Макс вскочил и шарахнул по воздуху кулаком.

— Так какого хрена ты не вернулась в Иркутск, а торчишь у нас в Питере? У вас там театров, что ли, нет?!

Она подняла на него стеклянные глаза, в которых он видел только свое отражение.

— Макс, ты хочешь ругаться? А я нет. Ты хочешь уехать? А я нет. Ты хочешь, чтобы я ради тебя бросила все, к чему шла столько лет? А я нет. Ты веришь, что мы при таком раскладе можем быть вместе? Я — нет.

Она поднялась, схватила с крючка сумку и взялась за ручку двери:

— Я тебя спросила тогда, готов ли ты к серьезным отношениям? — она продолжала стоять к нему спиной. — Ты сказал — да. И лишь потому я пустила тебя обратно в свою постель. Иначе могли бы ограничиться единичным перепихом. Ты мне наврал. И мне больно.

Она хлопнула дверью, спешно оделась и побежала вниз. Макс задержал ее почти на полчаса, а через час она должна была быть у Кирилла. Это решение далось ей через череду бессонных ночей. Еще до возвращения Макса она пришла на прием к Николаю Евгеньевичу с просьбой устроить ей встречу с Кириллом.

— Я могу сыграть роль работницы собеса, — начала она.

— Я не сомневаюсь, — остановил ее врач, коварно улыбнувшись.

Он не стал разбираться в ее мотивах. Просто дал телефон. Она купила конфеты, фрукты, икру и открытку — нормальный новогодний набор. Возможно, икра в нем лишняя, но можно сослаться на богатого спонсора. Она договорилась со знакомой медсестры Тани. Они пойдут к Кириллу вместе, и если его матери не окажется дома, она тоже войдет. Ей хотелось собственными глазами убедиться, что с ее заступником все в порядке. Полина понимала, каким глупым кажется ее план посторонней девушке, но что она могла поделать — хозяйка непременно узнает жертву и не пустит на порог.

Новогодний ангел смилостивился над Полиной, и Арина махнула ей рукой. Кирилл отступил вглубь прихожей, чтобы гостьи могли перешагнуть порог. По его лицу гуляла извиняющаяся улыбка. Полина опустила глаза, пожалев, что затеяла весь этот фарс. Если бы она не знала, через что прошел этот парень, то подумала б, что он просто недавно остриженный новобранец. Невысокий, худой после болезни, он выглядел младше своих двадцати двух. Она договаривалась о визите с его матерью, потому впервые слышала его голос — достаточно низкий, так не вяжущийся с болезненной худобой. Все эти месяцы она пыталась вспомнить, как Кирилл выглядит, но в момент нападения она не сумела его хорошо рассмотреть. А сейчас ей сделалось еще более неловко, чем ему.

Арина видела ее замешательство и взяла инициативу в свои руки. Она вручила подарок и тут же получила приглашение на чашку чая.

— Мы, наверное, не сможем? — повернулась она к Полине. — У нас длинный список посещений…

Она замолчала, перехватив взгляд Полины, которая смотрела мимо нее на облокотившегося на стену Кирилла.

— Но я смогу справиться одна, — добавила она весело и шагнула к двери.

— Я закрою.

Кирилл затворил дверь и остался к Полине спиной.

— Ты думала, я тебя не узнаю?

Полина шумно выдохнула. Он обернулся и протянул руки, чтобы принять пуховик.

— Я расспрашивал про тебя и врача, и следователя, и мать… Все молчали, как партизаны. Следак, к счастью, хотя бы сказал, что с тобой все нормально.

Полина кивнула, впервые в жизни не в силах раскрыть рот.

— Как тебя зовут хотя бы? Мне даже это не сказали.

Она сумела с горем пополам назвать себя.

— А зачем, Полина, весь этот цирк? — Кирилл кивнул в сторону пакета, который положил под вешалку.

— Да твоя мать выгнала меня из больницы, когда я пыталась навестить тебя и сказать спасибо. Но я ее не виню, — добавила она тут же и подняла ногу, чтобы расстегнуть молнию на сапоге.

— А я б тебя и не вспомнил тогда, — Кирилл усмехнулся и стал выглядеть совсем мальчишкой. — Я и сейчас не сразу узнал. А потом как что-то щелкнуло в мозгах. Но я спросил себя, а чего бы вдруг она приперлась сейчас…

Полина опустила глаза и осталась стоять в одном сапоге.

