Макс буравил взглядом дверь. Живот крутило до тошноты. Как он матери в глаза посмотрит? Они нормальные, я проверил… Дурак! Как можно было быть таким слепым?! Здесь нормальных нет. Деньги и нормальность — вещи несовместимые. Папаша Полины тому подтверждение.

— Макс, ложись спать! Нам завтра играть. Алена уже спит и видит замечательные сны, к чему доводить себя? И мне надо выспаться, ведь завтра придется воевать за плиту.

— Да к черту эту кашу!

Макс плюхнулся на диван в одежде и уже лежа стащил джинсы и швырнул на пол. Полина прикрыла его одеялом и улеглась на плечо. Подушка все еще была одна на двоих. Он упустил предлог зайти к сестре! А с каким бы удовольствием он швырнул розы на пол и растоптал! Может, так и сделать утром?

Утром он зашел в комнату без стука. С какой стати стучать? Здесь ее вещей почти нет — она здесь не хозяйка, а ему надо взять чистые штаны, потому что об эти он полночи вытирал потные ладони. Да и вообще следует помыться, а то и «Олд Спайс» не поможет.

Сестра уже сидела на диване — его диване — и расчесывала волосы. Прихорашивается — интересно, для которого сегодня. Цветы на окне, не подойдешь просто так, да и банку взяла чужую — потом еще с соседкой разбираться!

— Ты сегодня во сколько явишься? — бросил он как можно грубее, чуть не сплюнув вместе со словами горькую слюну. Жутко хотелось курить, но Полина отправилась на кухню готовить кашу, а он сейчас ради утренней сигареты согласился бы и на ее вымоченный в кефире геркулес. Терпеть до улицы выше его сил!

— Приду, как всегда, — ответила Алена равнодушно, а он уже и забыл, о чем спрашивал. — Тебя все равно нет, так какая разница?

Она закрутила волосы в хвост и обернулась. Что богатые мужики могут найти в такой замухрышке? Ладно, если б первыми у нее были. А так что?

— Что на меня уставилась? Ждешь, когда я тебя похвалю? Умница! Быстро сориентировалась в питерской жизни!

— Макс, ты что, больной? Саша живет здесь неподалеку. Чего б не подвезти…

— Ага, с цветами? — не выдержал Макс роли дурака.

— Да. Он жене цветы покупал. Как нормальный мужик посчитал, что мне тоже будет приятно получить букет. Типа, бонус от фирмы за первую рабочую неделю.

— А поцелуй?

— Какой поцелуй, идиот! Это было «спокойной ночи». Телевизор включи и посмотри, как люди сейчас общаются! Если ты целуешь бабу только в постели, это твои проблемы, а не других людей. Иди к ней! Что ты ко мне пришел, если тебе со мной противно?

И отвернулась. Самое время грохнуть банку. И плевать на соседку. Но Алена вдруг подскочила с дивана и снова оказалась к брату лицом.

— Ты «Чапаев и Пустота» читал?

Макс опешил.

— Чего? Кто это?

— Пелевин. Я о таком и не слышала.

Макс пожал плечами.

— А что ты вдруг о нем?

— Да так… Девчонки на работе обсуждали. Что ты из последнего читал?

Макс опять пожал плечами и отвел глаза:

— Гумилева.

— Ну, и иди к ней? Что стоишь?

Макс сделал шаг к шкафу, а потом — от него и к Алене.

— Слушай, у тебя действительно все хорошо?

Она кивнула и шагнула — кажется, в сторону, но оказалась на его груди. Он ничего не делал. Это все руки. Сами.

— Слушай, расскажешь ведь, если что не так? — спросил Макс, отстраняя сестру. Та нервно поправила волосы — хорошо не сказала, что дурак причесон испортил.

— Расскажу. Обязательно расскажу. Но, надеюсь, ничего рассказывать не придется. Они действительно нормальные люди. Давай, иди, тебя заждались. А меня ждать не будут. Время — деньги.

— Аленка! — Макс удержал сестру за руку, когда она проходила мимо. — Хочешь, в субботу с нами в клуб? Мы хотим после концерта немного потусить. Ромка спрашивал, как у тебя дела…

Крючок заброшен. Вдруг клюнет. Уж лучше Ромка, чем…

— В субботу не могу, — ответила Алена, освобождая руку. — Мы со Стасом идем в Музкомедию на «Королеву чардаша».

Улыбка исчезла быстрее, чем появилась, и Макс снова схватил сестру за руку.

— Он на десять лет тебя старше. А то и больше!

