Стас вновь улыбнулся — наверное, копировал вымученную улыбку, застывшую на ее губах.

— Нет, конечно. Я просто не хотел заранее грузить тебя лишней информацией. И вообще давно следовало перебраться поближе к метро. Особенно с моими старушками. Верно?

Она кивнула. Он кинул чемодан в багажник, пока она юркнула в Форд и уставилась на дорогу.

— Хочешь посмотреть офис сейчас?

Она повернула голову — глаза горят, как у маленького ребенка, который впервые начертил на листе клеточки игры «Бизнес» — если она неверно бросит кубик, то попадет прямиком на «костер». Нет, сегодня она не скажет ничего. Она попросит один день оклематься и постарается попасть на собеседование.

— Не наотдыхалась, что ли? — Стасу идея не понравилась. — Лена, пора взрослеть. Мы в одной упряжке. Я не могу вкалывать за двоих. Мог бы, не приглашал бы тебя…

Повисло молчание. Последняя фраза прозвучала слишком зло. Что ему не понравилось?

— Я плохо работаю, да? — спросила Алена без особого желания знать правду.

— Я этого не сказал. Я просто считаю, что тебе надо учиться, а не сидеть за компьютером. Я чувствую себя рабовладельцем. Как там было в учебнике: эксплуатация человека человеком?

— Ты меня не эксплуатируешь.

— Бабка надвое сказала. Я по-свински пользуюсь твоим безвыходным положением. Но я реально не справлюсь сам. И я поговорил с Эльвирой…

Сердце Алены перестало биться.

— Она сказала, что я поступил, как последняя свинья. Она обучала тебя для сына, не для меня. Я действительно в ее глазах мудак. Пусть так и будет. Нельзя говорить матери, какого подлеца она воспитала.

— Хватит! — Алена на автомате схватилась за ручку и лишь чудом не открыла на скорости дверь. — Я спала с Сашей, потому что этого хотела! И он меня не бросал. Мы просто ждем, когда у нас снова появится друг на друга время!

Сейчас бы она точно рванула ручку, наплевав на последствия, но получила по рукам. Достаточно чувствительно, чтобы ойкнуть.

— Ты что, сдурела?! Еще за ручник на скорости схватись! На солнце мозги поджарились?!

Алена откинулась на подголовник и закрыла глаза. Из-под ресниц выползли предательские слезы.

— Лена, прекрати! Ведь как чувствовал, что нельзя начинать этот разговор. Во всяком случае, не сейчас. Все, хватит… Ну не реви! Я не могу видеть твои слезы. Да черт бы тебя побрал!

Стас крутанул руль и, прижавшись колесами к обочине, включил аварийку. Ремни взвизгнули один за другим, и Алена уткнулась носом в лацкан пиджака.

— Леночка, давай погуляем, что ли? В кафе сядем? Хочешь мороженого? Или поужинать? Лен, я места себе не находил все эти десять дней. Считал минуты до твоего возвращения… Ну прости ты меня дурака. Я опять не промолчал там, где надо было б… Но ведь ты обещала, что вытерпишь меня. Пришьешь новую лапу. Я хороший, мне только рот зашить надо… У меня ж одна извилина, и та в пунктир превращается, когда ты рядом. Лена, ну хватит!

Стас оторвал ее от пиджака и поцеловал. Так же неожиданно и отчаянно, как и все предыдущие разы. Но она вырвалась и вжалась спиной в дверь.

— Я ничего тебе не обещала! Ничего! Я не хочу тебя! Не хочу твой бизнес! Я ничего от тебя не хочу! Слышишь?

Стас откинулся к своей двери и случайно нажал локтем на клаксон и тут же ударил по нему кулаком второй раз. Он не смотрел на нее. Только вперед на бесконечный поток на крайней полосе.

— Чего ты хочешь, чтобы я сделал?

— Отвези меня домой. Больше ничего не надо делать. У меня контракт за подписью Саши. Другого я подписывать не собираюсь.

Она прижалась к спинке кресла и пристегнулась. Стас рванул машину с места, просто чудом вклинившись в поток, никого не задев. Под арку он не заезжал, но отдал чемодан ей прямо в руки. Она опустила глаза.

— Извини, Стас. Но между нами ничего не будет. Ищи бухгалтера.

— Тебе не идет такой темный загар. Выглядишь куклой!

