Он не мог не понимать, что Глава Станции был бы не прочь опустить эту подробность — но видимо, вопрос о доказательствах задел инспектора всерьёз. Или он продолжал чувствовать снисхождение окружающих, будучи специалистом по бесполезной науке. Даже звание Профэксперта не смогло изменить его натуру! Впрочем, по «Красному» сценарию он вновь становился офицером.

— Я попросил рассчитать вероятность именно такого попадания, — продолжал инспектор. — Оказалось, одиннадцать процентов, что сработал человеческий фактор. В этой случайности есть человеческий фактор! И это очень много. Мы имеем все основания утверждать, что это саботаж!

— Мы поняли, никто не оспаривает вашего мнения, — решительно вступил Ниул. — Но на первом месте всё равно будет стоять ремонт и запуск станции. Только мы будем знать про подоплёку ситуации. Это условия, в которых надо теперь жить. Нам всем нужно постоянно держать в голове, что среди берущих на себя вину по причинам психического характера может скрываться действительный виновник. И никто сейчас не может спрогнозировать, достаточно ли ему содеянного.

— У меня самой будут проблемы психологического характера, если я буду держать это в голове, — пробормотала женщина в форме ОБ, сидевшая рядом со мной.

Я её понимал. Сразу вспомнились слова покойного Ирвина Прайса о том, как опасно подозрение к тем, с кем работаешь бок о бок. Особенно когда до следующей СубПортации остаётся год. Но мне такие мысли были не в новинку: в отличие от всех (разве что Хёугэн был таким же) я умел подозревать. При этом я не боялся утратить веру в человечество. У меня было доказательство: чистая кожа сзади чуть пониже затылка.

Впрочем, у меня были обязательства не только к людям.

— Прошу дополнить список погибших перечислением уничтоженных камиллов.

Мои слова прозвучали в полной тишине: все как раз собирались встать и разойтись по своим постам.

— А это-то тут при чём? — вздохнул кто-то, но я не стал смотреть в ту сторону и проверять: меня интересовал только Ниул.

Он усмехнулся и покачал головой, как будто всё ждал от меня чего-то такого.

— Своевременное предложение, — заметил он, и было непонятно — ирония это или всерьёз. — Спасибо, Рэй, за подсказку!

Разрушения затронули только Восточный сектор — остальная станция принимала пострадавших. Количество людей на «Тильде-1» и близко не приближалось к максимальному, а предусмотренная ёмкость — двести пятьдесят тысяч — рассчитывалась, исходя из весьма щадящих медико-психологических нормативов. Поэтому обошлись тем, что разморозили несколько жилых блоков в Западном секторе. Большинство эвакуированных разместили рядом с родными. И что-то я сомневался, что спамеры были против такого уплотнения.

На момент катастрофы в Восточном секторе находилось двенадцать тысяч сто семь человек — даже больше, чем проживало! Сказался статус «столицы». Многие, как Зере, останавливались там, чтобы решить официальные вопросы или просто приезжали перекусить и заодно обговорить дела с Администрацией. Так что чиновников в секторе было ощутимо больше, а вот детей — меньше. Правда, я не представлял, как реагировать на этот факт. Наверное, надо радоваться. Но каждое новое имя в списке погибших воспринималось как личная потеря…

«Красный» сценарий означал, что на время ликвидации ущерба все свободные ресурсы направлены на ликвидацию катастрофы, так что в лифте из Стыковочной зоны я поднимался в компании едва ли не со всеми цветами. За широкими спинами ремонтников виднелся даже оливковый с белыми полосами комбо лаборантки из ТФ, хотя Проект беспокоили в последнюю очередь. «Наверное, доброволец».

Из-за того, что Восточный сектор был заморожен, часть лифтовых маршрутов не работала, и в кабину битком набились люди, назначенные в Северный. Одним предстояло заниматься ремонтом, других ждала Эвакуационная зона. Все молчали — смотрели неотрывно в альтеры либо на стены, куда транслировали обновляемые сводки: погибшие, раненые и «просто» спасённые. А ещё — номера погибших камиллов, и это новшество произвело удивительный эффект: люди бросились проверять, как «звали» тех ИскИнов, с которыми они хоть однажды имели дело. Своих комнатных знали все, но ведь были ещё кафе, спортзалы, рабочие места и просто коридоры привычных маршрутов.

