Мне ничего не оставалось, как с трудом кивнуть. За последние часы, проведенные на стылом полу, я окончательно закоченела. Веки опухли от слез, а горло пересохло, вряд ли получится говорить.

— Слушаю тебя очень внимательно, — произнес изувер ледяным тоном. — Начать можешь с того, кто ты на самом деле.

Заикаясь, сиплым голосом, я правдиво рассказала свою историю, умолчав лишь об эльфийской сущности. Если бы вопрос был только во мне, я бы не скрывала, но понимала, что это именно то, что погубит Джори.

— На кой черт мне весь этот бред? — разозлился Оливер, когда я почти закончила излагать свою немудреную биографию. — Мне кажется, ты не осознаешь, с кем имеешь дело, — проговорил он безэмоционально, но с нотками затаенного гнева. — Мне нужна компрометирующая информация, его секреты. А ты мне зубы заговариваешь! Пеняй на себя, глупышка. В моем арсенале есть отличные методы. Вскоре станешь более покладистой. Все вы становитесь.

Маньяк метнулся ко мне и в один момент разорвал платье. От неожиданности и ужаса я дико завизжала и вцепилась в его руку, чуть не рухнув без сознания, как часто бывает от резкого и грубого применения силы. Но едва хлынула чужеродная энергия, голова взорвалась адской болью, я даже ослепла на мгновение, задыхалась от напряжения. Как и предполагала, я не готова к подобному. Я не видела лица врага, но чувствовала, что он слабеет, к сожалению, недостаточно стремительно.

Противник быстро сообразил и оттолкнул ногой стул. Я упала, почти уткнувшись носом в останки Софии, и меня вырвало. А когда смогла обернуться, увидела, как упырь скрывается за дверью.

В изнеможении, ощущая неимоверную слабость, я отползла от трупа. Ничего не вышло. Я опять оказалась ни на что не способна. Кое-как соединив обрывки того, что когда-то было одеждой, я отчаянно разревелась от жалости к себе и страха последствий. Только боялась я уже не за себя. Оливер поймет, что произошло нечто неординарное. Едва ли он примет меня за ведьму, рассудит, что иначе я давно бы поджарила ему мозг. Значит, природа моих необычных способностей его заинтересует, и он удвоит натиск, только будет настороже. Я совершенно ничего не добилась, разве что выдала себя и подставила Джори! И не могу ни помочь ему, ни предупредить. Только и осталось, что заливать от безысходности слезами пол в этой ужасной тюрьме.

Медленно и мучительно потянулись часы и минуты. Больше палач не появлялся, он просто бросил меня без еды, воды, света. Постепенно я перестала мерзнуть, а потом и воспринимать смрад разлагающейся Софии. Не было ни сил, ни эмоций, ни чувств. Я забылась тяжелым сном, который взял вверх над холодом и ужасом. Времени в подвале, казалось, не существовало.

Из очередного забытья меня вывел знакомый лязг замка. Я настолько обессилила, что даже не пошевелилась. Зачем, я ведь все равно ни на что не гожусь. Только тюремщик так не считал. Усадив опять на стул, он крепко связал мне руки. Почему-то, это даже не огорчило, хотя веревка больно резала запястья, но апатия и горькое смирение побеждали.

— Так и думал, что голод и жажда воспитают тебя, дикарка, — прошипел палач. — Теперь не дернешься. Стоило бы тебя на части разорвать, но живая ты мне лучше послужишь. Я вытрясу правду, не сомневайся. Теперь-то ясно, что ты не так проста, как пыталась показать. И именно это мой дорогой друг и берег, как зеницу ока. Года полтора назад, в узких кругах прошел смутный слух о некоем ископаемом существе, отличающемся от остальных. И что ищет его не кто иной, как один из Изначальных. Помнится, несколько раз из Америки прибывали субъекты, имеющие таинственные цели, как говорили в нашем обществе «староверов».

Лично я начал подозревать Джори в двойной игре после своего юбилея, очень уж ловко он в тот вечер избавился от «гостей» из-за океана. Мне тогда и в голову не пришло, с чем это связано. Но сейчас нутро воет от предчувствия, что ты не случайная сиротка, прибившаяся к парижскому главарю. Наверняка эти нити как-то соединены, возможно, что и напрямую. Я тут навел кое-какие справки среди заслуживающих доверие знакомых. Это старые и многоопытные вампиры, помнящие о давних временах. Сложив два и два, я получил ответ, который ознаменуется триумфальной победой. Необходимо только исключить малейшую вероятность ошибки.

