Главной заботой Шелеста были экономические интересы Украины. Он требовал большего участия республики в составлении общесоюзных планов и не выявлял особого энтузиазма по поводу экономического развития Сибири, которое влекло за собой сокращение капиталовложений в украинскую экономику. Когда группа украинских экономистов с цифрами в руках доказала ему, что Украина экономически больше дает Советскому Союзу, чем получает, Шелест стал сторонником принципа паритета, в соответствии с которым Украина должна получать от СССР фонды, товары и услуги адекватно своему вкладу в общесоюзную копилку.
Еще более рьяно Шелест защищал права украинцев в области языка и культуры. В его речах звучали призывы к украинцам беречь свое главное сокровище — «прекрасну українську мову». В 1965 г. министр просвещения Украины и ближайший сторонник Шелеста Юрий Даденков выступил за расширение сферы использования украинского языка в университетах и институтах. А в 1970 г. в книге «Україно наша Радянська» Шелест прямо или косвенно подчеркивал мысль об исторической автономности Украины, о прогрессивной роли казачества, в нежелательном для Москвы тоне писал об эксплуатации Украины царизмом и о впечатляющих достижениях советской' Украины. Очевидно, что гордость Шелеста за свою республику,. так быстро преобразившуюся из отсталого аграрного края в современное, технологически развитое общество, была чрезмерно великой для представителя высшего партийного иерархата.
Как можно объяснить такое «местничество» в дисциплинированном, опытном и преданном коммунисте — члене Политбюро — высшего органа власти Советского Союза? Скорее всего Шелест и многие его сторонники в Украине принимали за чистую монету провозглашенное Советами равноправие наций. Они не видели ничего взаимоисключающего в достижении общесоюзных целей, модернизации Украины и сохранении украинской культуры. Во многом уподобляясь Скрипнику, Шелест также, видимо, считал, что лучший способ укрепления здесь советской власти — не подавление Украины, а максимальное удовлетворение ее экономических и культурных нужд. Кроме того, он решил, что его успехи в управлении республикой во многом будут зависеть от сотрудничества с украинской культурной, научной и политической элитой, а это требовало усиленного внимания к ее специфическим заботам.
В мае 1972 г. Шелеста отозвали с поста, обвинив в «мягкости» к украинскому национализму и потакании экономическому «местничеству». Его место занял Щербицкий, ярый оппонент Шелеста, давний член брежневского «днепропетровского» клана, украинец по происхождению. Вполне в духе времен братоубийственной борьбы за гетманскую булаву XVII— XVIII вв. Щербицкий, стремясь «повалить» Шелеста, постоянно засыпал Москву доносами о «местном патриотизме» последнего. Пребывание Щербицкого на посту лидера КП У стало своеобразным рекордом продолжительности. В чем же причины такого «блестящего» успеха? Видимо, главной следует считать политику полного, безоговорочного, рабского подчинения Москве. Щербицкий был настолько послушным исполнителем распоряжений центра, с такой поспешной готовностью жертвовал экономическими интересами Украины, так способствовал русификации республики, что мог бы войти в историю как великолепный образчик «малоросса».
В 1973 г., опираясь на помощь своего идеологического надсмотрщика Валентина Маланчука и шефа украинского КГБ В. В. Федорчука, Щербицкий провел относительно умеренную чистку партии, в результате которой было исключено 37 тыс. человек, предположительно сторонников Шелеста. В полную противоположность своему предшественнику Щербицкий демонстративно пользовался русским языком в официальной деятельности, поддерживал возобновление диктата центра над украинской экономикой и осуществление огромных капиталовложений в Сибирь. Кроме того, он был сторонником жестокого и безоговорочного подавления инакомыслия.
Впрочем, вся эта его «верная служба» не принесла ему главного, чего он, собственно, больше всего и добивался: продвижения на высшие должности в Москве, возможно даже на место преемника Брежнева. Поэтому в начале 1980-х годов появились признаки того, что Щербицкий стал уделять больше внимания укреплению своих позиций в Украине, улучшая свои отношения с культурной элитой и уже не так безоглядно реализуя здесь ассимиляторскую политику Москвы. С приходом к власти в 1985 г. реформаторски настроенного Михаила Горбачева стали поговаривать, что дни Щербицкого на посту руководителя украинских коммунистов сочтены. Однако, к удивлению многих, он еще долго оставался на своем посту, возможно благодаря поддержке антиреформаторских сил в Кремле.
Если давать оценку политике двух главных политических лидеров Украины 1960—80-х годов, какие выводы можно сделать относительно их взглядов на Украину и ее роль в Советском Союзе? Не подлежит сомнению, что и Шелест, и Щербицкий видели будущее Украины только сквозь призму коммунистической идеологии в рамках советской системы. Ни один из них даже помыслить не мог о независимости Украины. И каждый на свой манер был ярким примером того, какой жесткий контроль осуществляет Москва над украинским партийным руководством.
Однако судьбы этих двух людей наглядно демонстрируют и то, что даже в условиях советской политической системы могли возникать неожиданно противоречивые подходы к политике относительно Украины. Как сторонник равенства наций и их сбалансированного экономического развития в СССР, Шелест хотел, чтобы с Украиной обращались как с автономным государством в составе настоящей, а не фиктивной федерации. С одной стороны, существенная поддержка, которую оказала Шелесту не только украинская интеллигенция, но и часть партийного аппарата республики, показала, что национал-коммунизм — или, по крайней мере, региональный или республиканский патриотизм — глубоко укоренились в Украине. С другой стороны, падение Шелеста со всей очевидностью напомнило, что подобные взгляды по-прежнему неприемлемы для Москвы.
Поведение и политику Щербицкого можно в определенной степени сравнить с действиями западного управляющего, менеджера. Для такого человека СССР представляется чем-то вроде огромной корпорации с центром в Москве. В этом варианте Украина являлась не чем иным, как районом расположения важных отраслевых предприятий, который, если им успешно управлять в соответствии с пожеланиями кремлевских хозяев, может стать важной ступенькой в карьере на пути к верхам власти внутри этой корпорации. Отсюда если интересы «общего дела» требовали стандартизации (русификации) в Украине, Щербицкий был готов сделать это не раздумывая, еще и доказывая при этом, что приверженность «местным особенностям» снижает эффективность и стоит на пути прогресса. Когда от Украины требовалось, истощая собственные ресурсы, помогать развитию какой-то другой части «корпорации», Щербицкий не заставлял себя ждать, демонстрируя способность к «широте мышления». Но главная проблема такого «отраслевого» мышления, являющегося новым изданием старого «малороссийства»,— в том, что его носители не учитывают одной особенности: дело им приходится иметь не только с административными или социально-экономическими единицами, а с целыми народами.
Коммунистическая партия Украины. Роль и влияние Шелеста и Щербицкого выходили далеко за пределы УССР Оба они, каждый в свое время, были крупными политическими игроками Союзного уровня — прежде всего благодаря быстрому росту КПУ после второй мировой войны, особенно после смерти Сталина. С приходом к власти Хрущева численность членов республиканской партийной организации быстро возросла. Этот прирост, значительно больший в Украине, чем в других республиках, продолжался в 1969-е и в начале 1970-х годов. Если в 1958 г. членов партии в Украине насчитывалось 1,1 млн, то ж 1971 г. эта цифра достигала 2,5 млн. Более равномерным стало распределение партийных кадров в республике. Раньше большинство их концентрировалось в русифицированных Донбассе и Днепропетровщине на юго-востоке. При Хрущеве в составе украинской парторганизации заметно возросло представительство центральных и западных районов Украины.
