Он расправлял волосы по плечам и будто нечаянно касался проступивших под синтетикой сосков.

— Лен, ответь уже наконец. Это должна решить ты.

Алена вздрогнула, будто вынырнула из небытия, в которое загнали ее его чувственные прикосновения, и придвинулась вплотную к подлокотнику.

— Понял.

Александр поднял стопки с ликером и, повертев в руках, нашел каждой хозяина.

— Фильм? Или в картишки? Я тебя обязательно обыграю.

— Почему? — еле выговорила Алена.

— Ваше Благородие Госпожа Удача, — напел Александр, и Алена вспыхнула, вспомнив строчки про любовь и карты.

Он поднялся и нашел среди кассет колоду. От мелькающих в проворных руках карт в глазах зарябило, и Алена подняла взгляд к его лицу, радуясь, что он не смотрит на нее. Без пиджака и галстука Александр выглядел моложе. Или ночь на диване, хоть и в скрюченной позе, но без вскакивания к ребенку, вернула ему силы и разгладила на лице морщинки. Зачем он предложил это? Зачем? И зачем она думает об этом, когда они решили, что нет. А разве может быть «да» с женатым мужчиной, который по совместительству еще и шеф? Никому не расскажет… А никто и не спросит. Брр.

Алена передернула плечами, как от холода. Грудь не спешила опадать, и она пожалела, что в чашечках нет поролона — все на виду. И он видит и следит за ней, тасуя карты все медленнее и медленнее. Только бы не отложил их в сторону и не принялся за ее пальцы. Они и так уже зудят до самых кончиков. Как-то люди ведь могут вставать из чужой постели и идти по своим делам, не оглядываясь. Но сможет ли она потом поднять на него глаза? А надо ли? Уйти в гиды и забыть про обоих: один оттолкнул ее, а она оттолкнула другого… Зачем? Это будет безопаснее, чем с Даней, потому что никто не узнает.

Так и не пригубив больше ликера, она вернула его к перевернутой фотографии. Эльвира трясется в купе — сцены «неожиданно возвращается мама» не будет. Алена опустила глаза к груди — наполовину расстегнутая петелька натянулась, и указательным пальцем она подтолкнула пуговицу к свободе.

— Лена, что ты делаешь?

Александр швырнул колоду на стол и перехватил дрожащую руку, чтобы согреть ее у губ. Алена выгнула спину и замерла в позе балерины. Он отпустил ее пальцы, и те скользнули по пуговицам его рубашки, вынимая из петлиц. Серега не носил рубашек, да они и не раздевались никогда толком, но в фильмах делают именно так.

Александр сорвал рубашку так же грубо, как и вчера, и швырнул на кресло с котом, но за ее блузку не принялся. Его руки сомкнулись у нее за спиной, отрывая от подлокотника. Когда блузка встретилась с майкой, Александр скользнул пальцами под растрепанные волосы и нашел пересохшие от страха губы. Поцелуй был легким и коротким, и вот уже его губы сомкнулись на мочке. Алена вскинула руки, чтобы растормошить его уложенные волосы. Теперь она сама уже держалась за Александра, пока его пальцы справлялись с пуговицами на блузке, но потом руки замерли на спине и упали к поясу юбки.

— Пойдем в кровать.

Он подтянул ее за руки с дивана и приподнял над землей, чтобы она скинула тапочки. Он уже бросил свои под журнальный столик. Кровать оставалась застеленной, и они упали поверх покрывала, но оно было не сено, не трава и не располосованный временем и ножами дермантин дивана в каморке конюхов.

Застежка исчезла со спины, и Алена чувствовала теперь только мягкий бархат и такие же нежные прикосновения к груди губ и пальцев Александра. А вот с ее губами он не церемонился, и Алена жадно хватала воздух, когда тяжелая голова исчезала между расплющенными грудями. Руки его уже держали вместе и юбку, и капрон, и синтетические кружева, и Алена приподнялась, чтобы Александр освободил ее от оставшейся одежды одним рывком. У него пока был расстегнут только пояс. Алена ухватилась за край майки, и он поднял руки, чтобы она высвободила его из белого хлопкового плена. На волосках уже дрожали первые крохотные капли пота, которые Алена поспешила собрать губами — она не делала подобного раньше и сейчас со страхом следила за реакцией Александра.

