— Я приду, — ответила она и повесила трубку.

Да, лучше бы Эльвира пила тогда с ними на равных. Не будь выпита та бутылка на двоих, они бы не оказались на одном диване, который послужил отправной точкой в их отношениях. А что будет финалом, Алена не знала. Но в понедельник, стерев с лица дневные поцелуи, она отправилась по магазинам. Купила подарки всем. Даже Стасу, хотя и не понимала, как передаст ему подарок — праздника в офисе не планировалось. Дольше всего она задержалась в игрушечном магазине и в итоге купила Чебурашку. А во вторник утром взяла и вызвала такси. Пропуск продолжал лежать в сумочке, и охранник спокойно пропустил ее наверх. Теперь оставалось переступить порог офиса, но открыв дверь, Стас не отступил.

— Что-то случилось?

Его взгляд действительно бегал от ее лица до сапог и обратно.

— Да, Новый год. Стас, можно не через порог?

Он не пригласил войти, а сам шагнул к ней, захлопнув дверь.

— Стас, здесь эхо.

— А ты говори шепотом.

Он нагнулся к ее лицу, коснулся лбом ее лба, и когда она отпрыгнула, выпрямился.

— Если тебе, конечно, есть, что мне сказать.

Она сунула руку в сумку и достала подарочную коробочку.

— С Новым годом!

Он принял подарок и после тихого «спасибо», вдруг схватил ее за запястье и бедром задвинул в самый угол. Его лоб вновь впечатался в ее.

— Лен, ты же не за этим пришла? Говори уже, в чем дело. Пожалуйста.

Рука с коробочкой оказалась за ее шеей. Она не то что говорить, дышать не могла от густого запаха хвойной туалетной воды.

— Лен, уходи от него, прошу тебя. Не завязай в этом дерьме, умоляю. Я все для тебя сделаю, только не губи себя с ним.

Алена со всей силой толкнула его в грудь. Теперь она не могла дышать уже от злости.

— Да почему же ты такой дурак!

Она рванулась вниз. Он следом. И чуть не оторвал рукав пуховика. Охранник выскочил к ним из будки, но Стас послал его достаточно грубо. Через секунду он уже шарахнул дверью за спиной Алены и силой дотащил ее до машины. Только дверь открыть не удалось. Она впечаталась в нее спиной, точно посадила пуховик на клей «Момент». Коробочка чудом осталась у него в руках, и сейчас он швырнул ее в коричневую жижу у колеса.

— Вы в своем репертуаре, Станислав Витальевич! — голос Алены дрожал, но слезы в горле пока не клокотали. — Какого черта с тобой мириться! Тебя надо просто забыть!

Он сжал ее плечи, шарф на шее, ледяные щеки. Поцелуй был таким же неожиданным, как тогда в темном подъезде. Только не коротким. Спина повторяла корпус машины, и Алена под тяжестью его тела не могла выпрямиться, хотя и цеплялась за полы расстегнутого пиджака. Но вот он рванул ее на себя, и она уткнулась ему в грудь, чтобы отдышаться.

— Я не отпущу тебя к нему! Не отпущу!

— Пусти!

Она вырвалась, но за спиной по-прежнему оставалась машина, а он отступил всего лишь на шаг.

— Я не за этим пришла!

Она присела и подняла коробочку.

— Я так долго выбирала эту зажигалку. Там еще сигары. И шоколад. А ты…

Он не взял коробочку. И даже спрятал руки в карманы.

— Мне ничего от тебя не надо, — голос стал таким хриплым, словно он выкурил за раз целую пачку сигарет. — Я не могу больше быть тебе другом. Не могу.

— Вот как? Чего ж так вдруг? Устранение конкурента? — теперь она чувствовала, что слезы подступили уже к самому горлу, и пыталась высказать все, как можно быстрее. — Бизнес, ничего личного? Кто кого обскачет? Перекупит? Не получится, Стас! Я собачкой бегала за тобой три месяца! Хватит! Тогда ты не видел меня в упор! А теперь, после Саши, ты мне не нужен, ясно?!

Он кивнул, но не отступил. Только с лица опустил взгляд на дрожащую в ее руках коробочку.

— Лена, он никогда не уйдет от Оксаны. Даже не надейся.

— Я в курсе. Он мне это сказал, не бойся. Саша поступил со мной всяко честнее тебя. А ты… — она уже говорила сквозь слезы. — Знаешь, ты напоминаешь сейчас Онегина. Перечитай финальную сцену. А Евгений у Пушкина далеко не герой.

