— Погоди, — я задумчиво поковырялся в волосах надо лбом, — ежели б пятно было от этого… не, оно бы точно смазалось, если б он встал!

— Но там такущий слой пыли был! — мальчик оживленно мне показал что—то вроде половины его указательного, нож снова уронил, смутился опять.

Я нож его из грубоватого металла подобрал — оборванец смотрел на меня исподлобья, потом, вздохнув, зажал в зубах, оторвал от своего плаща полосу, соорудил мальчонке на руку что—то типа ножен. Он смотрел, как я обвязываю нож, как зачарованный.

— Только смотри, чтоб не очень туго вот тут сидело, а то в бою будет не достать, — предупредил я.

— Ага! — восхищенно глядя на самодельные ножны, сказал он. — спасибо господин!

— А, отстань! — щелкнул его по лбу. — Так что там с этою таинственною пещерою?

— Так пятно явно оттого, что кто—то, ноги скрестив, сидел!

— Но тогда я ему надо было переместиться оттуда, чтобы пыли вокруг не потревожить! И вообще, ты говорил, что такой слой… — показал ему — он серьезно кивнул. — Так это ж не один год надо на одном месте просидеть, чтоб так все вокруг заросло, да еще и пропечаталось, утрамбовалось так возле его задницы и его ног!

— Думаешь, не мог? — огорчился мальчик. — Но там так четко отпечаталось все! И явно сидел человек.

— Но, прости, как бы он там несколько лет сидел, не жрал, не спал, не ссал и не срал?

— Эм… в медитации? — мальчик задумчиво поковырял лоб. — Даосы вроде так могут и эти… как их…

— Но если толстый слой пыли, то сидеть надо б не один год!

— Так если он намагичил свет на несколько лет, то почему б ему не накопить уйму сил через медитацию.

— Я бы просто повесился! — вздохнул. — Не смог бы столько сидеть, даже если б мне за это обещали уйму духовных сил потом, — за плечи его схватил. — Так, погоди, твой старший брат тебе сказал, что тот молодой господин ему сказал, что использовал это место для свиданий?

— Ну да, — с опаской все—таки посмотрел на мои руки, лежащие на его плечах.

Я руки убрал, отошел. Нечего этого ценного свидетеля нервировать. Место ж как ни как под храмом драконов Вэй или проходит мимо того! Но в его рассказе многое не сходится.

— Так, погоди, если мужчина с женщиной… — замялся, на морду юнца посмотрел. — Если они… того…

— Ага, мы про это тоже подумали? — глаза его зажглись.

Я отпрянул.

— Но там след был только от задницы и перекрещенных ног одного. Разве что он там ее фантазировал. Или ходил на свидания с призраком.

Теперь уже я озадаченно лоб свой поковырял.

Мог ли дракон из храма Вэй просидеть под храмом в подземелье несколько лет? Да если слой с полпальца, пусть и ребенка, это ж, наверное, надо ни один десяток лет просидеть, с места не сдвигаясь?.. Но на что? Тем более…

— А давно вы тут прячетесь?

— Да лет десять или около того, — мальчик в носу поковырял, соплю вытащенную рассмотрел внимательно.

Мне захотелось ударить его по тупой башке. Я тут на дракона охочусь, а он все время от главного отвлекается!

Хотя он не знал, что я охочусь на дракона и вперед пошел совершенно свободно.

— Так ты точно не помнишь, сколько вы тут?

— Так ведь это не самое главное! — невинный взгляд на меня.

Ну, хоть от козявки своей наконец—то отстал.

— А что самое главное?

— Ну, вот это вот пятно в пыли, о котором мы все ломаем голову, да и кто был тот господин? Вдруг сам дракон с храма на улице Зеленых драконов?

— Демоном мог быть.

На меня посмотрели так обиженно, что я со своими догадками отстал. Не хотелось ребенку, чтоб я отбирал у него сказку. Ну, пусть будет дракон, а не демон. Хотя мог быть усердный чрезмерно какой—то даос, что ушел медитировать подальше от людей, чтоб не мешал никто. Но даже не справляя нужду… что это вообще за стойкое существо?! Или… он был каменный? Эдак стояла статуя, скажем, золотая, молились на нее прежние, высекшие пещеру, а потом тот молодой господин ее украл?

— А следы по пыли были? — я ухватил мальчонку за рукав.

— Кроме нашенских — никого.

