Усевшись прямо на пол, прислонившись спиной к холодной стене, я с умилением наблюдал, как бедняги чавкают так, что уши трясутся. Пока они ели, я смог их хорошенько рассмотреть. Оба, безусловно, чистой породы, оба мужского пола.

Тот, что покрупней, несомненно, отпрыск датского дога, почти такого же я видел у своего соседа, его кобель вымахал с половину моего роста, а на лапы встанет, так на полторы головы выше меня станет, точно. Хорошая собака. Этот же пока совсем невелик, окрас, как и у большинства его родственников, мраморный, рыжевато серый.

Второй — поменьше ростом и покруглее, скорее всего, ретривер золотистой масти, очень красивый. Вот ведь, бедолаги, жуют и не подозревают, что я их без хозяйки оставил. Наевшись, псы вновь подошли ко мне, знакомиться, наверное. Я по очереди приподнял каждого, заглянул в доверчивые черные глаза, пощекотал по животам и, повертев их ошейники, выяснил, что кличка дога — Аксель, а его пушистого собрата зовут Йорген.

Немка Роза и собак назвала по-своему, по-немецки.

До заката я так и просидел на полу в кухне, играя со щенками. Раза три-четыре мне пришлось осторожно выпускать их ненадолго в крошечный палисадник возле дома, когда они начинали просяще поскуливать под дверью. Время пролетело почти незаметно, занятие захватило меня, позволяя ни о чем не думать. Но едва солнце скрылось за горизонтом, я как будто очнулся и понял, что пришло время действовать.

В ближайшем магазине я купил большую бутыль керосина для заправки ламп и вернулся в дом ведьмы. Облив гостиную горючим и найдя на кухне коробок, я постоял немного в дверях, посмотрел на темнеющую комнату, на бесформенный силуэт на диване, тяжело вздохнул и бросил спичку. Вмиг все вокруг вспыхнуло и запылало, огонь с радостью сожрет деяние рук моих.

После этого я вернулся в кухню, подхватил на руки жалобно скулящих, вероятно, почувствовавших неладное, щенков и выскользнул из дома.

Вернувшись к отцу, я вручил ему животных, сообщив, что отныне это наши питомцы, попросив его позаботиться о них, и ушел к себе. Разумеется, отец почувствовал неладное, но расспрашивать не стал.

Оказалось, что сегодня днем у меня был самый настоящий шок, потому что дома, наконец, осознав, что я натворил, я просто заперся в своем подвале и беспробудно пил несколько дней. Точно даже не смогу сказать, сколько именно, потому, что практически не выплывал из состояния пьяного забытья.

Очнулся я, лишь когда почувствовал мучительнейшую жажду крови, которую больше не заглушал даже алкоголь. Пришлось срочно вызывать на дом одну из своих поставщиц крови.

Вскоре прошло и это. Я взял себя в руки, привел в порядок мысли и внутреннее состояние, решил, что все что ни делается, то накапливается в опыте, и вернулся к своей обычной жизни. Отец все эти дни не задавал мне никаких вопросов, безоговорочно приобретал для меня алкоголь в больших количествах и ни в чем не упрекал. Я был ему за это безмерно благодарен, все-таки, мой старик молодец, и я правильно сделал, что вернулся домой.

Осиротевшими псами он занялся с удовольствием, за дни моей депрессии они уже успели обзавестись всем необходимым — от мисок и ковриков до игрушек и поводков. Теперь отец гордо выгуливал двух крупных щенков, радуясь, как младенец. Кажется, питомцами я разжился в самое время, у старика появился новый смысл жизни. Меня это очень радовало.

Я вернулся к работе. За эти дни накопилось много дел, причем срочных, мой секретарь рвал и метал, требуя от меня немедленного решения особо важных и неотложных, поэтому пришлось погрузиться в дела. Я появлялся в конторе до рассвета, закрывался в кабинете, который с недавнего времени обзавелся плотной шторой, и работал до заката, чем вызывал бурную радость месье Галена. Однако, несколько раз он заставал меня дремлющим в кресле, ведь я катастрофически не высыпался, весь день работая, а по ночам развлекаясь в своих любимых ночных заведениях.

