— Это мои жена и дочь. В этом году уже десять лет, как их нет с нами. После трагедии мой мальчик вернулся в этот дом, чтобы поддержать в самое трудное время. Я всегда знал, что он особенный, с детства во всем был первым, а сейчас скрашивает мою старость и придает смысл существованию.

Ностальгия в его голосе сочеталось с такой безграничной любовью и гордостью сыном, что я невольно прониклась его чувствами.

— Джори не говорил, что живет с отцом, — пролепетала я, ужасно смущаясь, думая, как объяснить свой визит. Вдруг решит, что я навязываюсь его сыну, или что я женщина легкого поведения?

— Да, он такой, — ласково усмехнулся Гаэтан. — Хочет досконально узнать человека, прежде чем открываться. Но уверен, что вскоре он бы обязательно тебе все рассказал. Я, признаться, ни разу не слышал раньше, чтобы он говорил о девушке с таким восторгом, как о тебе.

Кажется, я опять покраснела. Ну, что за дурацкая привычка!

— Прошу еще раз извинить меня, месье Ансело. Не сочтите невоспитанной. Я надеялась увидеть Джори, потому что он внезапно пропал, не дает о себе знать уже несколько дней, и я волнуюсь.

Что он подумает обо мне после этих слов? Наверное, что современная молодежь совершенно лишена приличий и скромности. Скорее всего, люди в обычном обществе воспринимают все не так, как придумала я, витая в вымышленных облаках и совсем не разбираясь в реальности.

— Не переживай, милая. Я вполне понимаю твои чувства, — прозвучал одобрительный ответ. В это время вошла высокая молчаливая женщина, неся поднос с кофе и круассанами. — Давай перекусим и немного поболтаем. И называй меня, все же, Гаэтаном. Рядом с юной красотой очень хочется и самому стать моложе, — сделал он ненавязчивый комплимент.

За всеми этими переживаниями я совершенно забыла, что нужно питаться. Возможно, не ела больше суток, не помню. Поэтому с радостью согласилась, да и трудно было устоять. Пока мы наслаждались божественной выпечкой, тающей во рту, и ароматным кофе, месье Ансело-старший умело повел светскую беседу, и я еще раз отметила, насколько они с сыном похожи. Потом он с интересом расспрашивал, понравился ли мне Париж и вообще Франция. Сам он оказался истинным патриотом. И С гордостью и удовлетворением слушал мои восторженные заверения, что я очарована столицей с первой минуты и счастлива, что именно сюда занесло меня провидение. Время пролетало незаметно. Поражаясь, я поняла, что чувствую себя легко и непринужденно, как дома.

Помня о цели своего появления, я еще раз спросила, где же Джори.

— У сына появилась срочная работа. Один влиятельный господин поручил ему большой заказ, пришлось спешно браться за выполнение. Сейчас он в Ирландии и пробудет там еще некоторое время, — сообщил месье Ансело.

А ведь я почти так и предполагала, именно в этом и убеждала себя, уговаривала не сходить с ума и терпеливо ждать. Но хоть и злилась на свои глупые поступки, ни на секунду не пожалела, что приехала. Иначе я не познакомилась бы с этим потрясающим человеком, понимая, как повезло Джори с отцом. Еще я сделала очень важное умозаключение — никогда не встречала более человечного вампира, чем младший Ансело. Даже бесконечно добрая и нежная Мэри, в которой я не сомневалась ни на мгновение, не вызывала подобных чувств.

Жуткий кровососущий монстр, живущий с престарелым отцом? Молодой мужчина, вопреки положению, остается заботиться об одиноком родителе, заводит питомцев и обворожительно ухаживает за девушками. Душу переполняло потрясающее умиротворение оттого, что я вновь оказалась права. Мои давние ощущения продолжают подтверждаться фактами, в которых я удостоверялась лично. Неужели после этого возможен путь назад? Нет, теперь мне абсолютно ясно, что дороги в прошлое не существует, все мосты сожжены.

Гаэтан же, не замечая моих мысленных глобальных открытий, продолжал рассказывать о каких-то исторических событиях и датах, особо отразившихся на жизни их родного района. Кажется, я это уже слышала от Джори…

— Не волнуйся, как только сын вернется, я обязательно передам, что ты его искала, — месье Ансело подмигнул мне, и я засмущалась.

