Страж названной церкви Экхард по прозвищу Рыжий, по роду занятий грамматик, а тогда учитель школы, желая как-то осмотреть большой алтарь, великолепно украшенный золотом, драгоценными камнями и лучшим янтарем, [чтобы проверить], не отсутствует ли там что-нибудь, был им внезапно придавлен; страдая от этой напасти, он передал все свои долго собираемые деньги приору Вальтарду для щедрой их раздачи и через несколько дней испустил верный дух. Я вовсе не виню его в этом деле, но точно знаю, что если кто-нибудь оскорбит св. Маврикия, то не избегнет последующей за этим суровой кары. Так, некий юноша решил по наущению дьявола украсть темной ночью его сокровища; уже при входе его начала бить дрожь, и он хотел отказаться от своего намерения, но вдруг, как сам позже рассказывал, услышал некий голос, призвавший его смело продолжать начатое. Однако этот несчастный, взяв там одну лишь корону, тут же был схвачен в этой церкви и наказан: ему перебили голени.

Я хочу также упомянуть о стойкости нашего брата Хусварда. К нему, спавшему тогда рядом со мною, по ночам часто подступал дьявол, лукавый искуситель; напрасно пытаясь лечь рядом с его местом, он наконец смиренно просил его служить ему за получение награды. Но тот потребовал, чтобы [дьявол] сначала показал ему обещанную награду, а уж затем получит от него ответ. А тот ему и говорит: «Я точно так же награжу тебя, если ты согласишься со мной, как недавно обогатил своего слугу в западных краях». Услышав такие речи, священник, как обычно, прогнал его знаком Святого Креста и грубой бранью; а когда он узнал, что в западных краях некий клирик из-за тяжести своего преступления повесился, то поведал всем нам и причину и следствие. Удивительно, что тот злодей отважился сделать подобное тогда, когда в Воскресение [в спальню] был внесен истинный Крест Господень. В том же году он, став, как я надеюсь, победителем, покаялся в своих грехах и избежал мирских опасностей.

Не умолчу и о видении брата нашего Маркварда. Он, как сам со стоном сообщил, был приведен на общее кладбище, где увидел ярко пылавшую могилу. И проводник сказал ему: «Ты должен вскоре быть брошен в эту пылающую яму. И Рудольф должен будет последовать за тобой, если только не обратится он на могиле Лиутгера»¹⁵. Ибо оба они были монахами в монастыре названного исповедника, который соорудил это место под названием Хелмштедт¹⁶ за свой счет во времена императора Карла Великого. Был он братом Хильдегрима¹⁷, епископа Шалонского и первого правителя Хальберштадтской церкви; став по воле Карла первым епископом Мюнстера, он построил также за свой счет место под названием Верден. Названный же священник в том году, когда видел это, обещал опять надеть прежнее одеяние и принять послушание, и вскоре после этого умер. То, что я рассказал о своих братьях, сказано мною не ради их обвинения, но для того, чтобы мы были более осторожны и следовали бы добрым примерам. А теперь вернемся к хронике.^e

^fИмператор, стремясь восстановить в свою эпоху древние обычаи римлян, уже по большей части ушедшие в небытие, сделал много такого, что разные люди воспринимали по-разному. Так, он один сидел за сделанным в виде полукруга столом, на более высоком, чем у других, месте.^f

Монастырь под названием Хелмарсхаузен¹⁸, а также соседний с ним Хильвардсхаузен¹⁹, расположенный в верховьях реки, были основаны графом Экхардом.

Сильное землетрясение случилось в этом году.

^bИмператор не мог ни идти дальше по желанному пути, ни отпустить от себя свою сестру Адельгейду, которую очень любил; наконец, когда та обещала, что пойдет в Рим следом за ним, как только немного утихнет печаль, он отправился в Италию в свое - увы! - последнее путешествие, а она - в монастырь, который возглавляла; так они расстались без надежды увидеться снова в этом мире. И император, опять перейдя Альпы, достиг Италии и пребывал какое-то время в Павии.^b

^gB это же время умер Болеслав, князь Чехии, второй этого имени. После смерти отца он правил княжеством в течение 32 лет и был ревностным приверженцем справедливости, католической веры и христианской религии. Когда же приблизился срок его [жизни], он призвал своего одноименного сына²⁰ и в присутствии своей жены Эммы²¹ и знати [княжества], обратившись к нему с речью, сказал среди прочего следующее: « Часто посещай церкви. Почитай Бога, уважай его служителей. Щади и береги форму монеты. Ибо государство, ныне достаточно сильное, превратится в ничто из-за порчи монеты. Есть кое-что в том, сын мой, что мудрейший король Карл, решив передать после себя престол своему сыну Пипину, связал его страшной клятвой: не портить в своем королевстве вес и достоинство монеты. И никакое бедствие, ни чума, ни опустошение страны врагами не наносят Божьему люду больше вреда, чем частая смена и коварная порча монеты. Ибо вслед за ослаблением правосудия силу берут не князья Божьего люда, а немилосердные воры, люди, не боящиеся Бога; трижды и четырежды в год меняя монету, они из-за подобного пренебрежения законами сужают границы того княжества, которое я расширил до гор за Краковом». Он многое хотел еще сказать, но смерть сковала его уста и поднялся над ним великий плач. Умер он 7 февраля; насколько он расширил границы своего княжества, свидетельствуют апостольские грамоты в привилегии Пражской церкви. Ему наследовал его сын Болеслав III, но, не имея отцовской удачи в делах, он не сохранил достигнутых границ. Ибо польский князь вскоре захватил город Краков и всех чехов, которых застал там, уничтожил мечом. У Болеслава²² были также два младших сына: Ульрих²³ и Яромир²⁴. Яромир жил в доме отца, а Ульрих - во дворце императора.

Вслед за тем, после обоюдных заверений и заключения клятвенного мира, Болеслав был приглашен польским князем на беседу. Призвав к себе наиболее благородных из своих людей, он обратился к ним с такой речью: «Если со мной что-нибудь случится в Польше вопреки надежде, то я вверяю вашей верности моего сына Яромира и оставляю его князем вместо себя». И вот, отправившись в путь, он был схвачен во время трапезы и ослеплен, а людей его или умертвили, или посадили в темницу²⁵.

Был в Чехии некий род, называвшийся Вршовцы²⁶, а первым среди них был Коган, крайне преступный муж. Их публично предал в церкви анафеме блаженный Адальберт. Когда они, отправившись с Яромиром на охоту, услышали о том, что случилось с князем, то напали на своего господина, раздели и повалили его наземь, а затем, грубо связав его по рукам и ногам и пригвоздив к земле, стали играть в военные игры и прыгать через его тело. Между тем некий раб бежал [с вестью об этом] в Прагу, после чего князь [едва] живым был освобожден прибывшими оттуда друзьями. Между тем польский князь захватил город Прагу и в течение почти двух лет владел ею.^g