Однако, в душе я понимала, что мне все равно придется примириться с этим браком и постараться стать хорошей женой Квентину, независимо от моего желания. Так положено. Спасти от этой участи меня могло только чудо. Если бы Марко внезапно приехал за мной и предложил бежать с ним на край света, я бы ни секунды не раздумывала.

Но чудес не бывает, к тому же, проснувшаяся совесть напомнила мне, какая я отвратительная дочь. Время, проведенное в пансионе, не прошло для меня даром, а внушаемые год за годом правила крепко отложились в голове. Необходимость и обязательство подчиниться воле старших, исполнить свой долг, вытеснили мои наивные и скромные девичьи мечтания. В общем, к приезду падре Джиэнпэоло я уже полна была смирения и готова принять свою судьбу.

Немного непривычно и даже удивительно вернуться домой через столько лет. Почему-то большое белое здание в классическом колониальном стиле показалось мне теперь значительно меньше того, которое сохранилось в детских воспоминаниях. Нэнси, утирая слезы радости, поспешила мне навстречу.

Прежде полноватая молодая негритянка превратилась за эти годы в дородную чернокожую матрону, в черных жестких кудрях заблестели ниточки седины, а возле глаз залегли морщинки, но по-прежнему она не чаяла души в своей Мэри. Ну, что же, хоть мне и придется выйти за Квентина, с Нэнси расставаться больше не потребуется. Не думаю, что жених откажет в этом, тем более, что мне теперь положено иметь личную горничную, а вскоре, вероятно, и няню для детей.

На следующий день планировался визит к Аластерам в сопровождении падре, чтобы обсудить формальности предстоящей помолвки. Однако его внезапно вызвали к умирающему прихожанину на последнюю исповедь, и мне пришлось отправиться без него, в отсутствие белой компаньонки взяв с собой Нэнси.

В гостях у меня усилилось ощущение, что я на одиннадцать лет оказалась отрезана от внешнего мира. Изменились не только мода и прически, за этим в пансионе мы старались следить, но и люди. В доме Аластеров тоже произошли перемены. Бьянка там больше не жила. Оказывается, еще три года назад ее выдали замуж, и она переехала в соседнюю Луизиану в город в Батон-Руж к мужу, крупному судовладельцу. У нее уже подрастала маленькая дочь, и моя будущая золовка вновь ждала прибавления. Мадам Аластер заметно постарела и сдала. Почти все время моего визита она провела, сидя в кресле, подслеповато разглядывая меня сквозь лорнет. Квентин получил диплом бизнес-колледжа в Кембридже, и теперь работал вместе с отцом, потому, вероятно, для него и настало время жениться.

Стало грустно и немного обидно, что никто из будущих родственников за все эти годы даже не удосужился хоть как-то держать меня в курсе этих событий, раз уж мне суждено войти в их семью. Тем не менее, я, конечно же, никак этого не показала, сохраняя должное выражение лица. Проведя этот день у Аластеров, я, кажется, вполне достойно справилась со своей ролью, вновь вызвав самодовольную улыбку Квентина и одобрительную его отца, и отправилась домой с чувством выполненного долга и полного опустошения в душе.

Официальная помолвка назначалась через неделю, свадьба — через месяц, и сейчас эти мысли уже не вызвали почти никаких эмоций. Плавно покачиваясь в карете, на обратном пути, я раздумывала о более приятных предстоящих хлопотах. За оставшееся время мне нужно не только изготовить подвенечное платье, но и заказать у модисток и частью купить себе новый гардероб, начиная от нижнего белья и обуви и заканчивая юбками, корсетами, жакетами, перчатками и шляпками на все случаи жизни.

Мистер Аластер позволил мне не скупиться и, не ограничивая себя в расходах, все счета направлять ему. До венчания моими средствами по-прежнему полностью распоряжался он, после это станет делать мой муж. Необходимо предварительно хорошенько ознакомиться с последней модой, чтобы не стать объектом для насмешек местного общества.

