Было больно и страшно, душа провалилась в пятки. А ведь я даже не понимаю, о чем она толкует. Как я смогу ей что-то доказать?!

— Нет, не шпионю… никто меня не посылал… — еле слышно прохрипела я, прощаясь с жизнью, с трудом шевеля разбитыми губами.

Рука надавила сильнее, я не могла издать ни звука, беспомощно открывая рот, перед глазами все плыло, мысли путались.

— Сейчас вырву тебе позвоночник, — буднично проговорила Тамарис. — Пока не сознаешься, начну медленно вытягивать его из спины.

В этот момент я готова была рассказать что угодно, но ни звука не могло прорваться сквозь железную хватку, осталось хотя бы кое-как кивнуть. Верно истолковав попытку, женщина убрала руку, и я упала на тротуар, судорожно глотая воздух.

— Я жду. Или продолжу с того места, где остановилась, — постукивая носочком туфельки, поторопила вампирша. — Я впервые тебя вижу, а ты зачем-то следила и знаешь мое имя. Говори!

Понимая, что не придумаю никакой версии и не видя в этом необходимости, с трудом поднявшись на дрожащие ноги, я начала излагать странную историю нашего заочного знакомства, не особо надеясь, что она поверит, настолько дико это звучало. Однако Тамарис, вскоре перебила:

— Похоже, это длинный рассказ, но ты меня заинтересовала. Пойдем, посидим в спикизи.

Я аккуратно вытерла лицо платком, от царапин уже и следа нет, и вскоре мы продолжили разговор за столиком в полуподвальном помещении нелегального бара, куда нас пропустили без вопросов и внушения. Очевидно, Тамарис не впервые посещала это место.

Пришлось подробно рассказать ей о путешествии за сокровищами, умолчав лишь, что встречала Дамианоса и прежде, а также о том, где сейчас обитает Дональд. Впрочем, она и не спрашивала, очевидно, пират для нее ничего уже не значил. Больше всего ее заинтересовал артефакт, как он выглядел, и то, что оказался у Гвембеша. Главное, что вампирша мне полностью поверила. Уже когда разговор закончился, мы вежливо попрощались, и я была счастлива оттого, что осталась в живых, Тамарис вдруг задержала меня, задумчиво переспросив:

— Значит, ты отправилась в море ради того, чтобы отыскать Марко Санторо? А ты безрассудна, мне это нравится, — она ухмыльнулась. — Пожалуй, я подскажу, где можно его найти, наслышана о твоем кузене. Он живет на Гринлайф-стрит в мотеле возле Эллиот-парка, точнее не скажу, но разберешься.

Ошеломленная, никак не ожидая такого услышать, я растерялась, не веря своему счастью. Но, на секунду замолчав, с сомнением взглянув в мою сторону, вампирша закончила:

— Впрочем, не думаю, что тебе понравится эта встреча. Послушайся хорошего совета и не ищи Марко. На твоем месте, я бы бросила эту затею. Никакой он не принц.

Тамарис исчезла прежде, чем я смогла осознать ее последние слова и уточнить, почему она так сказала. Однако я не стала долго размышлять. Сердце скакало в груди, а на глаза навернулись слезы. В груди не хватало воздуха, а в ушах стоял непонятный шум. Это так неожиданно! Неужели мой поиск завершен? Может, я ослышалась? Я боялась моргнуть или пошевелиться, чтобы не развеять момент. Но что же это? Я так долго ждала, и вот — долгожданная удача! Нужно бежать прямо сейчас!

«Нет! — строго осадила сама себя. — Я же не хочу испортить первую встречу поспешностью и ночным визитом без приглашения. Нужно подождать всего несколько часов, утром привести себя в порядок, посетить парикмахерскую, выбрать платье, и уже в приличествующее время явиться. Ведь я миллион раз представляла себе впечатление от своего сюрприза, выражение его лица, при виде красивой и достойной девушки — меня».

Невероятно вдохновленная, полетела к себе на Стейт-стрит. Завтра, уже завтра я увижу Марко! Душа ликовала и пела! Хотелось танцевать или кричать в голос от радости, наполнявшей до краев. Я слишком счастлива, просто необходимо это выплеснуть! Оказавшись возле Ригли Билдинг, не удержалась, я в несколько прыжков взметнулась к вершине башни с часами. Залитый ночными огнями город лежал у моих ног. Какое легкомыслие, хорошо, что никто не видит! Потом я бежала по крышам, перескакивая пролеты между домами, кружась, и танцуя, и выкрикивая что-то бессвязное!

