Стоп: команда из Северного сектора, где работала и жила Зере. Когда я свёл одно с другим, стало очень грустно, и толпа «поклонников» не могла утешить. Зере явно пришла поболеть за кого-то из своих. Может быть, среди игроков есть её бывший. Или будущий. И она здесь ради него… Так или иначе, на трибуны лучше не оглядываться…

— Нет его там — я уже проверил! — шепнул мне Франц, неверно истолковавший моё невесёлое состояние, а потом прозвучал свисток, и следующие двенадцать минут было не до разговоров.

В отличие от прошлого раза, северяне играли гораздо жёстче, а вот я совсем отвык, размяк, расслабился, и утренняя разминка мало что дала. Три неудачный паса, а один раз у меня вообще отобрали мяч — и тут же забросили трёхочковый. Когда же, наконец, я оказался в удачной позиции для броска, мяч отрикошетил от края сетки. А потом я получил фол за то, что наступил на ногу центровому соперников.

«Соперники» — даже от одного этого слова становилось грустно! В общем, к окончанию первого периода у меня был худший результат и такое настроение, что если бы меня торжественно выгнали с поля — я бы даже не почувствовал обиды.

— Посиди у запасных, — предложил Зотов, кажется, уже жалеющий, что пригласил меня.

Я послушно опустился на освободившееся место, сгорбился и положил подбородок на сцепленные ладони. Вчерашний спич перед журналистами хоть и приглушил тему с «особым допуском», но отнюдь не снял тяжесть с моего сердца — наоборот, проговорив свои мысли вслух, я убедился в их правоте.

Всё дело в кнопке — возможности прервать существование по чужой воле. Камилла или логоса тоже можно отключить, и под это есть отдельная статья в Фикс-Инфо. Но я не мог вспомнить, когда это делалось в последний раз. ИскИны отключали себя сами, когда не видели другого варианта, или просто не успевали напортачить: свои же останавливали. До недавнего времени…

«Бэшки» — другое дело, их жестокость не в последнюю очередь определялась страхом перед потенциальными палачами.

Кнопка у Б-класса была примерно на том же месте, что и у меня. Но мало кто успел вспомнить об этой возможности: большинство думало о спасении себя, близких, вообще других людей. Внешнее отключение всегда было аварийной процедурой, крайностью, до которой редко доходило дело. И потому не было навыка… Он появился, когда стал уже не нужен.

Только после 189-го года о «той самой кнопке» заговорили вслух. И поспешили приделать «выключатель» А-классу. А то получался непорядок: андроид, но отключить нельзя…

— Кто она? — зашептали мне на ухо.

Я повернулся, увидел Молли — и чмокнул её в щёку. Комбо у неё был шикарный: с изысканным геометрическим рисунком, делающим её стройнее, и фантастическими манжетами. «Для кого она так принарядилась?»

— Рад тебя видеть!

— Взаимно! — улыбнулась моя давняя «подружка». — Так кто она?

— «Она»?

— Рейчик, ну, я же не дура! Я же вижу! Я разбираюсь в этом! — рассмеялись Молли, усаживаясь рядом. — Ты сейчас выглядишь как я в свои худшие моменты!

— А у тебя сейчас всё хорошо? — попытался я перевести разговор на другую тему.

Молли не поддалась.

— Это же не Бидди, верно?

Я подарил ей красноречивый взгляд.

— Понятно, что не Бидди! Тебе, кстати, привет от неё и от Илайчика.

— Угу. Им — тоже. У них всё хорошо?

— Лучше не бывает! Так кто она? — не унималась Молли.

Я вздохнул, но промолчал.

— Ты скоро улетишь? — спросила она — похоже, поняв, что ничего не добиться.

— В пятницу утром, как только всё закончится…

— У-у-у! — она приобняла меня за плечи и осторожно попросила:

— А можешь — первого? Вечерком?

— А что так? — покосился я на неё. — Кто-то очень хочет встретить со мной Новый Год?

— Я хочу встретить кое с кем Новый Год, — прошептала она и покраснела.

— С кем?

— Ну, ты же видел…

— С кем?!

Я никак не мог сообразить, когда оно имеет в виду.

