– Не хорошо это. Неправильно.
– Ты о чем?
– Мост надо сжечь. И бить их тут сколько хватит сил.
– А раненые?
– Обоз пусть идёт. Отправишь людей Карима в прикрытие. Сам говорил, что он справится.
Что-то не помню я такого разговора. Да ладно. Карим и в самом деле лучшая кандидатура.
Первый раз увидел на лице Карима эмоции. На нём словно было написано «За что?» Но вслух возражать не стал.
– Ты лучший. Больше поручить не кому. Если что, вам никто не поможет. Артиллерийская сотня останется здесь.
Карим недоверчиво посмотрел на меня, вздохнул и отправился выполнять приказ.
* * *
Какое счастье, когда делаешь то, что должен и так, как хочется!
Смели всадников, сгрудившихся у переправы. Из многочисленных обозов с провиантом и военным имуществом соорудили временное укрытие из-за которого расстреляли по наступающему противнику все запасы пороха.
За спиной негромко потрескивая пылал мост.
Впервые увидел, что такое горцы в ближнем бою. Лучше будем дружить.
Убедившись, что переправа больше не существует, перешли к тактике мобильной обороны, предав огню повозки, служившие нам укрытием.
Началась гонка собаки за собственным хвостом. Причём «хвост» постоянно огрызался и норовил вцепиться псу не только в зад, но и в нос.
А потом внезапно всё закончилось, потому что наши противники бросились самозабвенно резать друг друга.
Некоторое время понаблюдав за этим зрелищем, отправились вслед за обозом, который уже должен был находиться в районе Града.
По дороге обнаружили, что Кариму досталась не самая лёгкая задача. Не то, что бы весь наш путь был устлан телами погибших, но пару раз завязалась не шуточная сеча. Правда обломки повозок попадались редко.
Наконец вдали замаячили верхушки минаретов, а когда поднялись на вершину очередного холма, то и купола храмов. Даже не верится, что добрались.
* * *
Град оседлал Великую реку, перегородив её двумя мостами. По одному из них всё ещё не спеша тянулись подводы. Перед нами был левобережный, Святой, город – вотчина лекарей, священников и лицедеев. А также место расположения казарм гарнизона и арсенала. Гостей селили на правобережной, Купеческой, половине.
Через полтора часа передовое охранение доложило, что начали проходить медосмотр. Ещё через час и мы подъехали к лекарской площади у восточных ворот. Наши воины привычно сдавали лошадей в ветеринарный табун, сгружали оружие и амуницию на санитарные повозки и, весело переговариваясь, становились в длинные очереди к зелёным лекарским шатрам, перегородившим площадь. Женщины собирались у отдельно установленных желтых шатров и, как обычно, одной кучей.
Люди Равазана, не очень понимая, что им делать дальше, столпились у нас за спиной.
– Пусть наши пройдут, а потом и вас пропустят.
– Что значит «пропустят»?
– Обычный лекарский осмотр после возвращения с кочевий или набегов.
– Но мои люди здоровы.
– Мы так тоже раньше считали. У вас часто случаются эпидемии?
– По-разному. Примерно раз в десять лет.
– А у нас последняя была восемьдесят три года назад. До этого думали, что понимаем кто болен, а кто здоров.
– Ваши лошадей и оружие сдают. Я свой кинжал никому не отдам. Он мне достался от отца.
– В этом нет необходимости. В городе всё равно не разместить столько народу. За рекой разобьют шатры для женщин и детей, а на этой стороне – ваш военный лагерь.
– А раненые?
– Пока останутся в Граде. Особенно тяжелые. На осмотр можешь идти с кинжалом, но его всё равно потом надо будет обработать. Имущество я тоже бы посоветовал, но заставлять не буду. Правда в город пустят только в чистом. У нас граница. Много всякого народа появляется не известно откуда. Так что мы ещё и санитарный кордон государства.
– А когда купеческие караваны приходят?
– Ставим понтонный мост и всех на ту сторону. Там, за холмами, целый город для приезжих. Ярмарки проводим. Но если кому-то надо в Град – только через проверку у лекарей.
– Мой отец говорил «зараза к заразе не пристанет».