И вот, ворочаясь в постели без сна, снедаемая предвкушением, я ждала начало самого прекрасного дня в своей жизни.

Пока стояла перед номером мотеля, где ждала моя судьба, волнение и робость от предстоящей встречи превратились в настоящую панику. Словно и не было той бесконечной дороги, безрезультатного поиска, все произошло невероятно быстро и, казалось, я не готова перевернуть страницу. Нервно поправив укладку новой стрижки и расправив лучшее платье вспотевшими ладонями, старательно восстанавливая дыхание, я пыталась справиться с собой. Все страхи обрушились одновременно. Не забыл ли меня Марко? Не будет ли разочарован? Не слишком ли долго я искала? Что имела в виду Тамарис? Вдруг он уже нашел свою принцессу, и я окажусь лишней? Даже не могла заставить себя прислушаться к тому, что происходит внутри. Гадать больше не было сил. Еще немного — и я не выдержу, сбегу отсюда. Подняв дрожащую руку, несколько раз отрывисто постучала.

Секунды тянулись неимоверно долго, но вот дверь распахнулась. На пороге в джинсах и полу-расстегнутой сорочке с небрежно взъерошенными золотистыми локонами стоял мой принц! Как же он прекрасен! Выглядит недовольным, но и я без приглашения.

— Здравствуй, Марко… — робко улыбнулась я, усомнившись, узнал ли он меня. — Я Мэри.

На красивом лице мужчины мелькнуло сомнение, а потом узнавание, сметая разом все мои переживания и страхи. Никогда еще не была так счастлива! Ничего не соображая в эйфории, осознала лишь, что до вечной любви остался один шаг. Отныне и навсегда мы пойдем только вместе, взявшись за руки! Голова кружилась от восторга, мозг плавился от переизбытка чувств. Сквозь звон в ушах и оглушительный стук собственного сердца, танцующего где-то в районе горла, с трудом разобрала слова:

— Ну, здравствуй, Мэри. Не ждал тебя. Значит, вы с Троем все же выбрались из магической ловушки в Джексонвилле? Жаль, я думал, что избавился от вас. Проходи, раз явилась, — сделал Марко приглашающий жест, в сторону гостиной.

Я слегка растерялась, не понимая, чем вызван такой прохладный прием. Усевшись верхом на гнутый венский стул напротив меня и облокотившись на спинку, кузен поинтересовался, глотнув виски:

— Как поживает мой заботливый братец? Помнится, он так настойчиво убеждал меня в вашей взаимной любви, клялся, что ты его навек. Надеюсь, он не явится следом? Или одного урока мало было?

Боже мой! Так вот в чем дело! Только сейчас я сообразила, что после того, что ему наговорил негодяй Трой, Марко наверняка счел меня предательницей. Он же ничего не знает!

— Тогда, в Джексонвилле, я проткнула его палкой и ушла. С тех пор ни разу не видела и ничего больше о нем не знаю, — торопливо начала я объяснения.

— Не ожидал от тебя! — насмешливо перебил мужчина. — И за что же, позволь спросить?

Воспоминания обрушились, словно лавина. Они мгновенно разбили в щепки сдержанность и правила хорошего тона. Эмоции буквально взорвали меня изнутри. Чувства, которые носила в себе долгие годы, вырвались наружу. Взахлеб, то смеясь, то давясь слезами, я рассказывала обо всем. Как с той встречи в пансионе ждала своего принца, как сопротивлялась притязаниям Троя, как не смогла простить его, как разыскивала Марко по всей стране, и что мне пришлось пережить, и как счастлива, что наконец нашла. Я говорила и говорила, ничего не замечая вокруг, казалось, поток слов никогда не иссякнет.

Неожиданно резкий холодный смех прервал меня на полуслове.

— Ну ты и дура, Мэри! Какой была, такой и осталась, — отсмеявшись, высокомерно бросил кузен, словно окатив ведром ледяной воды. — Везет же мне с родственниками! Зря бросила Троя, вы же с ним идеальная парочка, оба наивные романтики, правильные и скучные до тошноты.

Я не верила своим ушам. Мой принц не мог такого сказать! «Это все напускное, маска, под которой прячутся истинные чувства. Точно! Он безумно страдал столько лет и теперь боится поверить мне, потому что страшно ревновал к старшему брату, отсюда его злость и эти жестокие слова. Если мне пришлось несладко, то что же пережил Марко, которого уверили, что его невеста предпочла другого?» — ужаснулась я, а на глаза навернулись слезы сочувствия и сострадания одновременно со злостью на подлого Троя.