Вскинув взгляд, я едва не поперхнулась. Неужели новости еще не закончились?

— Ты наверняка заметила, Эль, как тепло относится к тебе мой отец, и как он привязался к тебе за последнее время? — продолжил Джори, бережно сжимая в теплых ладонях мои заледеневшие пальцы. — Тем более, видишь, как дорога ты стала для меня. В свете этих обстоятельств, должен признаться, что в курсе всего, что ты скрыла. Конечно, ты поступила правильно и мудро. Но моя работа знать все обо всех, так что извини за излишнее любопытство.

Холодея от ужаса, не веря ушам и, кажется, находясь на грани помешательства, я слушала, что он уже давно в курсе моей эльфийской сущности, что, оказывается, Мэри была права, и длань Дамианоса дотянулась по мою душу до Парижа. Это катастрофа! Если Джори известно мое охотничье прошлое, любые оправдания бессмысленны.

Кровь прилила к лицу, и бросило в жар. И что он хочет сообщить? Разве что, зачитать приговор. «Так вот почему он прервал поцелуй, — мелькнуло прозрение. — Обостренное чутье предостерегло от ошибки, наверное… Но почему же он тогда не оттолкнет меня, а в голосе сочувствие вместо ненависти?»

Я ничего не понимала, в ушах нарастал звон. Напрягая все силы, я заставила себя вслушиваться в слова мужчины. Он говорил невероятные вещи о том как, пользуясь положением и личными мотивами, тщательно скрыл ото всех факт моего присутствия и твердо намерен оберегать от врагов нынешних и будущих. Уверял, что я ни в коем случае не должна его бояться, и будет просто замечательно, если смогу довериться и принять его искреннюю помощь.

— Пойми, малышка, — продолжал речь Джори, серьезно и внимательно вглядываясь мне в лицо. — Я сделаю все, чтобы оградить тебя от опасности. Но ты обязана помочь мне в этом. Нам придется соблюдать осторожность, а тебе еще и тщательно и неукоснительно следовать моим советам и просьбам. Эль, ты меня слышишь?

Я кивнула, скорее, для вида, похоже, сознание играет со мной злые шутки. Поверить в услышанное невозможно.

— Я опасна, — с трудом промямлила я, не решаясь поднять глаза. — Не хочу, чтобы ты пострадал.

— Вот поэтому ты и должна пообещать слушаться. — Джори покрепче прижал меня к груди. — У меня есть план, в него посвящен только отец. Он тоже хочет помочь. Он оформит опеку над тобой до совершеннолетия. Официально ты станешь его приемной дочерью и моей сестрой. Я представлю тебя в обществе, как дальнюю родственницу, осиротевшую внучатую племянницу Гаэтана. Никто не усомнится, если мы станем вести себя соответственно. Ты сможешь спокойно учиться, и мы будем проводить много времени вместе. Не надо плакать, все хорошо.

Не веря ушам, я судорожно всхлипывала, то ли от огромного облегчения, словно горой с плеч свалившегося, то ли от страха, что все это мне почудилось, и на самом деле, вампир пришел обличить меня во лжи, а то и уничтожить.

Но не могли же отказать все органы чувств. Он нежно кончиками пальцев вытирал мои слезы со щек.

— Ты согласна, сестренка? — уточнил он, не представляя, какой ужас я пережила несколько минут назад, ожидая увидеть на его лице ненависть и презрение. Сейчас же я была готова на что угодно, лишь бы с ним рядом.

Когда я немного успокоилась, пришла в себя и поверила, что мне это не снится, Джори подробно объяснил новые правила, требования, возможности и условия, позволяющие сохранить в тайне мою сущность и оградить нас от беды. Я и не думала что-либо оспаривать или возмущаться, с поспешной радостью приняв все и безоговорочно доверившись. Главное, что я не одна, и он обещает заботиться обо мне. Остальное неважно.

Мы еще долго разговаривали, он дымил сигарой. Конечно же, после такого я не могла не дать ему прочесть письмо Мэри. Джори восхитился ее поступком, сказав, что у меня лучшая подруга, о какой можно мечтать. Он одобрил ее решение остаться в Америке и сделать вид, что мы вообще не знакомы, чтобы сбить шпиона со следа. Но вместе с тем уверил, что подобные нежелательные личности наверняка изредка могут появляться и в Париже, тогда нам необходимо будет соблюдать особую осторожность.