– Мой говорил то же самое и очень не любил эти процедуры. А я привык к лекарским придиркам с детства. По-другому и представить себе всё это не могу.
– Где ставим лагерь?
– Сейчас прибудут приказчики кордона и всё покажут. Надеюсь ты поселишься у меня.
– Я бы с удовольствием, но не могу. Должен быть со своими. Пока не разберусь что к чему. И ещё надо договариваться с вашим князем. Даже не знаю о чем. Меня учили воевать. Князем стал тогда, когда уже всё рушилось. Как жить после войны, да ещё и не дома, понятия не имею.
– У вас что, все воины? Собери мастеров и тех, кто торговал. Среди стариков, наверняка, кто-то служил у твоего отца. Поговори. Потом обсудим с Иваном и ещё раз с ними посоветуешься. Что-нибудь да придумаем. Нам тут люди очень нужны.
Прибыли приказчики кордона и увели Рамазана с его командирами смотреть площадку для лагеря, а я помаленьку двинулся к лекарскому шатру. Даже удивительно, как тянет под крышу. Словно оседлого какого-то. Война. Набегался. Ну и ладно.
Глава 29
Стольный Град. Царский дворец. Личные покои царствующей четы.
Царь Святогор Первый (для близких Горушка), царица Светлана (древняя Свейла).
* * *
– Не хмурься, Горушка. Всего три дня. Сам видишь, что твориться. Тут без того, чтобы очистить душу, просто никак.
Поцеловав мрачного самодержца в щёку, царица вышла из кабинета мужа и отправилась собираться в дорогу.
Пол часа спустя от дворца отъехала скромная карета, в которой, в задумчивости, сидели Светлана и её служанка. Обе в чёрном. Стрельцы охраны возглавляли и замыкали процессию.
Через несколько часов царица, как обычно, скроется за стенами женского монастыря, где расцелуется с игуменьей Еленой и, войдя в келью, погрузится в глубокую молитву, чтобы прерывать её только для службы в церкви или приёма скромной монастырской снеди.
Вряд ли что-то может случиться в этом, давно отлаженном, ритуале.
Свейла вдохнула полной грудью пьянящее безумие пространства и растворилась в нём. Исчез Стольный Град, внизу проносились леса, поля и реки с редкими вкраплениями человеческого жилья.
Наконец показалась вершина Лысой Горы – храма древних ими же зачем-то погребённого под слоем песка. Позвав молнию и вонзив её в вершину холма, Свейла всем своим существом ощутила, как возмущенно взвыли истинные силы, разнеся по миру Зов.
Лысая Гора.
Царица Светлана (древняя Свейла), Сур (древний), Магда (древняя), Ракчен (древний), Варага (древняя).
* * *
Уроды начали сползаться только к вечеру. На шабаш собираются куда охотнее.
– Разжирели!? Потеряли силу!? – выкрикнула Свейла, становясь в цент круга, – даже нанять некого. Одни старые пердуны да высохшие в хлам уродины.
– И вам не кашлять, царица, – прошелестел Сур под дружный смех окружающих.
– Что такого ты нам можешь предложить, девчонка? – взвизгнула Магда, – кроме себя самой. Всё остальное, если захотим, мы и так возьмём.
– Жизнь. Ну, и немного заработать. Ты когда, Сур, последний раз был во Франции? А ты Магда у себя дома. Небось забыла, как выглядит Ральденбург.
– После того, как меня там сожгли, ни разу. Неприятная процедура.
– А ты Ракчен? А ты макака в перьях?
– Я – Варага.
– Была великая Варага, а стала макакой в своих джунглях. Скоро и оттуда погонят. Скоро всех вас погонят.
– А что ты предлагаешь? – оскалил белоснежные клыки в пародии на улыбку, Сур, – Ложиться под епископов? Или под этих из Системы? Мы не такие двуличные мрази, как ты царица. И всё это ты уже не раз нам предлагала. Придумай что-то новенькое.
– Степанида устала. Степан на реинкарнации. Люди подпитывают слабо. От Черного леса скоро останется пустое место. Мария уходит. Ей надоело наше ничтожество. Сами подумайте, что вас ждёт потом. Тысячи лет будете подыхать в своих берлогах, боясь высунуться наружу. Чем это лучше смерти?
