— Да, «Т-191-006». А я и не знал, — он усмехнулся. — Хотя должен был догадаться, что так и будет… В деле Мида ты себя хорошо показал. Они должны были как-то отреагировать. И оповещать не стали, что тоже объяснимо. В конце концов, эта поправка нужна только в том случае, если ты попадёшь под суд! А так о ней и знать никому не обязательно… — он был всерьёз огорчён тем, что пропустил что-то в своих любимых законах, поэтому не заметил моего удивления.

А я судорожно соображал, как бы вывернуть разговор, чтобы инспектор рассказал про то, что узнал, но при этом не догадался о своей ошибке. Или не ошибке?

— Извини, что не сказал сразу, — я виновато улыбнулся. — Я думал, ты знаешь. Это казалось очевидным…

— Оно и есть. Я же говорю — догадывался. Просто не знал, что всё так… Уже решено. Ну, что ж, поздравляю!

— Спасибо! И спасибо за помощь, за консультацию!

— Да, конечно, — рассеянно отозвался он. — Всегда обращайся…

— Ну, тогда давай прощаться! А то уже поздно, — и я рассмеялся, скрывая собственное состояние.

Он поднялся с кресла — и тут же упал обратно.

— Чуть не забыл, зачем пришёл… Поправка — это очень правильно! Когда я дошёл до неё, сразу понял, зачем эта дичь с преступлением и так далее. Решил заодно всё остальное посмотреть. Так вот, эта поправка была принята единогласным голосованием. Никто не возражал, потому что Мид. Ну, ты понимаешь… В конце концов, ты заслужил такое отношение! — в который раз уточнил он, я а чуть не скрипнул зубами от нетерпения. — Но поводом для заседания, на котором это принимали, стало не дело Мида. Не проблема «А-М-112»! Это было какое-то сообщение из Центра. Ты знал?

Я отрицательно покачал головой, и Хёугэн воспрял духом — хоть о чём-то ему известно лучше меня!

— Я даже на дату посмотрел: двадцать девятое марта, как раз последний сеанс связи. Оно могло вообще не дойти! Но дошло. И на основании этого сообщения прошло спецзаседание, на котором были все Квартеры, директора СПМ, профсоюзеры — в общем все шишки. И вот как раз там приняли поправку насчёт тебя.

— Что за сообщение? — торопливо спросил я.

— Не знаю, — инспектор тяжело вздохнул. — Оно помечено как «тайна личности». И лежит под спамерским доступом. Я даже близко не могу подобраться!

«А я могу», — подумал я, но вслух сказал:

— Значит, что-то серьёзное. Придётся оставить…

— То есть ты не можешь? — хитро прищурился Хёугэн, и сразу стало понятно, за чем он ко мне пришёл.

Не ради меня, конечно. Не из-за той консультации. Просто он копал-копал, и вдруг наткнулся на стенку. И тут же начал думать, кто это стенку для него взломает.

А если бы Ирвин Прайс был жив, он был наверняка пошёл сначала к нему. Потому что быть обязанным въедливому журналисту гораздо приятнее, чем выскочке-новичку. Но когда выбора нет…

— Я не могу, — я сделал виноватое лицо. — У меня никогда не было доступа в директорию СПМ!

— Но ты же был в спецотделе!

— И что? А сейчас я в Администрации, но это ничего не меняет! Если оно под спамерским доступом, лучше просто забыть. Потому что начнёшь туда докапываться — сразу возьмут на заметку. Это как первый ФИЛД — информация строго для посвящённых!

Он удручённо поджал губы.

— Жаль. А я рассчитывал… Ну, что ж, ты прав, время позднее — пора спать! — и он встал.

Мы обменялись вежливыми рукопожатиями, и я проводил его до двери. Послушал, как он сопит, проходя мимо романтических развалин. «Интересно, летучие мыши уже вылетели?»

Подождав для верности ещё немного, я застегнул куртку комбинезона и покинул свою комнату. Для верности следовало посетить Информаторий — иначе могут возникнуть проблемы с соблюдением секретности. А вот в кабинке мне можно увидеть всё…

Откладывать я, разумеется, не мог: любопытства во мне было не меньше, чем в майоре-инспекторе Отдела Безопасности.

«Т-191-006 — что бы это значило?»

Я был так увлечён новой загадкой, что даже не вздрогнул, когда моих волос коснулся огромный подковонос, догоняющий ночного мотылька.

