приготовят к утру. Темы бесед, которые мы обычно ведём во время данного мероприятия, должны заинтересовать человека, участвующего в выработке внешнеэкономической стратегии Русского государства.

– Благодарю, барон. Это очень интересное предложение.

– Вот и замечательно. Не смею более мешать вашему отдыху, ваше высочество.

Мы пожали друг другу руки и хозяин поместья изящной походкой опытного царедворца выплыл из помещения.

Через несколько минут, расшаркиваясь в извинениях меня измерили сразу несколько мастеров, после чего наконец-то принесли поесть.

Вообще-то такие объёмы пищи предполагают, что её будут поглощать, как минимум, несколько глоток, но я, хоть и заработал лёгкую одышку, справился один. Круглые глаза горничной стали прекрасным финалом этого праздника жизни.

Уснул, как только голова коснулась подушки.

Утром, на стульях рядом с кроватью, обнаружил шелковое бельё и домашний халат, расшитый на восточный манер.

Быстро привёл себя в порядок и направился в гостиную, логично предполагая наличие там завтрака. Предчувствия меня не обманули. Даже не то слово. Прислуга явно решила исправить вчерашнюю оплошность, когда оголодавший гость разве что не вылизывал пустые тарелки.

На этот раз еды было ОЧЕНЬ много. Сколько вместил совсем не маленький стол. А вот аппетит, наоборот, приобрёл вполне себе обычные параметры. Так что пришлось разочаровать сразу трёх горничных, изображавших работу, но явно собравшихся поглазеть на невероятно прожорливого гостя.

До обеда скучал в кресле у потухшего камина.

Потом принесли одежду и обувь. Штаны и сапоги оказались в самый раз, а вот камзол немного жал в плечах. Примерно через час вернули исправленную версию.

Наконец появился вчерашний величественный старец, поинтересовавшийся не соизволю ли я присоединиться к гостям хозяина за обеденным столом. Я соизволил и мы, по коридору, а потом по длинной галерее, направились в соседнее здание, где за огромной резной дверью из морёного дуба, выходящей в прихожую, обнаружилась небольшая внешне скромно украшенная гостиная. На диване и в креслах неподалёку от обеденного стола, кроме барона, сидели: явный соплеменник Яхима во всём черном и шляпе на голове, невысокий худощавый военный и полный седой господин в камзоле со знаком торговой гильдии, вышитом на груди.

Хозяин представил меня присутствующим.

Яков Морган попытался что-то разглядеть у меня в глазах, Жак де Сак стремительно пожал мне руку и отправился усаживаться за стол, а граф Люсьен де Ланс по-медвежьи стиснул мне пальцы и долго рассыпался в комплиментах.

Не очень понятно было, как правильно вести себя за столом, поскольку в России официальные миссии выполняли сотрудники посольского приказа, члены боярской думы и люди из ведомства Лавра. Мои приказчики вели переговоры такого уровня очень редко. Но не думаю, что здесь что-то так устроено, чего не бывает в российском официозе.

– Ваше высочество, друзья мои, – встал со своего места барон, – мне кажется будет уместным предложить всем присутствующим не тратить силы на соблюдение всех тонкостей этикета. Чем проще и доверительнее будет наша беседа, тем больше пользы извлечёт из неё каждый из нас. Предлагаю поднять бокалы за суть вещей, без которой всё в мире лишено смысла.

Вино было просто изумительное. Но тост хозяина застолья спутал все мои планы. Мы же тут не с приятелями отмечаем удачный контракт. Где та мера простоты, которая приемлема в данной компании? Значит надо брать инициативу в свои руки.

– Вы позволите, господа? – поймав на себе внимательные взгляды присутствующих, я понял, что мне «позволяют» и продолжил, – На сколько я понимаю, во Франции начались некие процессы, которые, с одной стороны, актуальны для взаимоотношений между нашими странами, а с другой, – требуют оперативного согласования наших позиций. Поэтому я предлагаю не углубляться в дипломатическую риторику, а просто задавать друг другу вопросы на интересующие нас темы.

Пока присутствующие за столом переглядывались и впадали в задумчивость, я отведал изумительного паштета и парочку сочных грудок какой-то «райской» птицы. Похоже моя блаженная физиономия повергла присутствующих в ещё больший ступор.

Наконец граф улыбнулся и, щедро навалив в свою тарелку салата, с достойным уважения аппетитом принялся поглощать этот шедевр кулинарного искусства. Очень скоро к нам присоединились и остальные участники застолья.

Первым перестал тщательно пережевывать пищу, а точнее, окончательно сформулировал вопрос, Яков Морган:

– Как вы считаете, ваше высочество, в чем причина отказа от проекта «торможение» в пользу программы индустриализации?

Ого! Кажется, мои собеседники знают о моей стране больше, чем я сам. Послать под предлогом секретности данных? Не солидно. Они-то об этом знают. Вот батя, зараза! Что это за объяснение – «вы думали, что это так, а на самом деле оно иначе» и Институтом в рожу тычет. Ну, да. То, что сотрудники считают «Институтом», на самом деле лишь относительно небольшое пространство перед закрытыми зонами. Даже для директора.