Вместо падения в прелую листву, я вдруг ощутила, что подхвачена сильными руками и оказалась прижата к груди настигшего меня чудовища. Наверное, никогда в жизни я не испытывала такого страха, как в тот момент. Отчаяние заставляло меня рваться изо всех сил, я даже не осознавала, что у меня нет против него ни одного шанса.

— Тише, Мэри, не бойся, я не трону тебя, — успокаивающе заговорил Трой, но я продолжала истерично вопить, оглашая лес на мили вокруг и вырываться, не воспринимая никаких уговоров. — Мэри, посмотри мне в глаза, слышишь, подними голову, — он слегка встряхнул меня за плечи, заставляя себя слушать, но тут появилась моя спасительница.

— Отпусти ее немедленно, или я убью тебя! — услышала я запыхавшийся голос Нэнси.

Догнав нас, негритянка угрожающе замахнулась большой толстой палкой. После этих слов моей защитницы, я немного пришла в себя и поняв, что пронзительно завываю на одной ноте, смогла замолчать, лишь судорожно заикала.

Обернувшись в сторону негритянки, Трой холодным голосом произнес:

— Брось палку. Ты никогда больше не посмеешь угрожать мне или пытаться напасть. И никому не расскажешь обо мне. А теперь развернись и возвращайся к карете.

Словно зачарованная, Нэнси послушно отбросила дубинку в сторону и всхлипывая пошла обратно, оставляя меня один на один с монстром. В отчаяние глядя ей вслед, я поняла, что теперь мне уже никто не поможет.

— А теперь ты послушай меня, — кузен вновь встряхнул меня за плечи, в этот раз гораздо сильнее, так, что у меня лязгнули зубы. — Мне очень жаль, что ты это увидела. Действительно жаль. Но я никак не ожидал встретить тебя ночью в лесу, когда ты должна находиться в пансионе в Мемфисе. Впрочем, возможно, это даже к лучшему, так мне гораздо проще все объяснить. Сейчас мы поедем к тебе домой и там поговорим. Я отпущу тебя, но не пытайся больше убежать. Сама видишь, что это невозможно.

Он разжал руки и слегка подтолкнул меня в сторону дороги.

Едва ли я смогла бы пытаться сбежать, даже если бы и захотела. Ноги мои подкашивались, и я неимоверными усилиями заставляла себя их передвигать, лишь для того, чтобы избежать помощи чудовища, с готовностью предлагавшего руку. Когда мы вернулись к экипажу, я увидела, что наш кучер жив, Нэнси помогала ему перевязать горло какой-то тряпкой, кажется, оторванной от платья оборкой. Это немного привело меня в чувство, вернулась способность соображать, справляясь с паникой, я попыталась как-то объясниться:

— Мы не можем поехать домой, — лязгая зубами от страха и холода выдавила я. — У нас сломана карета.

— Сам вижу, — усмехнувшись, заметил Трой. — Но у вас же есть лошади.

— Но они же без седел, — резонно возразила я, удивляясь сама себе, что могу еще о чем-то рассуждать. — Иначе бы мы и сами сразу ими воспользовались.

Не обращая внимания на мои слова, Трой подошел к карете, быстро распряг одного из гнедых жеребцов, оборвав руками постромки, вскочил верхом, сжав коленями бока заартачившегося было коня, и легонько похлопав его по шее. Потом кузен наклонился, и не успела я ахнуть, как он боком усадил меня перед собой, вновь заставив трепыхающееся сердце провалиться куда-то в желудок. Желая избежать прикосновений злодея, я попыталась хотя бы отодвинуться, но это оказалось практически невозможно.

— Вот и все, как видишь, никаких проблем, — будничным голосом сообщил он мне, а потом обернулся в сторону няни и кучера. — А вы оба следуйте за нами, как сочтете нужным. Хоть сами в карету впрягайтесь.

Глухо рассмеявшись, чем вызвал во мне новую волну паники, Трой, ударив коня каблуками, пустил его крупной рысью, а мне пришлось судорожно вцепиться в его руки, чтобы не соскользнуть вниз.

Вскоре замелькали перепаханные после сбора урожая поля, потянулись плантации и пастбища. Осадив коня возле дома, Трой громко свистнул, заставив меня вздрогнуть. Испуганный мальчишка, помощник в хозяйстве, выскочил из конюшни и подбежал к нам, принимая взмыленного жеребца, в изумлении и страхе не решаясь спросить, что произошло.