— Извини, я глупость сморозил. Мне просто спасибо не надо. Если ты вдруг чувствуешь себя обязанной, то брось… Ну, блин, сосулька могла упасть с таким же, если не летальным, исходом.

Теперь он опустил глаза. Так они и молчали минуту.

— Ты чай-то будешь, а?

— Буду, — Полина скинула второй сапог. — Если только мать не придет.

— Не, она до восьми на работе. Сестра если только. Да и то не раньше шести. Сейчас же сессия. Готовится с подружками.

— А ты как?

— Полина, так и будем стоять в прихожей? Пошли на кухню. Чай? Кофе? Несквик?

Она села на стул у окна, подле кружевной занавески, и следила за неспешными движениями парня, пытаясь угадать, обычная ли это его манера вести себя или следствие травмы.

— Ну, а ты-то как с учебой?

Он принес на стол две чашки.

— А ты много обо мне знаешь?

— Не так чтобы! Только что следователь сказал, — соврала Полина, не покраснев.

— А вот я о тебе совсем ничего не знаю. Но у меня такое смутное чувство, что я тебя видел где-то раньше. У тебя такое лицо… Нельзя спутать.

— В телевизоре ты меня видел. В «Ментах».

Кирилл рассмеялся в голос и плюхнулся на стул.

— Прикольно. Ты актриса, что ли?

— Что ли актриса… — и поняв, что так и не дождется от своего спасителя следующей фразы, повторила вопрос: — Что с сессией?

— Хреново… Мне ее перенесли, но мне тяжело самому поднять такой пласт, чтобы сдать экстерном. А мне реально хочется закончить в этом году учебу и попытаться устроиться на работу. Хоть какую. Но… Все мечты… Кажется. Но ты ж не за этим пришла?

Она улыбнулась.

— За этим. Я хотела убедиться, что врачи не врут и… Ну, что ты поправился.

Они снова смотрели друг другу в глаза, и снова у них закончились слова. Любые.

— Полина, я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой передо мной. Моя мать дура. Тут нет твоей вины. Слушай, пей чай. Есть пряники, хочешь?

— Хочу.

Он принес раскрытый пакет.

— А где еще тебя можно увидеть? Кроме «Ментов». Их не пересмотришь…

— В театре. Ты сможешь прийти? Завтра?

Он не отвел глаз.

— Могу. А можно вдвоем?

Полина выдержала взгляд.

— Да без проблем. Хоть втроем.

Кирилл улыбнулся.

— Я могу только с другом. Мать одного не отпустит. А так скажем, что его девушка отказалась идти.

— Приходи с другом, — улыбнулась Полина и рассказала, как забрать у администратора проходку.

— А я тебя узнаю на сцене? Чтобы цветы подарить?

— Ну… Через полчаса можешь встретить меня у служебного входа. Мне все равно в сторону метро идти. А одной ходить опасно.

Полина отставила пустую чашку и поднялась.

— Мне пора. У меня сегодня тоже спектакль. До завтра.

Полина выскочила на улицу и остановилась, чтобы перевести дыхание, а потом натянула шарф на нос, хотя была нулевая температура. Спектакль отвлек ее, но до дома она шла в полном молчании, хотя остальные, как всегда, болтали без умолку. В квартире она поразилась тишине. Дверь в ее комнату оказалась запертой. Она сделала шаг к комнате Макса, но опустила поднятый кулак, так и не постучав, и вернулась к себе.

Диван собран. Гитары в углу нет. Она положила под голову подушку и легла, не раздеваясь. Макс не мог не услышать ее возвращения, но не пришел. Конец? Возможно. Только было ли начало?

Телефонная трель отозвалась в голове набатом, и Алена закричала в трубку, точно оглохшая:

— Ну что еще?! — и проглотила то слово, которое сейчас очень подходило к Стасу. Она разрывалась между компьютером и телефоном уже третий час, хотя умоляла его вчера приехать к ней с бумагами. Однако в ответ получила злое, что тот не переступит порога Сашиной вотчины. Так прямо и сказал. — Сложно, что ли, хотя бы по факсу прислать нормальную сводную таблицу по каждой своей тетке? Задолбал!

— Ты с кем так разговариваешь?

Услышав голос матери, Алена чуть не выронила трубку, но быстро собралась.