— Вы правы, но в других районах страны не так радужно, да и из соседних государств прибывают. А посодействовал, скорее всего, некто из отцов города.

Уловив намек, я решил разобраться.

— Думаете, это министр их нанял? Зачем ему, если он полностью одобрил мой план?

— Ты наивен Джори Ансело, — направляясь дальше по тоннелю, самоуверенно заявил Толе, перейдя на панибратство.

— Зачем им так рисковать? Ему и святому отцу. Один печется о своей своре, другой паству бережет. Ты произвел впечатление, но уравновесить популяцию видов для них важнее, сравнять шансы, снизить опасность, — кажется, он не сомневался в своих предположениях, но все же мечтательно добавил: — Мне бы одного, а лучше пару живых взять, я быстро докажу, где собака зарыта.

Продвинувшись еще на пару миль вглубь наклонной шахты, мы вновь остановились, уловив отдаленные голоса.

Бесшумно, словно два призрака во тьме, приблизились настолько, что по звукам смогли определить — впереди в небольшой пещере собралось около десятка охотников, тихо обсуждающих результаты, потери и дальнейшие действия.

— Разумеется, с ними ведьмак, как обычно, — едва слышным шепотом сообщил Эйдриан. — Он у дальней стены, противоположно от нас. Если напасть, нам просто поджарят мозги, не успеем добраться до него.

Я невольно почувствовал профессиональное уважение к его чутью и опыту. Если бы не отвратительные манеры….

— Может, есть обходной путь и тоннель с той стороны? — предположил я, но мысль не закончил. По стенам эхом разнеслись оглушительные вопли, рык, визг, к которым мгновением позже присоединились выстрелы.

Мой спутник сорвался с места, я не мог уловить его движения, он почти слился с темнотой и размазанной от скорости тенью понесся в том направлении. Вылетев вслед за ним в ту самую пещеру, в общей свалке и панике я смог понять лишь то, что, словно внемля моим словам, из противоположного коридора выскочило несколько вампиров и угодили прямиком в ловушку. Эйдриан не ошибся, ведьмак действительно был, но не успел вскинуть руки с заклинанием, как рухнул с прогрызенным горлом. Охотники открыли пальбу, не заботясь о тылах, чем и воспользовались мы со старейшиной. Хруст шейных позвонков, кровавые ошметки, оборванные стоны, за считанные секунды все стихло. Толе, не милосердствуя, прикончил попутно и уцелевших собратьев, зато почти ласково и любовно прислонил к стене одного из противников, без сознания, но точно живого. Не повезло бедняге, лучше бы погиб, чем то, что его ждет в гостях у палача-садиста.

Выбравшись, наконец, на верхний ярус, в крови и разодранном пиджаке, наспех распрощавшись с надоевшим компаньоном, я направился катакомбами прямиком к зданию префектуры. Позвонив из телефонной будки, благо, поздней ночью на площади у здания правительства не застал ни прохожих, ни жандармов, потребовал Катри принять меня для безотлагательного разговора.

— Прошу извинить меня месье Ансело, — встревоженно, но твердо ответил на мой прямой вопрос префект. — Всего несколько часов назад мне стало известно, что приказ об охотничьем рейде отдал президент Пуанкаре. Два месяца я, как мог, тянул время, убеждая его, что проблема будет решена и его вмешательство не потребуется. Он раздражался и метал молнии, получая донесения о беспорядках, ночных нападениях и расползающихся слухах. Порой жалею, что главы государства обязаны знать, в каком обществе живут, я бы предложил пересмотреть этот закон.

Выглядел министр взволнованным, а поглядывая на мой вид — «исчадье ада», хмурился все больше.

— Откуда охотники? — задал я вопрос, взвешивая, можно ли верить хитрому политикану.

Если он и знал раньше о готовящейся облаве, то доказать это будет практически невозможно.

— Наемники из Швейцарии, если не ошибаюсь, — ответил префект, предлагая мне салфетку. — Вытрите хотя бы лицо, на Вас смотреть страшно. Разумеется, случай беспрецедентный. Боюсь, господину Пуанкаре не светит новый срок переизбрания, электорат в числе Ваших собратьев ему это не простит. Да и я не согласен с такими действиями.

