День прошел скомкано. Путаные мысли не давали сосредоточиться на начитываемом материале. Благо хоть сегодня преподаватель объяснял новые темы, а не проверял пройденное. Так можно делать вид, что слушаю, не особо вникая. Я, конечно, осознавала, что поплачусь на следующем же уроке, но сейчас не получалось собраться с мыслями. Что-то происходило со мной, и никак не удавалось разобраться в причинах смятения. Ясно одно, это, несомненно, связано с появлением в моей жизни черноглазого француза.

Едва проводив профессора, я подпрыгнула от неожиданной трели звонка. Это не мог быть Джори, солнце стояло еще высоко. Наверняка вернулся, забыв что-то, месье Бушар. Однако, распахнув дверь, я обнаружила на пороге молодого парня в униформе посыльного. Он уточнил мое имя и вручил конверт. Я, разумеется, решила, что, наконец, дождалась письма от подруги, не сообразив сразу, что почту вообще-то разносят почтальоны, а не курьеры. В конверте обнаружилась записка, написанная аккуратным, но твердым почерком.

Джори сообщал, что вечером у нас запланирован променад по парковой зоне Шанз-Элизе. Елисейские поля! Сердце Парижа, главный исторический центр старого города. Самое красивое авеню в мире, согласно расхожему мнению, помпезное, элитарное, изысканное. Знаменитая Триумфальная арка — средоточие лучей площади Звезды — выглядела завораживающе с высоты Эйфелевой башни, а теперь мне предстоит соприкоснуться с той атмосферой воочию.

Это означало, что мне необходимы вечерний наряд и макияж, аксессуары и прическа. Немыслимо появиться в подобном месте немодной деревенщиной. Я потратила несколько минут, чтобы предаться пронзительной эйфории, повизгивая от радости и предвкушения, а потом, как сумасшедшая, понеслась за покупками. До сегодняшнего дня я не обращала внимания на модные дома, сосредоточившись на книжных лавках и маленьких кафе. Поэтому не сразу удалось сориентироваться в лабиринте кривых улиц Латинского квартала.

Мои проблемы решились в универмаге Бон Марше, который имел несомненные преимущества перед привычными бутиками и салонами. Торговый центр вмещал под своими сводами огромное разнообразие магазинов, ателье, ресторанов. Там же находились парикмахерские и даже картинная галерея.

Я выбрала элегантное темно-зеленое платье, идеально облегающее фигуру, с открытыми плечами, заниженной талией и бантом на левом боку, спускающееся мягкими складками чуть ниже колена. Оно было отделано вышивкой по лифу и дополнено длинной ниткой жемчуга. Та же милая девушка-консультант посоветовала приобрести к нему удобные черные лодочки и черные высокие перчатки. Дополнила образ вечерняя прическа с заколотыми локонами и красивой заколкой. Завершили наряд легкое летнее пальто и элегантная сумочка. Дома, принарядившись и повертевшись перед зеркалом, я осталась довольна, надеясь, что не слишком увлеклась. Добавив легкий макияж и каплю любимых духов, я удовлетворенно, но нетерпеливо стала ждать Джори.

Он пришел, как всегда, в точно назначенное время в шикарном, идеально сидящем смокинге, с цветком в петлице. Даже волосы уложены так, что неизменная длинная челка не падала на лоб. Я с восторгом разглядывала его, не сразу заметив, что он так же рассматривает меня. Ну, разумеется, я не забыла покраснеть, куда же без этого.

— Ты прекрасна! — произнес он с теплотой в голосе.

Сказать, что мне было приятно, ничего не сказать. Мои дневные сомнения понемногу начинали складываться в определенную картинку, но пока я все еще не могла понять в какую.

Новый друг принес коробочку конфет из знаменитой кондитерской Мезон Сторер, а также цветок на запястье в виде браслета, такой же, как у него в петлице. Водрузив украшение на законное место, я взяла пальто и сумочку, и мы отправились на прогулку.