Кровь принимать я старался регулярно, ежевечерне, как правило, договариваясь со снабжавшими меня девушками-проститутками, чтобы ждали около того или иного клуба. Отводил их в ближайшую подворотню и подкреплялся, щедро расплачиваясь со своими донорами. Это помогало контролировать себя даже во время разудалых вечеринок, когда алкоголь лился рекой, а от количества утех даже у меня, вампира, ближе к рассвету ноги подрагивали, что уж говорить о моих довольных партнершах.

Но в то же время меня несколько напрягало, что никак не удается подобраться к выполнению задания, данного мне Гэбриэлом. С ведьмами, по понятным причинам, я старался пока не пересекаться и общение не заводить, предпочитая выждать некоторое время после трагедии с Розой. На оборотней мне пока тоже не удавалось выйти. Значит, придется копать глубже.

После того, как я стал вампиром, прошло почти полгода. В моей новой жизни с тех пор мало что изменилось. Росла моя самоуверенность, росли репутация и уважение.

Во-первых, я никогда не подводил своих клиентов. Если я хоть немного сомневался в своих возможностях, я так сразу и сообщал, не давая лживых обещаний и не пытаясь прыгнуть выше головы. Репутация — вещь очень хрупкая и легко теряемая. А хорошее имя уже само по себе залог доверия.

Во-вторых, я все-таки соблюдал осторожность. Легальной и законной мою деятельность назвать невозможно даже с очень большой натяжкой, а я заключил договор, пусть и устный, с нашим министром, и не собирался нарушать его первым. Мне даже хотелось, чтобы он, по возможности, вообще забыл обо мне, тогда я мог бы понемногу наращивать обороты. Однако, моим желаниям не суждено было сбыться.

Однажды, в конце зимы, я прогулочным шагом шествовал по безлюдному ночному проспекту, с наслаждением вдыхая морозный свежий воздух, особенно упоительный после задымленного сигарами клуба, направляясь к стоянке, где оставил свой автомобиль.

Очередное веселье подошло к концу, близился рассвет, пора было возвращаться домой и хорошо выспаться. После обеда мне предстояло заняться новым делом, выполняя заказ, полученный, как раз, сегодня, а до этого хотелось бы как следует отдохнуть.

Две очаровательные близняшки, белокурые нимфы, меня отлично сегодня развлекли в одной из приватных комнат клуба. Девицы оказались не только активные и страстные, но и весьма изобретательные, обожающие ролевые игры и разыгрывающие передо мной сегодня целое представление с моим же участием и собой в главных ролях. В ход пошли и плетки, и цепи, и свечи, и тому подобная атрибутика. Особенно юным мазохисткам нравилось играть несчастных узниц сырого подвала с жестоким тюремщиком, которого я, на радость им, старательно изображал.

Я ухмылялся про себя, вспоминая их стоны и наигранные страдания, и почти не обращал внимания на то, что творится вокруг меня, как вдруг заметил несколько личностей, одетых в темные плащи с капюшонами, почти скрывающими их лица, которые незаметно окружили меня с четырех сторон. Я моментально отбросил расслабленность и сосредоточился на защите и нападении, стараясь охватить вниманием всех четверых.

И что бы это значило? Кому я дорогу перешел? Вампиры? Или оборотни? Может, вообще охотники? Несмотря на огромное количество друзей, приятелей и знакомых, врагов и недоброжелателей у меня тоже хватало. Не стоило терять бдительность. Но, что же поделаешь, надо будет или договориться, или подороже продать свою жизнь, если придется.

Однако, никто пока на меня нападать не спешил, темные фигуры стояли неподвижно, чего-то ждали. Вернее, кого-то. Я немного расслабился, не теряя при этом сосредоточенности. Похоже, жизнь моя пока никому не нужна, а это значит, что нужен я сам и мои услуги. Раз не торопятся убивать, значит, будут говорить.

Я не ошибся. Из длинного черного автомобиля, стоящего неподалеку, вышел невысокий, полноватый мужчина, которого я моментально узнал. Наш многоуважаемый префект Сены министр Катри собственной персоной.

— Господин министр, — негромко прокомментировал я, приподнимая шляпу в приветствии. — Чем обязан чести?