— Ты же понимаешь… Он заходит, когда здесь…

— С Максом, что ли?!

— Угу…

Я вновь вздохнул. Макс Рейнер задержался на станции, чтобы приглядывать за мной (кстати, не зря, надо будет отдельно поблагодарить его за спасение от кулаков Сэта). В прошлые разы он проводил это время у лаборант-директора, но занимались они отнюдь не вопросами терраформинга… Улетит же он тоже вслед за мной, а скорее всего, отчалим вместе. Так что от меня зависело, с кем Молли проведёт новогоднюю ночь.

— Ладно. Задержусь до первого… — я не успел договорить — она едва не задушила меня в объятиях.

— Спасибо! Какой ты хороший! Как я тебя люблю!

Я обнял её в ответ: возможно, сама Молли не понимала, но серьёзные отношения с «доступным» человеком были большим прорывом для неё. Легкомысленное обыкновение влюбляться каждый месяц, страдать и переходить к новому кандидату — всё это мило, но чтобы захотеть быть с кем-то, кто мог принадлежать ей самой… Я был искренне рад за неё! Но стоило подумать об этом, как она принялась за старое:

— Так кто она?

— Давай, иди, мне сейчас выходить…

— Кто?

— Никто.

Молли внимательно посмотрела мне в глаза, неожиданно став очень серьёзной.

— Я желаю тебе счастья, — сказала она. — Хочешь, помогу?

— Спасибо. Иди, — улыбнулся я, стараясь выглядеть пободрее.

Зотов хотел видеть меня в третьем периоде — и звал на площадку. Надо было собраться, выбросить всё лишнее из головы — и выиграть. Пускай старый 191-й год закончится победой команды Западного сектора, где снова главенствует Аямэ! Получится символично, ведь играю и я тоже.

«Осталось решить, с кем встречать Новый Год, — подумал я, покидая скамейку запасных. — Это вроде как семейный праздник. Так кто у меня семья?»

Сад Северного сектора разительно отличался от своего восточного брата. Конструкция, конечно, была та же, но наполнение — как другой мир! Мне даже пришлось пройти дополнительную проверку перед тем, как пройти туда. Оказалось, что существуют специальные требования к одежде и здоровью. К счастью, на мне был тэферский комбо, созданный с расчётом на взаимодействие с активной внешней средой, а в медицинской карте не было ничего, что заставило бы заподозрить «плохую переносимость высокой влажности», так что через несколько минут я шагнул в тропический лес, тёплый, шумный и бесконечно красочный.

Зелёный был тут главной краской, причём оттенков у него было столько, что я вспомнил свой первый закат на планете. В глаза рябило от пестроты — от нежно-бирюзового до тёмного изумруда, с ярким солнечным светом, пробивающимся в каждую щёлочку. Высоко в ветвях орали настоящие попугаи — местная достопримечательность: три вида, воспроизведённые несколько лет назад. Но птицами животный мир не ограничивался. Конечно, больше половины увиденных насекомых были камиллами, но попадались и настоящие — их можно было легко отличить по поведению. Если малиново-золотая сколопендра, прошмыгнувшая мимо моих ног, явно управлялась из блока, спрятанного где-то в полу или стенах (я заметил, как она берёт пробы из грунта), то роскошный жук-олень с огромными жвалами даже не думал уступать мне дорогу — и грозно клацал «рогами», так что пришлось аккуратно его перешагнуть.

Тропики были витриной — за полосой «дикого леса» скрывался всё тот же «огород», частично производственный, частично лабораторный. Аккуратные грядки с ценными культурами были расположены в правильном порядке, но из-за разницы в высоте растений поле напоминало лабиринт. Так и манило побродить там! Впрочем, меня интересовала закрытая зона — огороженные рекреационные лужайки, где проходили восстановительную терапию после срывов и тяжёлых кризисов.

Я не особо надеялся, что меня пустят сюда: из всех тильдийцев я был первым в списке нежелательных визитёров к Леди Кетаки. Но попытаться стоило, и неожиданно мне прислали приглашение. Что ж, это был добрый знак: значит, дела у неё идут на поправку. Будь иначе, врачи ни за что бы не позволили нам встретиться…