Духовенство делилось на две категории — «белое» и «черное». К первой принадлежали приходские священники. Они не давали обета безбрачия и, выбрав себе жену (тоже, как правило, из духовного сословия), становились главами семейств. Вторая категория — монахи. Высокие духовные иерархи могли избираться только из монашеской среды. Монахи жили замкнуто, уединенно, избегая мирских зол и соблазнов. Монастыри были центрами христианской святости и поучения. К началу XIII в. на Руси насчитывалось около 50 монастырей. В одном только Киеве их было 17.
Церковь оказывала огромное влияние на культуру Киевской Руси. Что касается искусств, здесь достаточно будет одного примера — сооружения знаменитой Святой Софии Киевской.
Собор был построен в 1037 г. при Ярославе Мудром греческими мастерами по образцу Софийского храма в Константинополе. Он имел пять апсид, пять нефов и 13 куполов. Мраморные и алебастровые колонны поддерживали богато украшенный интерьер. Величественная красота каменной обители христианского Бога должна была особенно потрясать киевлян, привыкших к скромным деревянным строениям. Византийская церковь всегда славилась тонким пониманием воздействия искусства на человеческие чувства — часто более точного и сильного, чем воздействие теологии на разум. Вот почему церковь всегда поддерживала искусства и ремесла. С мозаики и фресок Софии Киевской люди смотрят на нас как живые — такова сила мастерства их создателей, сила их православной веры.
Богатые возможности выразить и передать свою веру средствами искусства предоставляла иконопись. Иконы — религиозные образы и сюжеты — писались на специально обработанных досках. Из храмов иконы приносились в дома верующих и становились бесценной семейной реликвией.
Поначалу все формы и жанры церковного искусства развивались под сильным влиянием византийских образцов. Но со временем мастера Киевской Руси научились, отвечая требованиям жанра, включать в каждое произведение и свои местные мотивы. Так возникал своеобразный стиль древнерусского искусства. Впрочем, не только в выборе тем и сюжетов, но и в выборе видов искусства художник на Руси полностью зависел от церковных предписаний. Так, в православных храмах (в отличие от католических) запрещалось ставить статуи— потому-то такой вид искусства, как скульптура, не получил в Киевской Руси широкого развития.
Однако православие открыло человеку Древней Руси самые разнообразные возможности и способы не только эмоционального, но и интеллектуального самовыражения. Оно принесло на Русь письменность, литературу. Святые Кирилл и Мефодий, проповедовавшие славянам христианство, изобрели славянский алфавит, который вскоре после 988 г. получил распространение и на Руси. Римская церковь допускала богослужение только на латыни, Константинополь же терпимо относился к языкам народов, обращенных им в христианство. Славянам разрешалось в церковной службе и во всех делах и обычаях веры пользоваться общепонятным для них языком — церковнославянским (этот литературный язык был создан на основе одного из южнославянских диалектов). Постепенно церковнославянский язык становится средством не только религиозной, но и все более богатой и разнообразной светской литературы.
Но, как и следовало ожидать, большая часть ранних образцов письменности киевского периода так или иначе связана с религией. Здесь преобладают отрывки из Ветхого и Нового Заветов, акафисты, проповеди, жития святых. Среди наиболее выдающихся памятников древней письменности следует назвать «Киево-Печерский патерик» (жития святых, собранные киевскими монахами), проповеди и гимны св. Кирилла Туровского и писания киевского митрополита середины XI в. Илариона,— быть может, самого выдающегося мыслителя Киевской Руси. В знаменитом «Слове о Законе и Благодати», произнесенном Иларионом в память Володимира Святого и в присутствии Ярослава Мудрого в 1050 г., искусно и вдохновенно восславлена христианская вера. При этом автор «Слова» обнаруживает превосходное владение самыми изощренными приемами византийской риторики и, разумеется, прекрасное знакомство с библейскими текстами и тонкое их понимание. Он отдает дань уважения византийской культуре, но в нем нет рабского грекофильства. Он даже сознательно приуменьшает роль Византии в христианизации Руси: для него Русь важна и славна сама по себе, а заслуга ее крещения целиком и полностью принадлежит Володимиру.
И все же греческое влияние явственно сказывается во всех религиозных памятниках Киевской Руси. А вот в летописях оно не столь очевидно, хотя большая часть их тоже писана в монастырях и насквозь пронизана православным мироощущением. Все это не мешает летописцам стремиться к точному воспроизведению исторической действительности, по возможности не упуская деталей. Их равно интересуют и сами исторические события, как то соперничество князей или битвы с кочевниками, и такие подробности, которые в иное время, быть может, сочли бы мелкими и незначительными. Важнейшая из дошедших до нас летописей известна под названием «Повесть временных лет». Ее составителями считаются два киевских монаха, Нестор и Сильвестр, а окончательный текст датируется 1113—1116 годами.
Среди авторов литературных произведений Киевской Руси изредка встречаются и представители светской элиты. Так, постоянная занятость политикой не помешала князю Володимиру Мономаху стать автором мудрого и трогательного «Поучения». Полагают, что при дворе киевского князя в 1185—1187 гг. было создано и знаменитое «Слово о полку Игореве». В этом произведении, исполненном чисто литературных достоинств (ритм, яркая образность, богатый язык, на удивление личное восприятие природы), неизвестный автор рассказывает историю неудачного похода на кочевников одного из младших князей, призывая всех правителей на Руси прекратить взаимные распри и объединиться для общего блага.
Но каких бы высот ни достигала письменность, для неграмотного большинства жителей Киевской Руси она оставалась недоступной. Свой опыт и творческие находки они передавали из уст в уста, из поколенья в поколенье, используя для этого разнообразные жанры фольклора — песни, пословицы, загадки, сказки.
Среди фольклорных жанров киевского периода особенно выделяется устный эпос — былины. Их излюбленные герои имеют, впрочем, мало общего с историческими прототипами, всецело принадлежа мифологическому сознанию. В центре — мифический князь Володимир-Красное-Солнышко и его дружина; весельчак Илья Муромец, крестьянский сын; смекалистый Алеша-Попович; самоотверженный и верный Добрыня Никитич, боярский сын. В общем все это весьма напоминает короля Артура и его рыцарей Круглого Стола.
Время от времени восточнославянские палладины оставляют князя-суверена на произвол судьбы, отправляясь «на волюшку погулять, с разной нечистью силою помериться». Тут на сцену выступают их постоянные соперники — образы, в которых народное сознание мифологизировало свои исторические страхи, постоянные угрозы шаткому миру и благополучию, идущие в основном со стороны Степи. Это могли быть половцы — и половецкий Тугорхан легко превращался в змея Тугарина. Это могли быть хазары, исповедовавшие иудаизм,— память о них сохранил былинный образ Жидовина. Былины исполнены тайн и колдовства, а христианские ценности густо переплетаются в них с пережитками языческого прошлого.
Относительно того, насколько были распространены на Руси признаки, так сказать, формального образования, мнения историков опять-таки разделились. Впрочем, высокий образовательный ценз киевской элиты ни у кого не вызывает сомнения. В летописи сообщается, что уже в 988 г. Володимир велел всех боярских детей отдавать в обучение. Его сын Ярослав устроил в Новгороде школу для 300 мальчиков, происходивших из знатных семей. А в Киеве при Ярославе настоящим центром образования и культуры стала Св. София. С 1037 г. в помещении собора находились школа и библиотека. Имелась библиотека и в Киево-Печерской лавре, и многие ее монахи славились своей ученостью (тогда это означало прежде всего превосходное знание и понимание религиозных текстов).
