Есть доводы, которые убеждают меня назвать нашего Анналиста уроженцем Хальберштадта. Чтобы не приводить те строки, которые он мог дословно, по своему обыкновению выписать из этой хроники, приведу лишь те, которые несомненно принадлежат самому Анналисту и которые касаются значимых хальберштадтских событий. Так, под 1040 г. он упоминает в генеалогии двух каноников св. Стефана из Хальберштадта, под 1070 г. подробнейшим образом рассказывает об основании обители в Гуйсбурге, под 1100, 1105 и 1138 гг. упоминает Ильзенбургскую обитель, с большим старанием излагает совершенные епископом Рейнхардом деяния, а затем, когда работа была уже окончена, приводит на полях большое собрание писем и прочих документов, которые чуть ли не все относятся к Хальберштадтскому епископству. Возможно, к этому можно добавить еще и то, что, рассказывая под 1115 г. о вызове князей в Гослар ко двору, он изменил найденный в Хильдесхаймских анналах порядок изложения и поставил на первое место не герцога Лотаря, а Хальберштадтского епископа Рейнхарда.
Если к этому добавить, что большинство тех людей, о происхождении которых он рассказал, принадлежали к знатным фамилиям этого края, имели там наследственные имения и исполняли общественные должности, то, кроме епископов Хальберштадтских, он в первую очередь должен был иметь в виду архиепископов Магдебурга, которые находились поблизости и занимали более высокое положение. Конечно, вы согласитесь, что версия, согласно которой наш Анналист был хальберштадтским клириком или по крайней мере жил в этой епархии - то ли в самом центре, то ли в каком-нибудь монастыре этого диоцеза, - небезосновательна. Во всяком случае, эта версия более вероятна, чем мнение тех, которые полагают, будто Анналист писал в Магдебурге, хотя он ни словом не обмолвился о том, что Магдебург - его родина. Согласен, что в последние годы он очень кратко излагал события в Хальберштадте. Тем не менее все значимые события были им названы, а события в Магдебурге - изложены также поверхностно. Так что эти годы не могут показать - в какой из двух церквей была написана наша история, и ничто, несмотря на отсутствие четкого на то указания, не противоречит версии, которую мы отстаиваем, а именно, что Анналист был уроженцем Хальберштадта.
Возможно, если бы труд был доведен до времени автора, мы смогли бы лучше узнать и о его родине, и о происхождении. Но кодекс заканчивается 1139 годом и неясно - то ли автор действительно прекратил писать работу, то ли оставшаяся часть книги утеряна к большому ущербу для истории. Известно, что Анналист указывал в своей книги события и после 1150 г., как то явствует из генеалогий князей, по большей части доведенных до указанного года. То же доказывает заметка, позже добавленная его рукой, которая упоминает Вихмана, архиепископа Магдебурга, избранного в архиепископы только в 1152 г. То, что это было добавлено им позднее, а также то обстоятельство, что родословные князей, как я сказал, не выходят за пределы 1150 г., заставляет нас принять версию, что автор писал примерно в эти годы. На основании единственного сохранившегося кодекса нельзя с достаточной степенью определенности установить - начал ли он свой труд с 741 г. или первая часть его книга также утрачена. Однако, судя по заметке под 760 г., до нас, по всей видимости, дошло все.
С каким усердием Анналист собирал источники - ясно видно из вышесказанного. Он повсюду собирал все, что могло бы пригодиться для его великой компиляции. И не нужно думать, будто все эти книги он нашел в монастырской библиотеке. Напротив, он, кажется, обошел в их поисках всю Саксонию, именно таким образом собрав каталоги епископов, монастырские хроники, а также анналы, истории и разные другие исторические памятники. Поскольку его интересовали преимущественно отечественные, то есть саксонские, события, он по праву был назван своим первым издателем Анналистом Саксонским. Впоследствии это имя за ним закрепилось. Все, что он нашел, он собрал в одном томе, из многих и разных книг составил подробнейшую историю имевших место событий и, как мы видим, в течение многих лет был занят ее дополнением и переработкой. Все события он распределил погодно, но неизвестно - сильно ли он заботился о том, чтобы найти и указать правильный год. Так, в начале он говорит о расхождениях между отдельными авторами и однажды уличает в ошибке Козьму Пражского, но затем, пренебрегая этим, доверчиво переписывает своих авторов; то, что находит без четкого указания времени, вписывает туда, куда придется; одни и те же события из разных источников зачастую упоминает дважды и, видимо, по горло увязнув в обилии фактов и источников, без всякого основания приводит никак не связанные между собой факты. Он почти всегда сохранял слова других, даже когда те заявляли от своего лица, что они, мол, видели, слышали или читали то-то и то-то. То, что казалось ему слишком длинным, он сокращал, то тут, то там исправляя и изменяя речи. Стремясь к большей подробности, он при изложении отдельных событий многое добавил от себя, изложил родословные герцогов и графов и рассказал о многом другом. Особенно неутомим он был в изложении родословных знатных фамилий, о чем я неоднократно уже говорил. Хоть Анналист и допускал иногда в этом деле ошибки, он все же передал памяти очень многое, чего нам было бы очень обидно лишиться. Ибо изложенные им факты до сих пор являются основополагающими. Кроме того, поскольку он многое сохранил из утерянных ныне источников, более подробно рассказал историю Лотаря, мы не можем не воздать должное компиляции Анналиста. Однако в изложенных им событиях X и XI веков нам ни в коем случае не следует следовать за ним, как достойным доверия и аккуратно записывающим события автором. Факты, которые он взял из других источников, мы должны черпать именно из них и проверять правильность указания лет на основании современных анналов. То, что добавлено им от себя, также следует принимать с известной долей осторожности. Некоторые, возможно, скажут, что только это, мол, и должно быть издано в наших памятниках. Но сначала следовало бы добавить выписки из утерянных ныне источников. А кроме того, все они по большей части настолько тесно связаны между собой, что следует или вообще расчленить работу и издать только никак не связанные друг с другом фрагменты, или издать ее целиком. Мы избрали последнее в надежде, что, когда это издание увидит свет, те наши коллеги, которые до сих пор под влиянием небрежности или невежества постоянно обращались к книге Анналиста, как к самому подробному источнику, считали его самым значимым автором и получали большое удовольствие от защиты этой компиляции, теперь обратились бы к оригинальным источникам, указанным нами на полях страниц, и предпочли изначальный рассказ его компиляции.