Он шарахнул дверью и уехал. Она медленно побрела под арку и еще медленнее начала подниматься по лестнице. Хорошо ее нагнал сосед сверху и дотащил чемодан до самых дверей. Шумно выдохнув, Алена нажала на звонок. Бабушка долго охала вокруг ее курортного вида, но Алена не улыбалась и вяло делилась впечатлениями. А потом пошла звонить маме и Александру.

— Что у тебя произошло со Стасом? — спросил тот, когда она спросила, остался ли ее компьютер в старом офисе или Русское перевез его?

— Ничего. У меня вообще-то контракт с фирмой «Ева» и именно ее отчетами я собираюсь заняться завтра, если, конечно, Эльвира не сделала это за меня?

После крохотной паузы Александр ответил:

— Ленусик, я рад слышать твой голос. Думаешь, сработаемся? Мать злая. К ней лучше не подходить. Я ее как-нибудь потом обрадую твоим возвращением. Как отдохнула?

— Хорошо, — ответила Алена бесцветно.

— Я тебя узнаю? Или искать Наоми Кэмпбелл или как ее там? Где тебя встретить лучше? Это идиотский офис.

— Я дойду.

— С ума сошла! Бери тогда такси.

— Возьму такси!

— Я поговорю с матерью, чтобы ты закончила отчеты у нее дома, идет?

— Как тебе будет лучше.

— Ты такая уставшая. Ложись-ка спать… Пообедаем завтра?

— Как скажешь.

— Ленка, Ленка… Я скучаю по тебе. Очень. А ты по мне? Хоть чуть-чуть, а?

— Давай в офисе все обсудим. Как-то по телефону цифры в голове не сходятся.

— Прости, забыл, что нас подслушивают. До завтра, Ленусик.

Алена положила трубку и сжала губы. Сегодня поплакать не удастся. Бабушка комнате. А без слез придумать завтрашнюю тактику практически невозможно.

Алена не чувствовала ног, когда приняла протянутую Александром руку, чтобы выйти из его машины. На плоской подошве босоножек она шаталась, точно на тонюсенькой шпильке. Голова кружилась от знакомого сладкого аромата, который наполнял не только душный салон, но и всю улицу. Три шага до двери. Или пять… Не имело значения, прыгать в пропасть с разбега или подходить к ней лилипутскими шажками. Она знала, что отказать Саше будет сложно, но не предполагала, что этому действию воспротивится все ее естество. Она увязла в паучьих сетях его рук, как только оказалась за тонированными стеклами БМВ. Она знала, чем все закончится еще в офисе, когда Александр сообщил Паше с Катей, что у них дела в налоговой, и он вернется только к шести, чтобы сдать офис под охрану.

Щелкнул замок, и силы окончательно покинули Алену. Она повисла на шее Александра гуттаперчевой куклой. Он медлил, вглядываясь в зажатое в его ладонях лицо, будто за месяц у нее изменился цвет глаз или форма губ. Он не изменился, если только обзавелся парой-тройкой новых морщинок.

— Скажи, что ты скучала по мне.

Его большие пальцы лежали в уголках ее губ, растягивая их в счастливой улыбке или превращая в человека, который смеется.

— Я скучала, — едва сумела выдохнуть она, пытаясь обрести равновесие на ватных ногах.

Однако потеряла последняя опору. Александр поднял ее чуть ли не до самого потолка и уткнулся носом в вырез блузки, точно зажмурился от контраста белоснежной синтетики и загорелой кожи.

— Леночка…

Он полной грудью вдохнул аромат подаренных им духов и оставил на напряженной шее мокрый след языком, чтобы наконец сомкнуть губы на призывно дрожащей губе. Потом сделал шаг к аккуратно застеленной гостиничной кровати и вдруг опустил Алену на пол и ухватился за мелкие пуговицы блузки, срывая с них петельки одну за другой до последней. Затем распахнул шкаф и повесил блузку на плечики. С обеих сторон почетным караулом повисли пиджак и рубашка.

Алена так и осталась в юбке, не в силах отвести глаз от дергающихся лопаток Александра. Одежда останется такой же идеальной, как и у тех, кто действительно послеобеденный час провел с налоговиками, а не в постели. Он никогда не теряет головы, даже когда с протяжным стоном падает ею на ее острое плечо. Она знала все его движения от кошачьих до тигриных, и тело помнило, как надо на них отзываться. Она примяла ухом мягкие завитки на его груди, вслушиваясь в давно уже ровное биение сердца, которое не в силах было перебить ее собственное зашедшееся заячьим страхом сердце — что она наделала? Что! Как можно было вновь пустить его в свою жизнь… А разве возможно встречаться с этими руками через тонкий лист договоров и только?