— Лен, мне нечем предохраняться, но я буду осторожен. Не переживай.

Он не дал ей ответить, закрыв рот поцелуем, и через секунду скинул брюки с кровати. Теперь между ними не стояло ничего. Даже страха, который еще мгновение назад отравлял Алене мозг. Он весь ушел в подушечки пальцев, и остался тонкими разводами на напряженной спине Александра. Ей хотелось обхватить ее до хруста, так же, как он держал ее, крутя по покрывалу, точно стрелку обезумевшего компаса.

Его губы разрываясь между глазами и шеей, не лишая Алену последнего воздуха. Животы с громкими шлепками бились друг о друга. Алена затягивала Александра в аркан цепких рук, и он с трудом разорвал ее путы, чтобы вырваться на свободу, пока не стало слишком поздно. Алена замерла от холодка заполнившей пупок спермы, но снова дернулась, почувствовав внутри сомкнутые пальцы. Ему потребовались считанные секунды, чтобы закончить с ней начатое, и, отведя ее дрожащую коленку, он упал головой на такую же дрожащую грудь и больше не двинулся.

Алена не открывала глаз, пока не почувствовала свободу от его тела, но ее тело все еще отказывалось подчиняться. Она не могла даже поднять руки, чтобы обнять Александра. Тот сам подтянул ее к себе и поцеловал во влажный лоб.

— Принести Амаретто?

Алена лишь судорожно кивнула, и Александр соскользнул с влажного одеяла. Алена подтянула бархатный край, чтобы вытереть живот, и почувствовала на глазах новые слезы. Но Александр вернулся слишком быстро, не оставив времени на рыдания.

— За хороший сон! — прошептал он ей в ухо и коснулся стопкой ее носа и только потом чокнулся со стеклом.

Ликер обжег грудь и придал поцелуям ореховый вкус. Прикосновения его губ утратили прежний напор, и вскоре Александр в открытую зевнул.

— Привстань, я сдерну покрывало.

Она залезла под одеяло, и через секунду он вновь держал ее в своих объятьях. До утра.

Утро никак не желало начинаться. Сначала Алена долго смотрела в спину спящего Александра, радуясь, что ночью тот отвернулся и даже отодвинулся от нее, потом в потолок, не в силах взглянуть в зеркало, встроенное в дверцу шкафа, чтобы впервые увидеть себя уснувшей с кем-то в одной постели, а затем в подушку, топя в ней подступающие слезы. Пробуждение Александра страшило ее — Алена не знала, как теперь следует вести себя с ним. Сварить кофе или нет? Чтобы встретить с улыбкой. Или одеться и сбежать, пока тот не проснулся? Чтобы никогда больше не приходить сюда. Или, или, или…

Алена никак не могла решить, что делает в подобных случаях взрослая женщина. Наверное, не показывает ни радость, ни обиду, а именно такая гремучая смесь пузырилась в ее крови, бросая тело то в жар, то в холод. То, что случилось с ней здесь несколько часов назад за несколько минут, не случалось и близко за два года, проведенные с Серегой. Она косилась на спину, которую сжимала в порыве страсти так, что его кожа под ее пальцами, наверное, меняла цвет. Должна была менять… Она не видела ничего, не в силах оторвать собственную спину от простыни и открыть глаза, чтобы взглянуть на того, в чью постель она залезла теперь уже в прямом смысле.

Сейчас Алена не могла к нему прикоснуться — спина казалась холодной и неприступной. Зато разглядела родинку под лопаткой. Интересно, обнимает ли его по утрам Оксана? Упирается ли носом в эту темную точку? Зовет ли его каким- нибудь домашним прозвищем, чтобы разбудить… Или на цыпочках идет на кухню готовить завтрак? Но что он ест по утрам?

Она даже не знает, что будет есть сама, чтобы протолкнуть подступивший к горлу ком. Почему все так случилось, почему? Разумная часть ее отмела любовное предложение и разумная часть в нем спокойно, не выказав и толики сожаления, приняла отказ. Что ж у нее руки-то зачесались? Надо носить кофты без пуговиц и не стараться одеваться, как в офис туда, где нет офиса, но есть постель. Больше она не наденет блузку. Еще бы — вещи с пола не надевают да еще и третий день к ряду. Остается только шкаф Кристины… Ужас!