Уникальной особенностью этого братства было то, что оно с самого начала поддерживало тесные связи с запорожцами. Связи эти были установлены, вероятно, при помощи Иосифа Курцевича, настоятеля монастыря в Трахтемирове — городе, где размещались казацкий госпиталь, арсенал и казна. Собственно, казаки четко осознали себя защитниками веры уже к 1610 г., когда заявили, что стоят за православие и за тех духовных лиц, которые «не предали древней веры нашей». Как мы помним, при Сагайдачном, в 1620 г., запорожцы всем Кошем вступили в Киевское братство и, что не менее важно, обеспечили безопасность иерусалимского патриарха Феофана, возводившего в сан новых православных иерархов. Ведь после Брестской унии 1596 г. православная община Украины оставалась обезглавленной, ибо большинство ее бывших епископов стали униатами. И когда Феофан посвятил Иова Борецкого в сан митрополита киевского и рукоположил нескольких епископов, украинская церковь вновь обрела своих собственных владык. Католики и греко-католики, разумеется, были взбешены этим актом, который они поспешили объявить незаконным. И все же польское правительство, нуждавшееся в военной помощи казаков, на сей раз предпочло уклониться от вмешательства в церковные дела украинцев, а со временем и было вынуждено признать новых православных иерархов.
События 1620 г. до крайности обострили вражду между православными и греко-католиками. Впридачу к разногласиям по вопросам догмата и религиозных обрядов между ними завязался неразрешимый спор о разделе некогда общих церковных владений. Вокруг церквей, монастырей с прилегающими к ним землями часто разворачивались не просто дискуссии или тяжбы, но настоящие баталии по всем правилам военного искусства, в которых с обеих сторон сражались и погибали сотни священников и монахов. Л в 1623 г. в Полоцке местный греко-католический архиепископ Иосафат Кунцевич, попытавшийся отнять у православных две их церкви, сам стал жертвой разъяренной толпы.
Между тем некоторые видные представители православного духовенства — полоцкий архиепископ Мелетий Смотрицкий, ректор Киевской братской школы Касиян Сакович и другие, будучи обеспокоены нарастающей братоубийственной распрей, попытались достичь компромисса, который «сплотил бы обе Руси». В 1628 г. они дважды скликали православных и греко-католиков на общие соборы в Киеве и Львове, однако их попытки ни к чему не привели. Тогда, обвинив своих православных собратьев в воинствующей непримиримости, Смотрицкий и Сакович стали склоняться к переходу в греко-католичество, что в конце концов и сделали.
Другой выход из положения нашел митрополит киевский Иов Борецкий. Не видя для украинского православия никакого будущего под властью Польши, он в 1625 г. обратился к московскому царю с просьбой принять Украину под свое покровительство. И, надо сказать, в таком обращении не было ничего неожиданного. Еще в 1570-е годы Львовское братство поддерживало тесные связи с православной Москвой. В на-
чале XVII в. множество православных монахов с Украины находили в Москве убежище от преследования католиков. Однако на прямой призыв киевского митрополита Москва реагировала с осторожностью, ограничившись денежной и моральной поддержкой украинцев, но не беря на себя никаких обязательств перед ними, дабы не вызвать раздражения Польши,
Наконец, в 1632 г, само польское правительство решило положить конец разрушительной междоусобице между православными и греко-католиками и навязало им компромиссное решение. Православная иерархия получала официальное признание, а спорная собственность делилась между двумя церквами.
Одним из «архитекторов» этого компромисса был новый киевский митрополит Петро Могила. Многие историки называют его самым выдающимся церковным деятелем Украины XVII в. Потомок знатного молдавского рода, Могила, как и многие его соотечественники, получил образование во Львовской братской школе. Завершив образование в Париже, он вернулся в Украину и быстро сделал духовную карьеру. В 1627 г. 31-летний Могила стал архимандритом Киево-Печерской лавры, а всего пять лет спустя — митрополитом киевским.
