Эльвира вышла. Хлопнула дверь кабинета. Александр не обернулся к гостям. Тогда Дима позвал его по имени с просьбой выслушать. Саша медленно повернулся. Лицо его было белее посмертной маски.

— Это всецело моя вина, Александр. Это я сменил работу и поэтому мы в пятницу улетаем в Штаты…

— Куда?

Дима повторил.

— Простите за дурацкий вопрос, но как долго вы женаты?

Тут бы Алене вмешаться, но язык стопудовой гирей лежал во рту и не шевелился.

— Официально полторы недели, чтобы уладить иммиграционные дела, а так год. Вы не злитесь на мою жену. Про перевод в Штаты я Лене только в Болгарии сказал.

Саша нервно мотнул подбородком, точно освобождал шею из узла галстука.

— Да… Интересно как… Я думал, что у нас с Леной более дружеские отношения, чтобы узнавать хотя бы о свадьбе не вот так. Но нельзя мешать личное с работой, люди дело говорят. Нельзя, — Александр обернулся к прихожей. — Эльвира, можешь поторопиться? Меня к ужину ждут.

Он скорым шагом прошел в кабинет и шарахнул дверью. Дима опустился на стул.

— Лен, я чего лишнего сказал? Я тебя выгородить просто хотел.

Алена кивнула.

— Ты меня выгородил. Спасибо. Теперь Саша не так будет злиться. Говорила же, что у меня ужас что творится на работе. Тяжело работать, когда тебя считают младшей сестрой.

Снова хлопнула дверь. Александр задержался, поправляя у зеркала галстук. Обувь он не снимал.

— Желаю вам счастья, ребята. Жениться-то легко. Жить намного трудно.

— Мы трудностей не боимся, — улыбнулся Дима и хотел выйти в прихожую, но поняв, что Алена не встает со стула, остался подле стола.

— Мягкой посадки! — хлопнул дверью Александр.

Алена оглохла. Она не слышала шагов на лестничной площадке. Александр Светлов тихо растворился в прошлом.

Эльвира возникла в дверях кухни с листом в руках — Алена больше не являлась сотрудницей фирмы «Ева». Неожиданно для всех и самой себя она согнулась пополам и разрыдалась. Дима присел рядом и попытался обнять, но Алена его оттолкнула.

— Налей ей выпить, — сказала Эльвира тихо. — Знала же, что мой сын устроит цирковое представление.

Алена хотела оттолкнуть и бокал, но Дима прижал хрусталь к ее дрожащим губам и заставил сделать глоток. Через минуту она уже размазывала слезы по щекам. Глаза были красными, но без разводов туши. Она не собиралась к Эльвире и потому не накрасилась.

— Елена, не стоит принимать Сашины слова близко к сердцу, — Эльвира присела на стул. — У него своя жизнь. У тебя своя. И семья намного важнее всей этой лабуды с бизнесом. Мы, женщины, не живем по понятиям. И Слава Богу! — Эльвира подняла бокал. — За вас! Горько! Горько!

Алена подняла на Диму глаза, и тот осторожно коснулся ее губ. Они ушли почти сразу, решив не вызывать такси, а поймать попутку. Алена глядела на поток машин и боялась, что они случайно тормознут Форд. Она хотела бы рассмеяться над своей глупость, но получалось только плакать. Она сжала кулаки и мысленно приказала Алене Смысловой исчезнуть — Елена Думова не имеет права портить мужу медовый месяц.

В среду в гостях у свекрови Алена действительно улыбалась, а в четверг с собственной матерью просто держала лицо.

— Мам, я позвоню завтра перед вылетом и уже из штатов. И почту проверяй. Мне будет легче слать имейлы.

Дима взял жену за руку.

— Мы лайвджорнал заведем. Будем описывать свое житье-бытье. Я немного пишу. И видео будем снимать. Купим цифровую камеру. У «Соньки» точно есть один мегапиксель. Ну и на пленку будем снимать…

Алена глянула на мужа, и тот замолчал. Все обнялись и вместе спустились вниз, чтобы дождаться такси. Невысказанные слова остались в вечерней тишине. Сев в машину, Алена закрыла глаза, чтобы не видеть больше знакомых мест, и на щеках тут же появились непрошенные слезы. Дима сжал ее руку, и Алена уткнулась в подставленное плечо.