Только представь! — торжественно разливался Кэмпбел. — Если этот зазнавшийся ублюдок скрывал от Совета и наших досточтимых прародителей ценную информацию, его дни сочтены! Причем, чего от всей души ему желаю, окончит он их в руках глубокоуважаемого Эйдриана Толе. Тебе известно это имя? Впрочем, неважно. Интересно другое. Почему этот выскочка сам не воспользовался возможностью подняться еще выше? Или я все же свернул не туда?

Истязатель, задумчиво потирая подбородок расхаживал по камере. Похоже, неуверенность разозлила его еще больше.

— А ну, отвечай, мерзавка! — прошипел он, угрожающе нависая надо мной. — Мы можем продолжать по-хорошему, как начали, а можем по-плохому. Выбирай.

— Я не знаю, о чем вы говорите! — в отчаянии выпалила я, поимая, что он не поверит, и сникла, ожидая самого худшего.

— Я с удовольствием продолжу, но чуть позже. С минуты на минуту явится Анора, чтобы разрешить сомнения, — сообщил Оливер. — И, хотя все эти месяцы она была бесполезна, как и другие, сейчас задача ей дана более конкретная. Я приказал разузнать точно, кто ты и в чем твоя ценность. Так или иначе, правда от меня все равно не ускользнет. Кстати, твой «братец» устроил настоящий бедлам. Всю Францию на уши поднял, перерыл от катакомб до чердаков. Я «искренне» ему сочувствовал и «бросил все силы на твои поиски», особенно тщательно «зачистил» свидетелей в кафе, где нас могли видеть вдвоем, — он захохотал свистящим смехом. — Один вид острого отчаяния «друга» приводит меня в эмоциональный экстаз! Чего стоило сдерживаться, не передать словами.

Он продолжал разговаривать сам с собой. Я не обращала внимания, бессильно свесив голову, и думала о Джори: «Каково ему пришлось за эти дни? Что он подумал, не найдя меня дома? Как переживает, и узнает ли когда-нибудь, что случилось на самом деле, или погибнет из-за меня? При последней встрече я даже не обняла его, глупо насупившись, лелея беспричинные обиды! А ведь нового шанса, вероятно, уже не будет».

Слезы медленно катились по щекам, а я-то полагала, что они уже закончились. Упырь все бубнил под нос:

— Долго она что-то. Закончить бы с тобой побыстрее, а то я даже поесть не успею, — тут он остановился, и приблизился. — Собственно, я же вполне могу перекусить тобой.

Изверг схватил меня за волосы и впился в шею клыками. Боль обожгла горло, как уже однажды было, но в этот момент наслаждением прозвучал истошный вопль мучителя. Ядовитая жидкость разъедала его рот, он отпрыгнул и зашелся в приступе судорожного кашля, отплевываясь.

Сил остановить кровь не хватало, и я чувствовала, как она теплой струйкой стекает на грудь. Зато я могла видеть, как захлебывается Оливер, держась за стенку. Жаль, но радоваться сил тоже не осталось.

Вторая половина августа выдалась напряженной. Главная парижская ведьма мадам Летайа обвинила нашего собрата в жестоком убийстве двух своих сородичей и требовала отдать его на расправу, да еще и преференций их сообществу в ущерб вампирам в качестве компенсации. Толе, соответственно, был не прочь лично допросить смутьяна. Но, поскольку подозреваемым оказался мой сотрудник Ланс, меня не устраивал ни один из вариантов. Должно было взять расследование на себя. Дело вышло непростым, требующим немало сил и времени, но в итоге благополучно разрешилось, нам удалось доказать алиби.

Более того, в ходе дознания обнаружился настоящий виновник — просочившийся в город охотник-одиночка. Поражаясь фантазии некоторых индивидов, я выяснил, что тот заделался подражателем. Прокусывая шеи клыками-имитаторами, он убивал ворожей с целью обострения и так неустойчивых межвидовых отношений. Не раскрути мы этот узел, могла вспыхнуть очередная бойня, которая привела бы к катастрофическим последствиям. По окончании мне еще и разнос в штабе пришлось учинить, чтобы обленившиеся коллеги внимательнее следили за городскими сводками и происшествиями.