Большие напольные часы пробили одиннадцать раз, и хозяин предложил пройти в столовую, разделить с ним завтрак. Спохватившись, я поняла, что нахожусь в этом удивительно гостеприимном доме уже несколько часов. Нужно было прощаться, ведь я явилась без приглашения, и правила требовали не отнимать больше у Гаэтана его время. Но уходить ужасно не хотелось. Так душевно я себя не ощущала никогда прежде, каждая мелочь здесь, казалось, согрета заботливыми руками.

Невозможно было предположить такое развитие событий, что я, едва ступив на французскую землю, познакомлюсь сразу с двумя мужчинами, настолько обаятельными, что не верилось в происходящее. Да уж, Джори оказался кладезем сюрпризов. Я очень надеялась, что он вскоре вернется, и что я его еще увижу. К большому стыду, не сумев сдержать эмоции, я высказала это вслух. Месье Ансело тепло улыбнулся и поспешил меня заверить, что так и будет, стоит немного подождать, и мой новый друг вернется.

Успокоенная таким образом, я поблагодарила хозяина за доброту и, конечно же, за приятно проведенное время. Мысленно вздохнув, извинившись, я отказалась от предложенного завтрака. Необходимо возвращаться домой. К полудню должен прийти профессор Бушар, а мне теперь хотелось вдвое быстрее овладеть языком и другими знаниями, ведь есть ради кого стараться.

Сборы, как всегда, оказались недолгими. Я давно привык к внезапным и срочным поездкам, и чемодан с необходимым ждал наготове. Задержаться пришлось, чтобы кратко объяснить все отцу и, позвонив в штаб, дать Маркосу распоряжения на период моего отсутствия. Верный мексиканец понимал меня с полуслова, поэтому вскоре я направил автомобиль в сторону брестского порта. Путь неблизкий, а ночь в разгаре, уповал я лишь на то, что в дороге не произойдет непредвиденных случайностей или поломок, и не придется пережидать солнечный день в глуши.

В Бресте к одному из частных пирсов причален небольшой рыбацкий баркас, хозяина которого я хорошо знаю еще с тех пор, когда служил в подводном флоте. Поскольку подходящих по времени рейсов к берегам Ирландии не предвиделось, я решил воспользоваться услугами старого промысловика. Вольготно и с удобством устроившись в каюте, задернув занавески иллюминатора, я спокойно высплюсь и получу возможность отдохнуть по пути в Дублин. В хорошую погоду дорога к ирландскому порту, огибая побережье Великобритании, занимает не больше суток, так что прибуду я ночью, что весьма удачно.

Из столицы мне предстояло добраться на поезде в городок Лонгфорд, расположенный в самом сердце острова, а после воспользоваться наемным экипажем, чтобы попасть в имение барона Макдермотта.

Пришлось изрядно раскошелиться, так как оказалось, что до искомого замка не рукой подать, да и путь пролегал по местам пустынным, унылым и не самым безопасным, а в сезоны дождей, и вовсе непроезжим. Насладиться экскурсией не удалось, я вынужден был укрыться от палящего солнца за плотными ставнями дилижанса. Хотя и так хорошо представлял проплывающие мимо пейзажи.

Вокруг простирались покрытые изумрудной зеленью равнины и холмы, окружающие величественные старинные крепости. Их сменяли густые, почти непроходимые леса, перемежающиеся гиблыми болотами. Вдоль дороги тянулись то возделанные поля, на которых трудились крестьяне, то луга, усыпанные морем цветов, с которых доносился пчелиный гул. Несмотря на стук копыт и шум колес, мне удавалось расслышать его даже на расстоянии.

Преодолев в своем упорстве все тяготы пути, я наконец прибыл к цели.

В опускающихся на землю влажных сумерках я смог познакомиться с вырисовывающимся строением. Судя по внешнему виду, древний форт возведен еще до вторжения норманнов в Ирландию и на протяжении сотен лет, очевидно, принадлежал семейству Макдермоттов. Расположившись на берегу живописного озера, замок состоял из нескольких соединенных крытыми переходами построек и укрепленной сторожевой башни около пятнадцати метров высотой. Потемневшие стены густо заросли мхом и увиты плющом, а местами дождь и ветер начали разрушительную работу. Безошибочно угадывалось в прошлом наличие рва, а значит, и подъемного моста. Ныне ров давно засыпан, а мост убран, к высоким массивным воротам вела дорога, вымощенная булыжником, изрядно заросшая. Похоже, Жан-Баттист не преувеличивал, что его родственник нелюдим и предпочитает уединение.