С его уходом тени вновь сгустились, и тоска вернулась, оттесняя радость. Продолжала скрести душу совесть. Я так и не смогла признаться в своей мерзкой подноготной. Как и утаила существование фанатичного брата-охотника. Джори не упоминал о нем, значит, этот факт ему неизвестен. Конечно, Тирон мастерски маскируется, заметает следы, никто не знает о нас. Так пусть и остается это погребенным руинами прошлого. Ведь я с этим распрощалась, но вдруг мой новый брат не поверит и передумает? Даже от одной мысли становилось дурно. Поэтому, несмотря на грызущее чувство вины, я не позволила себе открыть правду.

Не менее стыдно было за глупые фантазии о поцелуе. О чем я только думала?! К счастью, Джори и этого никогда не узнает. И все же, почему он выбрал сестру? Не возлюбленную. Видно, с этой стороны я недостаточно привлекла его, а кривить душой он не пожелал. Глубоко вздохнув, я старательно давила обиду, ругая позорную слабость и свои розовые мечты. Как бы он ни решил, я должна быть счастлива и благодарна.

Разве не об этом я всю жизнь мечтала? Не о любимом брате, заботливом и нежном; не обижающем и не мучающем, а оберегающем и защищающем; о заботе, поддержке, доверии; о мудром и добром отце; о людях, которых можно назвать родными; о тех, кому я небезразлична? Да это же просто сказка какая-то! Сколько несчастных ночей я грезила об этом, осознавая бессмысленность и несбыточность любых молитв. И вдруг получаю даже больше, чем представить могла. Но где же тот безграничный восторг, накрывающий с головой?

Возможно, я просто не в состоянии осознать произошедшее, события пронеслись надо мной вихрем, который еще должен утихнуть, тогда и солнце непременно выглянет из-за туч. Подумаешь, недостойна поцелуя! Теперь я в этом уверена. Самое главное, что я отныне не одна и смогу видеться с Джори очень часто. Более того, в положении сестры, несомненно, есть свои преимущества. Влюбленные пары, нередко случалось, что расстаются. А братские чувства и отношения, если уж они есть, то обычно сохраняются на всю жизнь. Я обрела гораздо больше — долгожданную семью, и непременно буду счастлива.

Залогом сохранения задуманного в тайне должна послужить максимальная естественность, исключающая возможные подозрения. Все знали, каким страшным горем для Гаэтана стала потеря Ноэми. И ничего удивительного, что он взял под опеку милую девушку-сироту приблизительного такого же возраста. Надо сказать, ему не приходилось прилагать ни малейших усилий, чтобы достойно играть эту роль. По сути, он и относился к эльфийке, как к родной дочери, тепло привязавшись, и, разумеется, Эль отвечала взаимностью.

Лучшая из гостевых комнат была переоборудована под ее спальню. Однако девушке с большим трудом удалось убедить нас, что ей удобнее остаться в Латинском квартале. Решающим аргументом послужила непосредственная близость к Университету, что для будущей студентки весьма немаловажно. Взамен она пообещала не пропускать пятничных семейных ужинов и иногда проводить в Бельвиле выходные.

Мне пришлось дать слово не только самому себе, но и отцу, что отношения с Эль не выйдут за рамки родственных и не скомпрометируют ее в глазах общества, а также, что у нее будет свобода выбора. Как бы ни протестовала душа, я не мог поступить иначе. Беря на себя ответственность, старик также попадал под удар, и смертельный риск грозил ему не меньше нашего. Хотя Гаэтан об этом даже не задумывался, его мотивы продиктованы искренними чувствами.

Мой образ жизни практически не претерпел изменений, если не считать, что теперь я мог на законных основаниях постоянно сопровождать девушку, выходя в свет.

Поначалу смущали опасения, как Эль воспримет знаки внимания, оказываемые мною другим женщинам, и время, которое необходимо им уделять. Ведь если бы с обретением сестры Джори-ловелас внезапно превратился в монаха-затворника, это породило бы домыслы, излишнее любопытство к эльфийке, не говоря о двусмысленности ее положения. К тому же, чего греха таить, мои мужские потребности не только не исчезли, напротив, что вполне естественно, существенно возросли.