Теперь, когда духовенство и паства немного успокоились после десятилетий яростной борьбы с униатами, Могила мог провести давно назревшие реформы как самой православной церкви, так и ее культурно-образовательных учреждений. Собрав вокруг себя группу образованных богословов и церковных писателей, так называемый Могилянский Атенеум, новый митрополит попытался систематизировать православные ритуалы и догматы и подготовил к изданию первый православный Катехизис. Еще будучи архимандритом Киево-Печерской лавры, Могила основал Лаврскую школу. Став митрополитом, он объединил эту школу с Братской, заложив основы так называемой Могилянской коллегии, которой суждено было стать одним из важнейших православных образовательных центров славянского мира.
Коллегия, устроенная по образцу иезуитских, была нацелена на то, чтобы дать учащимся классическое образование. Особое внимание уделялось латыни, польскому языку. В то же время изучение древнегреческого, которому отдавалось предпочтение в братских школах, отошло на второй план. Вообще вся программа Могилянской коллегии отражала характерную для этого времени тенденцию — взять все лучшее и из восточной православно-славянской учености, и из западной, латинско-католической. Однако в своем увлечении культурным наследием Запада Могила и его окружение подчас забывали, что философские трактаты, исторические труды и поэтические произведения латинских авторов доступны и интересны лишь кучке специально подготовленных ученых-схоластов, но не найдут ни отклика, ни понимания в украинском обществе. Так постепенно образовывалась культурная пропасть между киевской духовной элитой и остальными украинцами.
Культура рафинированных верхов оставалась по преимуществу церковной. Книги писались и издавались для того, чтобы доказать истинность православного пути спасения души. Среди этих книг были и такие сложные богословские труды, как «Палинодия» Захарии Копыстенского или «Зерцало богословия» Кирила Ставровецкого. Но и, так сказать, бестселлеры той эпохи, т. е. книги, предназначенные для всех или почти всех грамотных людей, трактовали такие предметы, как жития святых или история чудес Киево-Печерской лавры. Большинство этих книг было написано на церковнославянском языке, по-прежнему служившем основным литературным языком Украины. Появлялись, однако, и первые попытки писать более простым языком, А Памва Беринда на протяжении 30 лет составлял свой «Лексикон», пытаясь подобрать украинские эквиваленты церковнославянских слов.
Другой новостью тогдашней литературной жизни становится растущая популярность поэзии и особенно стихотворных панегириков. Среди наиболее известных образцов этого жанра приведем еще раз «Вирши» Саковича на смерть Сагайдачного, а также опусы студентов Могилянской коллегии в честь их патрона Петра Могилы. В учебных заведениях сочинялись также и пьесы, так называемые «школьные драмы», часто включавшие в себя элементы украинского фольклора. Вообще по мере того как школы выпускали все новые сотни студентов, а типографии, которых было уже около 20,— десятки книг, грамотность все шире распространялась по Украине.
Если киевская элитарная культура развивалась в русле религиозных проблем и не без влияния западных образцов, то культура масс продолжала зависеть от аграрного календаря и образа жизни хлебороба в суровых условиях пограничья. Старинные крестьянские песни повествуют об отношениях человека с природой, о работе в поле, о личных переживаниях. Те, кто пел эти песни, ценили простые человеческие достоинства — трудолюбие, скромность и честность — и смеялись над теми, кто всего этого лишен. Высшим достижением украинского устного народного творчества XVI— XVII вв. считается фольклорный эпос — думы. Их исполняли под собственный аккомпанемент странствующие кобзари. В дни ярмарок или церковных праздников, на деревенских майданах, в казацких лагерях люди сходились послушать кобзаря, поющего о буйной жизни казацкой вольницы, о борьбе с турками и татарами, о том достойном отпоре, который отчаянный казак всегда готов дать гордой и высокомерной шляхте...