Скорее всего, ставшими совершенно ватными ногами, я бы и двух шагов не сделала, но Трой, схватив меня за локоть, буквально потащил к парадному крыльцу, и тут потребовал, чтобы я пригласила войти его внутрь. Ничего уже не соображая, мечтая лишь о том, чтобы это оказалось страшным сном, я безвольно замерла на месте, не произнося ни звука, сцепив плотно челюсти, потому что стук собственных зубов пугал меня еще больше.

— Мэри-Нэлл, — серьезно обратился ко мне нахмурившийся кузен, — думаю, ты понимаешь, что это не шутки. Если ты сейчас же не пригласишь меня в дом, я сверну шею этому мальчишке, — мотнул он головой в сторону конюшни.

Словно очнувшись и обреченно поняв, что это ни сон, а самая настоящая, ужасающая явь, я судорожно всхлипнула, непонятно как удерживаясь от подступающего безумия.

— Входи, Трой, — через силу выдавила я.

Мы вдвоем в каминном зале. Я сидела в том самом кресле, где прежде любил отдыхать мой отец. Жарко пылал огонь, но я вся заледенела. Безуспешно пытаясь согреться, протянула к пламени дрожащие руки, а в животе словно все свернулось в тугой узел, и меня слегка подташнивало. Трой с видимым удовольствием потягивал бренди, неторопливо прохаживаясь по залу с бокалом в руке, а я поймала себя на дикой мысли, что даже завидую кучеру и няне, которые бредут в темноте где-то по ночному лесу. Надеюсь, им повезет, и никакое чудовище больше не встанет у них на пути.

Видимо, ужас лишил меня возможности соображать, ведь я до сих пор не задалась вопросом, с кем имею дело. Зачем кузену вообще потребовалось кусать несчастного кучера? Память услужливо обратилась к детским воспоминаниям, когда мои чернокожие друзья делились местными легендами о жутких красноглазых призраках — душах грешников, сгинувших в трясине, живущих на болотах, подбирающихся в тумане к человеческому жилью или подстерегающих одиноких путников, и высасывающих из людей жизнь, отчего они чахнут и вскоре умирают. Эти жуткие воспаленные глаза чудовища с набухшими венами, увиденные сегодня, я не забуду до самой смерти. Но, судя по тому, как сейчас выглядел мой кузен, едва ли он обитает на болоте. Хотя теперь я уже ни за что не поручилась бы.

Слышала я и от няни истории из ее детства про огромного волка-оборотня, который иногда появлялся по ночам возле хижин рабов, убивая всех, кто в это время оказывался за порогом. Но Трой даже в том жутком обличье не походил на волка. Крестного знамения он не боится, значит не дьявол. Но кто же он тогда? И что я могу от него ожидать? Почему он не напал на меня или Нэнси? Потому что я его кузина? Или это лишь отсрочка? Тогда что ему от меня нужно? И почему он заставил меня пригласить его в дом? Можно подумать, что без этого ему мог бы кто-то помешать войти, — теснились в голове вопросы, на которые я пока не видела ответов.

Тем не менее, спрашивать Троя о чем-либо я не решалась, зато он приступил к расспросам, перебив мои мысли:

— Итак, Мэри, насколько я знаю, ты должна еще почти год учиться в Мемфисе. Зачем же вернулась в Гринвуд?

— Через неделю состоится моя помолвка, — еле слышно ответила я, не поднимая глаз, понимая, что лучше не злить его, пока он кого-нибудь не убил.

Шаги затихли, заставив меня непроизвольно сжаться.

— И кто счастливый жених? — поинтересовался Трой напрягшимся голосом.

— Квентин Алаcтер, — от злого смеха кузена я снова вздрогнула.

— И что, ты действительно любишь его? Или, может, капиталы захотелось объединить? Они-то точно давно об этом грезят, запустить хотят свои алчные руки в наши акции. Но ты? Отвечай правду и не трясись так, я тебя не съем, — раздраженно прикрикнул он. — По крайней мере, не сейчас.

Меньше всего мне хотелось откровенничать с этим чудовищем. Но я действительно панически боялась его, поэтому нехотя заученно проговорила:

— Я не знаю еще, что такое супружеская любовь. Но так пожелал мой отец, когда я была ребенком, и на этом настаивает мой опекун. А Квентин — достойный воспитанный человек и джентльмен, и, думаю, что со временем я обязательно полюблю его, — мой голос задрожал, но я старалась говорить, как можно убедительнее.