— Убьете президента? — желчно процедил я, игнорируя его просьбу и протянутую салфетку.

— Ну что Вы, Джорджес. Первое лицо государства, как-никак, — покачал головой Катри. — Но кредит доверия он точно исчерпал.

На том и расстались. Как узнал позже, в катакомбах погибло от рук охотников порядка сорока вампиров. Конечно, потери могли оказаться значительнее, если бы не Эйдриан. Надо отдать должное, действовал он в экстремальной ситуации более чем достойно. Однако, никто больше не возражал, что необходимо направить все усилия, дабы обуздать диких подземных обитателей, покуда гром не грянул повторно.

За прошедшие после войны три года, разработанная мною и воплощенная в жизнь структура заработала в полную силу и начала приносить свои плоды. Названая в обиходе «Штабом», организация под моим чутким руководством заняла промежуточное звено в системе межвидового сотрудничества, являясь своего рода исполнительным органом, подотчетным Совету. Нельзя похвастаться, что все прошло гладко, на начальном этапе возникло большое количество проблем, часть которых не мог предугадать заранее.

Главным камнем преткновения стали, как нетрудно догадаться, катакомбы. Упорно отказываясь от повального уничтожения бесконтрольных новообращенных и как можно убедительнее настаивая на отказе от практики «человеческих зоопарков», я потратил неимоверно сил и терпения, прежде чем добился первых положительных результатов.

Столкнулись мы и с активным недовольством, а местами и сопротивлением в лице оборотней, установив тотальное ограничение в дни полной луны. Все без исключения хвостатые, в черте города и населенного пригорода, обязаны соблюдать меры, исключающие их свободный «выгул» в волчьем обличии. Надо ли говорить, что далеко не все приняли подобный надзор с воодушевлением?

Со стороны вампиров так же объявилось немало недовольных новыми порядками. Особенно это относилось к старым, привыкшим к своей исключительности кровопийцам, не желающим смиряться с ущемлением прав и свобод, а также с тем, что человеку более не отводилась роль лишь кормовой базы. Однако, явных протестов не происходило, влияние Совета в Париже очень велико. Ропщущие между собой, возмущенные старожилы не спешили противостоять действующей власти.

К слову сказать, как выяснилось, к той же массе относился и Оливер, чего он даже не пытался от меня скрывать. Очевидно, хитрый приверженец старых устоев благоразумно сообразил откуда дует ветер и изобразил абсолютное согласие с моими действиями в пользу столицы. Говорят, друга держи близко, а врага еще ближе. Не желая упускать из виду возможный источник проблем, я продолжал приятельски общаться с хирургом, извлекая из этого определенную выгоду. Главным и единственным «достоинством» англичанина, так и осталось отсутствие щепетильности, вкупе с садистскими наклонностями. Столкнувшись впервые с необходимостью дознания, внезапно испытав нахлынувшую лавину убийственных личных воспоминаний, граничащих с паникой, до предательской дрожи во всем теле, я убедился, что пыточных дел мастер под рукой будет крайне полезен. Ни сколь не чураясь, Оливер занял в Штабе внештатную должность специалиста, избавляя меня от потребности совершать над собой невыносимое усилие, или, что, на мой взгляд, еще хуже, передавать виновных напрямую, а значит и безвозвратно, в руки Эйдриана Толе.

Кстати, как и предсказывал министр Катри, президент Пуанкаре действительно оставил свой пост восемнадцатого февраля 1920 года, но имело ли место вмешательство префекта в это обстоятельство, оставалось только гадать, да не очень и хотелось. Меня никогда не занимали политические дрязги, тем более, своих проблем хватало. В 1922 году Раймон Пуанкаре занял пост премьер-министра Франции, продолжая вносить ощутимый вклад в развитие нашей страны.

В совокупности с деятельностью на благо города по-прежнему не обходил вниманием и профессиональные обязанности. Это помогало максимально заполнить активностью дни и ночи, не оставляя ни малейшего шанса для болезненных воспоминаний.