Стас вновь смотрел ей в глаза.

— А Светлов герой, значит? Не думаю, что Пушкину нравились мудаки. А тебе? На старого князя он не особо тянет. Впрочем, как и ты, на Татьяну.

— Спасибо…

Она растерла ладонью тушь, а в следующую секунду уже вытирала глаза о голубую рубашку, не в силах расцепить спиной обхватившие ее руки, а еще через секунду сопротивляться расхотелось, а через две она уже сидела в кресле Форда, оставив ноги на улице, потому что ее коленки уперлись в коленки Стаса, когда тот присел подле машины и не думал вставать. Его пальцы тоже запачкались в туше, зато он убрал все разводы с мокрых щек Алены.

— Хватит! Лен, прекрати плакать! Господи, ну было б из-за чего… Ну ошиблась. Бывает… Только смерть нельзя поправить, а все остальное такие мелочи. Лен, пожалуйста… Давай с чистого листа. Я буду теперь умнее. Я могу сам поговорить со Светловым. Ты просто не возвращайся сегодня к Эльвире. Все. Точка.

— Меня кот там ждет, — шмыгнула Алена. — И Один Эс Бухгалтерия. Я не мешаю бизнес с личным.

Стас так стиснул ей плечи, что она почувствовала его пальцы даже через пуховик.

— Лена, ты что, совсем дура?

Она кивнула.

— Стас, мне не нужно от тебя рыцарства! Меня ничего не держит подле Саши, кроме него самого, понимаешь ты или нет? С тобой все перегорело, понимаешь? Я не могу так… Не могу!

Он не убрал рук и не поднялся.

— Не хочешь быть со мной, и не надо! — он закусил на секунду губу. — Только от него уйди. К черту эту бухгалтерию! Или не к черту, как захочешь… Я обещал оплатить твою учебу, я не беру слов обратно. Выбирай любую специальность, да хоть юриспруденцию, — он снова закусил губу и уставился на грязный снег, виднеющийся в просвет между его разведенными коленями. — Лена, ты просто еще маленькая и потому не понимаешь, что нельзя лезть в чужую семью. Просто нельзя. Это святое. Ты не видишь Оксану, но она есть, она живой человек. Поставь себя на ее место. Неужто ты б хотела, чтобы с тобой так поступили? Неужто?

Он с такой силой продолжал сжимать плечи Алены, словно она удерживала его от падения в снежную грязь.

— Ты ничего не знаешь про Сашу, — прошептала она. — Ничего.

— А ты теперь много про него знаешь!

Стас наконец отпустил ее и выпрямился, так что Алене пришлось задрать голову.

— Я знаю о нем всяко больше твоего, — произнесла она громко.

Стас сунул руки в карманы и оттопырил ткань.

— А мне, знаешь ли, много знать и не надо. Мне достаточно того, что он за спиной жены трахает девятнадцатилетнюю дуру. Для меня этим все сказано.

— Дай мне выйти!

Стас отступил, и Алена, швырнув подарок на заднее сиденье, опустила ноги на асфальт.

— Я отвезу тебя.

Она ударила его по руке, не позволив до себя дотронуться.

— Я попрошу охранника вызвать такси. Я не сажусь в машины к незнакомцам.

— Лена, хватит дурить! Ты приперлась сюда ради меня. Теперь, опять же ради меня, позволь отвезти тебя.

— Пожалуйста, вызови такси. Ради меня!

Она стояла напротив, глядя на него в упор, и ему пришлось сдаться. Он даже ушел, оставив ее подле охранника одну. В такси она держалась, а в квартире разрыдалась. «А счастье было так возможно, так близко!..» И у Татьяны, и у нее. Только когда же она поступила неосторожно — сейчас, когда послала Стаса, или тогда, когда отчаявшись его завоевать, расстегнула блузку перед Сашей… Или сейчас, когда ревет над разбитыми отношениями. Их не склеить. Она не сможет поверить в искренность Стаса, а для него она навсегда останется дурой, спавшей с женатым мудаком.

Зазвонил телефон. Ну что еще? Она не хотела поднимать трубку, но вдруг это не Стас, а Саша? И это был он.

— Ленусик, я сегодня не смогу приехать. У меня деловой ужин, а потом уже никак. Будет слишком поздно.

Алена вцепилась зубами в ухо плюшевой собаки.

— Ну что ты молчишь? Не надо только обижаться. Я ж не по бабам шляюсь. Там будут одни мужики.

— Саш, у меня просто голова болит. Я спала…