— Макс, ты глухой — мы идем в театр. И больше ничего. Он ко мне не подкатывает. Понятно?

Она два раза дернула руку, и пришлось отпустить. Брюки, кофта с длинным рукавом. Наверное, надела бы юбку, чтобы блистать коленками, если бы хотела его заполучить. Но ведь мужику и без юбки все видно…

— Хочешь, встречу тебя сегодня? К семи ведь успеешь на «Невский»? Концерт в восемь.

— Макс, не надо меня пасти. Я не маленькая! Я пойду в книжный за Пелевиным. Я чувствую себя полной дурой в их обществе.

— Лучше «Коммерсант» тогда купи или «Деловой Петербург», — грустно сострил Макс.

— Я подумаю. Макс, мне нельзя опаздывать. Меня каждый день отчитывают. Ой, — вдруг спохватилась она. — Мне фотка нужна на пропуск. Блин, как я забыла! У меня оставались со вступительных. Не помнишь, где?

Помнить? Он в чужих вещах не копается. А сейчас придется. Даже книги все переставили.

— Блин! Блин! Блин! — прыгала рядом Аленка, только мешая.

Наконец он нашел фотографии под кипой своих нот — распечатки для Антона. Тишина… Хоть бы уже послал прямым текстом. Тогда бы начал искать что-то на стороне.

— Какая же я здесь страшная! — скривила губы Алена, и Макс еле удержался от комментария, что она здесь как никогда похожа на себя настоящую.

Да нет, когда накрасится — ничего, но ничего серьезного даже у Станислава с ней быть не может. А ночью все кошки серы.

— Все, я побежала!

Алена судорожно запихивала фотографию в сумочку и уронила листок. Он хотел поднять, но она с криком «Не трогай!» опередила его. Вот-вот, а говорит, что все расскажет. Бабам веры нет. А сестрам — тем более! Особенно тем, кто с пейджерами. Она чуть не выронила его и бросилась к телефону, вновь на ходу роясь в сумке, но теперь осторожнее. Зажав трубку ухом, Алена судорожно крутила диск телефона.

Макс хотел не выходить в коридор, но не смог задержаться на пороге, уверяя себя, что гонит его к телефонному аппарату не любопытство, а братская забота. Сестра явно собиралась сказать что-то другое. Он видел, как опустились уголки ее губ, когда она произнесла:

— Ничего не случилось. Просто хотела сказать, что меня ждать не надо. Саша за мной заедет… — В длинную паузу она успела прикусить губу. — Он сам попросил так его называть. Да, я знаю. Я поняла.

— Что случилось? — спросил Макс, когда Алена опустила трубку на рычаг со скоростью замедленной съемки.

— Ничего, — покачала она головой и больше Макс ничего от сестры не добился.

Она попросила отойти от двери, сказав, что опаздывает, и с каменным лицом вышла из квартиры. Такой же каменной оказалась и сваренная Полиной каша, но он мужественно съел полную тарелку, чувствуя, что носить ему камень до самого вечера и в желудке, и в душе. Разговорить сестру невозможно. Подружек она умудрилась растерять и научилась держать все в себе. В таком случае лучше вообще не знать, чем слышать звон и не понимать, где он. Только бы этот звон не превратился в набат.

Алена успела перехватить взгляд старушки, когда садилась в машину, и не особо расстроилась — ко всему привыкаешь. Главное, научиться плевать на чужое мнение. И не на чужое тоже, но все же хорошо, что с Максом они не разругались в пух и прах из-за ничего. Из-за его фантазий! Теперь бы помириться со Стасом, а то придется вернуть билеты, которые возвращать теперь нет никакого желания. Опозориться перед Максом нельзя, а проведи она субботний вечер одна, не избежишь издевок.

Обо всем об этом Алена передумала пока шла под аркой, а теперь надо вновь держать ухо востро — отчего это Стаса так передернуло от «Саши» — ему же самому не нравится, когда его называют Станислав Витальевич, или он дарит свое имя в качестве снисхождения, и оставляет такое право только за собой? Или же все намного банальнее — офисом занимается он, и он для всех должен быть царь и бог. Александр Сергеевич — это редкий и желанный гость, нечто эфемерное, о реальности которого догадываешься лишь по подписи на документах. Все под контролем. У Стаса. А «Саша» — это уже нечто осязаемое, это почти друг, который может задать вопросы, которые не понравятся Стасу. Они поделили территорию, и если Александру плевать, то Стас, похоже, как пес, сторожит границы своих полномочий. Но разве она виновата, что ей с эфемерным Александром Сергеевичем по дороге?