«Этот цел…» — удовлетворённо пробормотала стоящая рядом со мной высокая шахтёрка (я бы угадал её принадлежность и без узнаваемой бирюзы на рукавах) и ободряюще улыбнулась пожилой лаборантке, которая выглядела так, как будто впервые за полвека вышла к людям.

«А может быть, она — родственник человека, который потерял всех остальных близких, — подумал я про смущённую женщину, которая ответила робкой улыбкой. — Потому её и сдёрнули».

И снова обновился список, и снова я повернулся к стене, чтобы отыскать имя Зере. И снова её не было ни в столбце мёртвых, ни среди живых. Наверное, следовало побеспокоиться об остальных друзьях и знакомых, но теперь я мог думать только о ней. «О чём мы тогда говорили? Что-то несущественное. Про её новую причёску. И про кухню в главном куполе Цава, которой не хватает предсказуемости…»

На прощание Ниул шепнул мне, что не видел её этим утром. Необязательная любезность, но промолчать было бы хуже. Зере могла посетить любую едальню… «Она могла даже выбраться в другой сектор!» Но поздно сожалеть. Что случилось — то случилось.

Поиском занимались камиллы: аккуратно раскупоривали аварийные перекрытия, помещали найденных людей в медкапсулы и отправляли на «сортировку» в эвакуационную зону Северного или Южного секторов — какой был ближе. Воздуха в замкнутых «клетках» хватало на первое время, потом можно было использовать шлемы и персональные генераторы кислорода, предусмотрительно спрятанные в стенах. Одной из рутинных обязанностей Отдела Безопасности было проверять этот НЗ — ну, вот он и пригодился.

Но самыми полезными оказались комбо, защитившие от холода и радиации. Как же их ругали противники перестраховки, родившиеся после трагедии на «Эльвире»! Обязанность постоянно носить эти однотипные костюмы у некоторых вызывала чуть ли не депрессию. Теперь снова закроют эту тему — ещё лет на сорок.

— Ты молодец! Это и вправду честь!..

Слова относились к одному из инженеров. Я прислушался к негромкому разговору стоящих рядом и понял, что мужчина, к которому относились поздравления, был назначен в спасатели. В этих группах были в основном камиллы, но людей тоже направляли… Я страшно хотел попроситься к ним! Как и другие, конечно. А брали только очень опытных, кто умел работать в невесомости. И у кого все близкие родственники были в порядке.

— Я больше не могу!.. — с нотками истерики вдруг прошептала пожилая женщина в домашнем комбо.

Кем она была по профессии? Кого она потеряла? Не важно. Её тут же приобнял молодой мужчина в костюме опекунской службы, а его коллега принялся что-то писать, используя в качестве плоскости для клавиатуры спину рядом стоящего человека.

Обновлённый список погибших содержал новое имя — незнакомое мне. Девочка. Семь лет. Первый ребёнок. Но вряд ли последний. Наверное, оказалась на пути астероида. А может быть, попала одна в разгерметизированное помещение и не догадалась надеть шлем, а подсказать было некому. Вариантов много…

— Не растекайся, — шепнул мне Хёугэн и предусмотрительно добавил, стесняясь своей чёрствости:

— Умерших не вернуть. Давай заниматься живыми!

Он имел в виду свою версию с саботажем. Да я и так его понимал! Вот только образ мёртвой малышки не шёл из головы. А ещё её родителей, братьев и сестёр, одноклассников, друзей — для каждого из них сегодняшний день останется в памяти как чёрная дата.

Если астероид — это действительно не просто несчастный случай, знал ли преступник, на что идёт? Надеялся, что не дойдёт до такого? Или для него люди были просто строчками в списке?

«Для него?..»

— А как ты думаешь, это мужчина или женщина? — шёпотом спросил я Хёугэна, когда мы покинули лифт и встали на движущуюся дорожку, ведущую прямо к эвакуационной зоне.