Оставив автомобиль на набережной неподалеку от Лувра, Джори предложил мне руку, и мы двинулись пешком. Пройдя через беломраморную арку Каррузель, увенчанную квадригой бронзовых коней и позолоченными богинями Победы, прогулялись по посыпанным толченым известняком дорожкам сада Тюильри. Мы любовались фонтанами, искрящимися в свете вечерних огней, овальными бассейнами, многочисленными скульптурами и затейливо подстриженными деревьями. Старейший в мире парк благоухал цветами, а я слушала пояснения спутника, жадно ловя каждое слово. На душе было светло и радостно.

Следуя прямо на запад, мы достигли великолепной площади Согласия, украшенной аллегорическими статуями, символизирующими главные города Франции. Осмотрев гигантский обелиск из красного гранита в самом центре обширной эспланады, я удивилась:

— Почему на нем иероглифы?

— Этот Луксорский обелиск — подарок египетского правителя нашей стране, — пояснил Джори. — Этому сооружению более трех тысяч лет, а надписи восхваляют правление фараона Рамзеса II. Король Луи-Филипп поместил его на том самом месте, где во время Революции стояла гильотина, с помощью которой сложили головы Людовик XVI и его супруга Мария-Антуанетта. Сколько голубой крови напрасно и бессмысленно утекло, — вздохнул рассказчик, плотоядно ухмыляясь, даже деланно облизнулся.

Заметив озорной блеск насмешливых глаз и то, как подергивается его губа, я сообразила, что последние слова сказаны в шутку.

Далее лежала знаменитая авеню — основная цель прогулки.

— Откуда такое странное название — Елисейские поля? Это ведь, кажется, из мифологии? — поинтересовалась я, понимая, как мне повезло.

Джори — не только красивый мужчина, на которого бросали кокетливые взгляды встречные девушки, но и замечательный гид, отлично знающий историю Парижа и его достопримечательности.

— Ты права, — согласился он. — Древние греки так называли прекрасные поля в загробном царстве, куда после смерти попадают герои — любимчики богов. В общем, райский уголок, а это — его земной аналог — красивейшая улица мира.

Звучит нескромно, но я готова согласиться. Перспектива захватывала дух. По обе стороны центрального проспекта простился каштановый парк, разделенный аллеями на несколько больших квадратов, уютно подсвеченный мягким светом многочисленных фонарей. Пока я восторженно вертела головой, спутник продолжил повествование:

— В стародавние времена здесь простирались болота, а монархи наведывались на утиную охоту. Лишь в XVI веке от сада Тюильри к Версальскому замку была проложена дорога, топи осушены и засажены деревьями, установлены газовые фонари. Впрочем, еще в XVIII веке территория оставалась довольно пустынной и небезопасной для прогулок, отчасти, благодаря моим собратьям.

— Неужели когда-то здесь не было также прекрасно? Даже не верится, — продолжила я расспросы.

— Как ни странно, современному облику авеню мы во многом «обязаны» русской армии, — ухмыльнулся «экскурсовод». — Когда в 1814 году она вошла в Париж, именно здесь разбили свои лагеря казаки Александра I. За пару месяцев они буквально разорили Елисейские поля. Каштаны и вязы были срублены на дрова, многие особняки и павильоны разграблены. Именно этот факт, основательно задевший национальную гордость, и подтолкнул государство передать пострадавшую территорию муниципалитету с условием наведения порядка. Тогда и началась масштабная застройка, вокруг выросли сады, изящные павильоны, электрическое освещение и асфальтированные тротуары. Тогда же, со строительством Триумфальной арки, к которой мы подошли, Елисейские поля и обрели свое величие.

Заслушавшись, я и не заметила, как мы достигли площади Звезды. Вчера мы любовались ее «лучами» с высоты птичьего полета, и знаменитая арка казалась оттуда совсем небольшой. Вблизи же величественное сооружение производило совсем иное впечатление, возвышаясь над окружающими домами. Пораженная, я ходила вокруг, рассматривая скульптурные композиции в античном стиле, символизирующие наполеоновские победы.

Но тут я обратила внимание, что Джори, отстав, молча замер под сводом. Он стоял возле одинокой могилы, украшенной живыми цветами. «ICI REPOSE UN SOLDAT FRANCAIS MORT POUR LA PATRIE, — выбито на плите, и даты — 1914–1918». «Здесь покоится французский солдат, погибший за Родину», — сумела я перевести.