Но тут мои рассуждения прервал неприятный скрежет, карета резко остановилась и накренилась так, что мы с Нэнси съехали по сиденьям в сторону дверцы. Оказалось, что переднее колесо попало в выбоину на размытой недавним дождем дороге, и ось сломалась. Двигаться дальше не представлялось возможным. Мы находились где-то на середине пути, в нескольких милях как от дома Аластеров, также и от своего.

Можно, конечно, пройтись пешком, но вокруг чернели деревья, а мои туфельки определенно не предназначались для таких прогулок. Солнце уже скрылось, значит, мы попадем домой глубокой ночью. Осенний лес казался зловещим, полным опасностей, так что пеший вариант представлялся далеко не лучшим.

После безуспешных попыток кучера исправить поломку, я решила переждать на месте, пока молодой парень сбегает за подмогой и другой каретой. Он выровнял наш экипаж, подложив под ось какую-то подпорку, и мы с Нэнси снова забрались вовнутрь. В карете гораздо теплее, ветер почти не задувал, если представить, что мы мерно движемся, то и не так страшно, как снаружи. Я даже собралась немного подремать под оханье и негромкое ворчанье Нэнси, пока наш возница отсутствует. Было темно и тихо, лишь неподалеку раздавалось тревожное уханье ночной птицы. Но не успела я сомкнуть глаз, прислонившись к мягкому плечу няни, как вдруг послышался какой-то шум, затем громкий мужской возглас, и все стихло.

Мы резко выпрямились на сиденье и тревожно переглянулись, в сгущающихся сумерках я еще могла разглядеть округлившиеся от волнения и страха глаза няни. Душа у меня ушла в пятки. Кучер не успел далеко отойти и на него кто-то напал? Хищники в наших краях встречались довольно крупные — волки, а иногда и ягуары попадались.

Или возница поранился, оступившись в темноте? Некоторое время мы прислушивались, но разобрать что-либо снаружи не представлялось возможным. Однако оставаться в неведении оказалось еще страшнее, поэтому я осторожно приоткрыла дверцу кареты и выглянула наружу.

В полусотне метров впереди, прямо на дороге, в холодном свете луны, зависшей над лесом, было отчетливо видно, как какой-то человек склонился к шее нашего кучера, очевидно, вцепившись в нее, придерживая его руками. Не зная, что и подумать, леденея от ужаса, я решила, что это сам сатана, поэтому, растерявшись, и не найдя лучшего, осенила его крестным знамением со словами: «Сгинь, проклятый дьявол!».

Однако это не произвело ни малейшего эффекта, скорее наоборот. Исчадье оторвалось от своей жертвы, подняло голову, потом, оттолкнув возницу в сторону, в мгновение ока оказалось рядом с экипажем. Он рванул дверцу на себя, наши глаза встретились, и я почувствовала, что от страха не могу произнести не звука, а по спине побежала струйка холодного пота. Эти воспалено-багровые глаза, несомненно, были порождением преисподней, жуткий оскал обнажал нечеловеческие клыки, а с уголков губ стекали капли крови.

В полной уверенности, что это мои последние мгновения, но не в силах вспомнить ни одной молитвы, я почти погрузилась в беспамятство, чувствуя нарастание звона в ушах и не в силах шевельнуться.

— Мистер Трой! — судорожно вздохнув, прошептала вдруг за моей спиной Нэнси.

Это звучало так неожиданно, что даже мой спасительный обморок отступил. Демонический оскал ночной твари принял совершенно обычные человеческие черты. И тут ко мне пришло узнавание. Кажется, кузен, а это несомненно был все тот же Трой, средний из братьев Санторо, тоже понял, кто перед ним. На его лице отразилось что-то вроде смущения, и он протянул ко мне руку в успокаивающем жесте.

Однако на меня это произвело прямо противоположное действие. Обретя возможность двигаться, я вдруг отчаянно завопила и, забыв обо всем, соскочила с подножки и, что есть мочи, понеслась в глубину леса, не разбирая дороги, подгоняемая собственным криком. Ветки хлестали меня по лицу, платье цеплялось за кусты, оставляя на них обрывки ткани, но панический ужас гнал меня вперед, и ничто не могло остановить, пока я не запнулась о какой-то корень, и плашмя не полетела лицом вперед, едва успев зажмурить глаза.