Кодекс, которому мы следуем, создан в XII веке на листах из пергамента и представляет собой книгу огромного объема; она состоит из 237 листов, исписанных большими буквами в 2 колонки. Она хранится в Парижской королевской библиотеке среди манускриптов Сен-Жермена под № 440. Многочисленные исправления и добавления, написанные на полях, свидетельствуют о том, что это авторский оригинал. В самом деле, когда кодекс был исследован более тщательно, стало ясно, что Анналист часто и с необыкновенным усердием исправлял книгу. Так, имеется множество листов, как доказывают палимпсесты, с которых были удалены первоначальные записи и вписан новый текст. Но, как свидетельствуют фрагменты, собранные из соскобленных листов, взятые из этих источников, то есть написанные рукой самого автора, удаленный текст также относился к этой хронике. Ибо Анналист, кажется, организовал свой труд следующим образом: беря новые источники, он какие мог записывал на полях, а там, где объем крайне возрастал, удалял первоначальный текст и вставлял новый. Но, чтобы зря не расходовать пергамент, он, если представлялся случай, использовал удаленные записи для написания на них нового текста. Так, мы видим, что несколько листов, которые прежде содержали события IX века, оказались в той части, где на них уже в качестве второго текста была записана история XI века. Почерк и чернила также разнятся в зависимости от времени, когда он писал, так что благодаря им, а также расположению тетрадей можно узнать - что автор сохранил из первоначального варианта книги, а что добавил позднее. Тетради 1-3 (листы 1-26; годы 741-838) относятся к первому варианту книги; почерк здесь не всегда одинаков - то более светлый, то более темный; очень многое было добавлено второй рукой, особенно то, что было взято из Хильдесхаймских анналов и «Истории понтификов». Тетради 4-8 (листы 27-60; годы 839-949) были написаны второй рукой, но так, что автор отдельные листы сохранил из прежнего текста, а именно листы 35-38 (годы 874-878), 52-55 (годы 937-939), которые он так соединил с новыми листами, что, выскоблив кое-что в начале или конце, вставил это в том или ином месте следующего листа. Эти тетради (4-8), кажется, не были написаны в одно время, но сначала 4 и 5, а затем - 6-8. Тетради 9-21 (листы 61-164; годы 950-1065) - первоначального происхождения. Там всюду на полях записаны добавления и исправления. Но историю 1066-1081 годов автор, кажется, основательно переработал, вероятно, уже после того как приобрел книгу Бруно «О саксонской войне». Последняя была записана уже в тетрадях 22 и 23, а также первых листах 24-й тетради совершенно другим почерком. Это наводит на мысль, что автор, по всей видимости, или диктовал ее, или записал много лет спустя. Оставшуюся часть книги он оставил нетронутой и, пронумеровав тетради, расположил их таким образом, как они соединены и по сей день. Так что, по всей видимости, он завершил и издал книгу, исправленную дважды, а то и трижды. На листах палимпсестах можно собрать фрагменты первоначального текста; удаленные записи, восстановленные с помощью химического раствора, показывают, что первоначальный текст был где-то короче, а где-то подробнее и несколько иначе расположен. Последние 2 листа кодекса (л. 236 и л. 237), по всей видимости, составляли начало новой тетради, так что вполне вероятно, что информацию, следовавшую далее, следует считать утерянной. Это кажется тем более вероятным, что на листе 237 мы читаем написанную рукой XIII века фразу: «Эта книга содержит 402 года». Если мы будем считать их с 741 г., то неопровержимо докажем, что прежде история продолжалась до 1143 г. Однако, почему эти слова были написаны на этой странице, если она уже тогда была последней, объяснить нелегко. Возможно, кодекс уже в то время находился в Вюрцбурге, где в XIV веке как в начале, так и позднее на полях было добавлено множество исторических заметок.