В ночь с четверга на пятницу они выпили только по кофе. Такси уже ждало у подъезда. Думовы присели на дорожку, затем подхватили чемоданы и спустились вниз. Ключи от чужой квартиры остались на кухонном столе. Дима снова сел назад, чтобы держать жену за руку, но сегодня она не плакала. И не спала ни минуты до Франкфурта, а вот на трансатлантическом полете заснула, а когда открыла глаза, Дима уже заполнил таможенную декларацию и две миграционные карты — на себя и на нее. Оставалось теперь дождаться посадки, выйти из самолета, отстоять длиннющую очередь и наконец услышать от офицера «Добро пожаловать в Америку!»

Когда это произошло, на календаре все еще была пятница, и Алена с Димой проживали ее по второму разу. Завтра наступило там. А здесь завтра наступит, когда придет срок.

— If you messed up, messed up With authority! — со смехом повторил Дима слова мэра, обращенные к выпускникам две тысячи третьего года: да, если ошибаешься, делай вид, что все так и должно быть. И потом исправляй свои ошибки. Какое счастье, что в его случае это относится только к профессиональной деятельности, с личным пока все хорошо складывается, и он не обманывался и понимал, что заслуга в этом девочки Хелен, а не его собственная. Он-то что — твенти-фо-севен, то бишь круглые сутки на работе, а она самостоятельно выгребала и быт, и учебу, и отношения.

Он прижимал к груди букет, который собирался вручить жене, сейчас стоявшей в черной мантии и шапочке с золотыми кистями среди первых выпускников, окончивших колледж с отличием. В букете были какие-то непонятные цветы: он бы назвал их полевыми, но скорее всего они имели какие-нибудь солидные названия на латыни. Дарить розы было банально, лилии жутко воняют, гвоздики он не любил — они вызывали неприятные воспоминания. В последнюю поездку в Питер они с женой вдвоем сходили на кладбище и возложили на могилу Юли целую охапку гвоздик — тогда его охватило странное чувство стыда перед мертвой женой: будто, украв ее жизнь, пришел похвастаться своей. Он тут же пожалел, что внял просьбе Лены пойти на кладбище вместе. Вечером она сама налила им во стопке водки — сама и купила эту водку в тайне от него. Стало легче — будто отпустило то, что держало его мыслями в прошлом. Точно Юля одобрила его выбор и пожелала удачи.

Удача была во всем. Даже очереди за документами в иммиграционных службах были для них с Леной короткими. Он, конечно, один раз пошел против собственных правил — дал взятку. Ну как бы не совсем взятку: купил у предприимчивого китайца место почти что в первой двадцатке. Они приехали в пять утра и, еле отыскав, где приткнуть машину, оказались уже в самом хвосте. Когда же американские чинуши прекратят эту живую очередь! Или им приятно поднимать флаг перед подмороженными потенциальными гражданами…

Свободная страна, свободный выбор — ты сам возжелал наш паспорт, тебя сюда никто не звал! Да, еще не как у всех людей фотографии — вполоборота, чтобы видна была мочка уха. Он впервые обратил внимания на то, какая она у него толстая… А у Лены вообще все закончилось трагедией — он за пару дней до продления разрешения на работу подарил ей кулончик на день Святого Валентина. Она его не сняла, не зная, что фотографироваться с украшениями нельзя. Сняла и потом нигде не могла его обнаружить.

— Ленка, я куплю другой! — воскликнул он, когда она вдруг вздумала искать в этом какой-то знак. — Кто ищет знаки, найдет их везде. А хочешь знак, так для меня он очень даже хороший: ты со мной не из-за украшений…

Да, Дима верил в это. Сначала хотел верить, теперь уверовал окончательно, откинув всякие сомнения.

— Спасибо, — поблагодарила Алена за букет, но взяла его лишь для фотографии.

Потом сразу отдала, чтобы скинуть нагретую солнцем черную мантию и выдохнуть.

— Все…

— Это только начало, Хелен! Колледж закончен. Еще два года пахать до бакалавра. А потом, я уверен, моя жена сразу пойдет на мастера.

— Нет, перерыв… — произнесла Алена, и Диме как-то не очень понравился ее настрой.

Она окончила колледж еще зимой. Просто дипломы вручали только в мае, и уже целый семестр проучилась на бизнесе в университете.