Время было позднее, но ничто не могло уберечь меня от встречи с кем-нибудь от знакомых. То есть не важно, с кем: я был администратором, мало того — я был «звездой», поэтому не мог рассчитывать на анонимность. А учитывая тесные и порой совершенно непрогнозируемые связи между жителями станции (если не родственники, то коллеги, или родители одноклассников, или ходят в одну студию, или были в отношениях, или просто живут рядом), столкнуться с одним человеком значило столкнуться со всеми.

Почему-то вспомнилось преступление, в котором меня обвинял покойный Ирвин Прайс: нарушение договоренностей об отношениях первой степени. Статья из гражданского кодекса, грозящая самое большее — испорченной репутацией и запретом на работу в Администрации. Хотя заподозрить меня в этом означало, в первую очередь, набросить тень на доктора Утенбаеву, которая лично проверяла меня перед тем, как сделать сотрудником секс-отдела. «Супружеская измена» всегда шла рука об руку с терапией: нужно быть в больших неладах с собой, чтобы не суметь договориться с партнёром или недооценить собственный аппетит! Но для Прайса, не сумевшего справиться со своими чувствами, это казалось вполне возможным.

Если бы бедный журналист был жив и по-прежнему следил за «наглым андроидом», мои аккуратные перемещения по Жилой зоне и выбор самых дальних коридоров однозначно навели бы его на подозрения. И он бы решил, что я крадусь в блок к Главе Станции, чтобы под тенью ночи предаться преступному разврату… или что там рисовала его больная фантазия. На самом деле мне был нужен Информаторий, девственно пустой, тихий и отчего-то показавшийся очень уютным.

Здешний камилл, разумеется, помнил меня — и активировал ту самую угловую кабинку, которую я обычно занимал. Я уселся поудобнее в рабочее кресло и приготовился к свободному погружению. «А что, если всё уже не так?» — шальная мысль заставила облиться холодным потом. У меня вполне могли забрать мой абсолютный доступ… И это бы значило, что теперь я окончательно перешёл в категорию «людей». Пожалуй, любой расклад был бы приятным! Но нет. Всё обошлось. Я был администратором для людей и андроидом для ИскИнов. Можно было узнать всё.

[Поправка Т-191-006], - я не стал искать обходных путей и отправил запрос напрямую. Если уж инспектор Хёугэн смог раскопать, то мне будет не сложно.

Передо мной мерцал бледно-синим экран прямого контакта с Инфоцентром — он был похож на многослойный полупрозрачный торт, и я переключил на двумерный режим, чтобы не расходовать понапрасну мощность. Для поиска никакие сложности не требовались, по крайней мере, на этом этапе.

Ровно через секунду я получил ответ. Всё верно, такая поправка имела место быть — и в её появлении не было ничего необычного: это естественное для независимой станции уточнение к общепринятому законодательству. Поправка «Т-191-006» (Тильда, 191 год, № 6) касалась Рэя ДХ2-13-4-05. Что тоже логично: на станции появилось «существо», не вписывающееся в стандарты. Следовало решить, к кому оно относится: к людям или ИскИнам?

Я ожидал чего-то такого, но позже. Может быть, через год после моего прилёта на станцию. С моим статусом вроде бы всё было понятно, я — андроид, не человек, и надо совершить ещё дюжину «подвигов», чтобы претендовать на большее. Но на самом деле этот вопрос был закрыт ещё в марте.

Глава Станции, три остальных Квартера, главы СПМ (включая Пятый отдел), уполномоченные представители профсоюзов, а также центральный логос единогласно проголосовали за то, чтобы наделить меня правами гражданина. И это касалось не только моего личного рейтинга, участия в голосовании за самый вкусный супчик или возможности играть в баскетбол наравне с другими тильдийцами. Фактически, «Тильда-1» признала меня одним из людей. Пусть не совсем обычным, но тем не менее.

Но оставался «предохранительный блок» и инструкция к нему. Чтобы нейтрализовать конфликт с кнопкой, за любое действие, которое могло быть расценено как угрожающее, входило бы в категорию опасности второго уровня или классифицировалось бы как криминальное, в качестве наказания (и альтернативы отключения) должен быть назначен «окончательный перевод в Проект Терраформирования с постоянным несением вахты за пределами станции».