— То есть, он или не приминал пыли, когда шел, или улетел оттуда по воздуху?

— Или его крысы съели! — юнец вздохнул. — Но это как—то совсем не романтично.

— Ага, теперь уже вздохнул и я сам.

Мы прошли еще немного в молчании, а потом…

— Ничего себе! — присвистнул я.

Оборванцы, ходившие между других, коих тут лежало и воняло много, волосами горелыми или травяными отварами, короче, присматривающие все ко мне обернулись как один.

— Он свой! — сказал мой спутник, поднимая торопливо руки.

И я поднял на всякий случай свои.

— Он ищет Ли У, — добавил малец.

— А не из стражи ли он? — прищурился какой—то старик, нет, молодой, почему—то поседевший уже. — Вчера как раз зарезали главу стражи.

— Так я его и зарезал, — улыбаюсь, прижимая кончики пальцев к груди.

Тут уже аж приподниматься начали, кто был в сознании и мог. И даже девушка приподнялась, хотя и упала, вдруг застонав.

— Ки Ю! — я рванулся к ней, перепрыгивая через двух стариков, девочку и старуху с обгорелыми ногами.

Упал возле селянки на колени, парня, сидевшего возле нее, оттолкнул.

— Ты жива, Ки Ю! Но как?!

— А ты вообще кто?! — парень вцепился в мой ворот.

Не Ли У.

— Я этот… родственник.

— И я родственник! — он сердито сощурился, меня оттолкнув.

— Хватит вам, не ругайтесь! — девушка, поморщившись, протянула к нам руки, сжав наши рукава.

Парень осторожно руки ее со своего и моего рукава снял, возле нее на одеяло уложил.

— Ты… — я растерянно сощурился. — Брат?..

— Да, брат! — приподнялась Ки Ю. — Он выжи…

Охнула, падая.

— Лекарь! — взмолился парень.

Лекари ушли за травами, — сказал старик, что нес ведро и из чаши всех поил.

— Это… это… — парень заметался.

— Не на… — Ки Ю протянула к нему руку, но он ее в воздухе перехватил и осторожно уложил обратно ей на живот.

— Прекрати! — сердито сказал.

Точно ее брат. Но тюрьма же сгорела! Хотя, не время.

Девушка потеряла сознание. Юноша не сразу согласился мне позволить рану осмотреть. Но согласился хотя бы.

Лекарств при себе у них не было: все на пострадавших извели от поджара. И я, как назло, ничего не имел при себе. Оставалось только молча смотреть и смотреть, как она бессильно застыла, а брат, сидящий возле нее, плачет от бессилия. Было как—то не очень спрашивать про сгоревшую тюрьму, хотя очень хотелось. Эх, покуда я тут с ними сижу, мой дракон уже, быть может, убегает! Но, главное, чтоб он там не издох без меня.

Долго сидели, в тишине.

Там кто—то сверху пирогов уже раненым принес.

— С курицею нету. Тока с грибами, — сказал парень с ароматным свертком смущенно.

И я впервые почувствовал себя смущенным.

Моему провожатому дали. И мне предлагали кусок, но небольшой, но передал это брату Ки Ю. Тот отложил для нее. Точно родственник.

А лекари все не шли и не шли. И Ли У запаздывал. Эх, так и застряну я тут на несколько часов.

Так с тоски помог старуху водой напоить, чтоб носильщик воды присел. Хотя потом выяснилось, что ручей у них свой есть, недалеко. И старуха эта слишком долго хватала мои руки, «доброго мальчика» благодарила. Эдак Ли У придет и уйдет, а я и не замечу! Насилу вырвался от нее. Брат Ки Ю уже пирога часть жевал. Хотя большую часть оставил для нее. Я б иначе его не простил. А мой провожатый куда—то вообще ушел, доверив меня этому сброду. Странно, я же чужак. Или свет в пещере — он тут был помягче, чем в коридоре — тут так же охраняет, ослепляя напавших чужаков? Это ж какая заковыристая магия выходит, что хватает на несколько лет и люди совершенно уверены в своей безопасности?!

— А как ты выжил—то? — не выдержал я, когда юноша уже свою долю съел и серьезно облизывал пальцы. — Тюрьма же сгорела?

— Ты, что ли помог? — мрачный взгляд.

И все сразу завозились, приподнялись, посмотрели на меня.

— А я—то причем?

— Так ты ж с гордостью говорил, что убил господина Сина!