Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A
Я помню желтые узоры,
Что осень южная плела,
И на заре — немые горы,
— И эта память мне мила.
У наших ног была долина
Туманной шалью повита.
Дымок крутился нитью длинной,
И с ним струилась в даль мечта.
И холод рос, и холод тени
Бодрили дух и тело нам,
И были горы — как ступени
К высоко скрытым чудесам.
Ты говоришь, «мы были боги» —
Пусть это был нездешний сон,
Но разве больше нет дороги
Ведущей в тихий тот каньон?

6 марта [1928 г.]

314. «Золотые краски умирали…»

Золотые краски умирали
На верхушках сказочного леса.
В золотой, узором шитой шали
Бледная задумалась принцесса
Приходили дамы посмеяться,
— «Верно, принц баллады пел искусно»,
Но никто не мог и догадаться.
Отчего принцессе было грустно.
Ей не принц веселый вовсе снился,
— Молодой, в доспехах и с забралом, —
А горбун, что ночью удавился
Глубоко под бальным белым залом.

7 июня [1928 г.]

315. «Зачем так ясно-ясно-ясно…»[168]

Р.J.

Зачем так ясно-ясно-ясно
сейчас ты снился мне опять?
Зачем так ласково-участно
пришел со мною постоять?
Ведь мне казалось, я забыла,
ведь я тебя уж не зову,
когда ничья на свете сила
тебя не даст мне наяву.

Воскресенье, 1 июля 1928 г.

316. «Ты видел инфузорий…»

Ты видел инфузорий —
светившихся от фосфора, ночами,
за кораблем?
Их было очень много,
они куда-то за волной стремились,
как будто им куда-то было нужно,
за черным кораблем, в чужие земли.
Так, может быть, на нас
глядят — на маленьких, которых много, —
откуда-нибудь сверху
и не знают,
куда нам нужно, для чего мы бьемся
и для чего горим
такими беспокойными огням и…

Харбин. 27 сентября [1928 г.]

317. «Свечи вспыхнули, зажжены…»

Свечи вспыхнули, зажжены,
Ярким венчиком,
У меня колпак зеленый.
Да с бубенчиком,
Я в толпе бреду-гуляю,
Да побрякиваю.
Только что-то вспоминаю
Поплакиваю.

[1928 г.]

318. «Есть малый ларчик у меня…»

Есть малый ларчик у меня.
Я в этот ларчик сердце скрою,
Пусть будет дальше от огня
Под крышкою его резною.
Замкну на ключик золотой
И брошу в струи голубые
Тот ключ, который не был твой —
Чтоб не нашли его другие.

Числа 14 января [1929 г.]

319. «Я закрыла створки окна…»

Я закрыла створки окна,
я опять осталась одна.
Пусть заката огненный змей
поползет по шторе моей,
пусть шумит толпа за стеной,
я к окошку стану спиной,
я в свою пустынную ночь
не смогу тоски превозмочь.

16 февраля [1929 г.]

320. «Оттого ли я не знаю цену…»

Оттого ли я не знаю цену
многолюдных здешних городов,
что меня зовет морская пена
и нельзя бежать на этот зов —
Оттого ли жутко мне в спокойных
человеческих чужих домах,
что во мне не умер сон о стройных
отошедших в море кораблях —
Только знаю, лучше песни нету
и властнее всякой надо мной,
это та, которая пропета
ударяющей о борт волной,
и которую, летя, повторит
белопарусный корабль, чья грудь
незнакомым и холодным морем
одинокий рассекает путь.

20 февраля [1929 г.]

321. «Ты на троне высоком сидишь…»

Ты на троне высоком сидишь,
И одежда Твоя — из порфира,
И в покоях великая тишь
Твоего недоступного мира.
Где верхушки холмов в вышину
Подымаются стройным узором.
Ты глядишь на людскую страну
Только небо приемлющим взором.
На Твоем утомленном челе
Тонкий обруч блестящий положен.
Мы не видим Тебя на земле,
Хоть и знаем, что Ты непреложен.
И мучительных дней колея
Лишь тогда забывается нами.
Если мы Твоего бытия
Ощущаем священное знамя,
— О, тогда мы горим о Тебе,
И следы Твои ищем дорогой,
И в своей сиротливой судьбе
Мы Тебя принимаем за Бога.
Но на самом последнем конце.
За согретыми солнцем реками.
Ты один в сокровенном дворце.
Все о чем-то мечтаешь веками.
Видишь, мне оттого и печаль.
Что зеленой и ясной весною
Мне тяжелая Божья скрижаль
Начертала блаженство иное,
Что, пройдя голубую гряду,
Одолев неприступные годы.
Твоего недостойная взора.
Я Тебя все равно не найду.
вернуться

168

For Р.J. see note on poem 24.

45
{"b":"555630","o":1}