— Я его видел, когда он вошёл! Умора — так спешил!

— Представляю!

— А что, ему не сообщили? Сонечка должна была…

— Я попросил её не беспокоиться. Типа, сам сообщу!

— Ну, ты красавец! — воскликнул начальник производственного отдела. — Даже жалко его…

— А чего его жалеть? Он до сих пор не дотумкал, что им пользуются — нас, типа, дразнят. Я должен был стать замом, — голос Ники стал очень злым. — Или ты. Но не этот… понаехавший! Лимита!

Зашумела вода на сливе — и почти сразу — кран.

— На сколько его всё-таки хватит? — спросил Антон. — Ещё неделя?

— Давай забьёмся! — предложил Ника. — Или жалко? Его?

— Да чего его жалеть! — фыркнул Антон и подобострастно добавил:

— Если спорить, то я ставлю на месяц.

— Две недели максимум, — ответил Ника, и они вышли из туалета.

«Знали бы они, что я здесь», — тоскливо подумал я. — «А может, и знали. Может, потому и говорили обо мне, что я всё слышал…»

С другой стороны, я не услышал чего-то нового. Меня здесь не любили и не уважали: сначала за то, что я был недостаточно крут, потом — реакция на моё внезапное повышение… И что новичка сделали заместителем генерального директор — не спроста, это я тоже всегда понимал. Почему же вдруг стало так противно, что захотелось до вечера остаться в туалетной кабинке? Чтоб не видеть никого и не притворяться добреньким… Осознав это малодушное желание, я тут же открыл дверцу кабинки. Помыл для порядка руки и покинул своё убежище, чтобы тут же в коридоре столкнуться с Никой. Точно знал, что я внутри, и поджидал!

— А мы тебя все ищем! Где ж ты пропадал? — невинно поинтересовался он, поправляя свой вызывающе дорогой галстук с золотой булавкой. — Тебе в «Сити-Плюс» на встречу ехать. Яша не стал тебя ждать, так что двигай на метро. Ну, тебе не привыкать! — и он басовито рассмеялся, тряхнув кудрями.

И не обидишься — в самом деле, я всё ещё обходился без своих колёс, что служило дополнительным поводом для презрения со стороны коллег. Каждый раз, когда им выпадало подвозить меня, они не могли не пройтись по моим «пролетарским» привычкам, диссонирующим с высоким статусом: «Какая честь! Самого зама везу!» Ну, или устраивали такие вот шутки, когда никто не собирался выручать, а виноватым как бы оказывался я сам.

Одевшись и подумав об обеде, который придётся пропустить, я поспешил к выходу. На ходу приложил электронный пропуск к турникету и выскочил под противный мокрый снег, который сбрасывали как специально для того, чтобы разбавить кашу под ногами. Снова метро («И совсем ты мне не в тягость!» — мысленно признался я), снова толпа и пересадки. У бизнес-центра, где располагался «Сити-Плюс», меня уже ждал белый мерседес Якова Зивинского, а сам аккаунт-менеджер неспешно попивал кофе на первом этаже. Меня он соизволил заметить лишь тогда, когда я с ним поздоровался. После чего неспешно допил свой кофе и напоследок поговорил с кем-то по телефону, пока я стоял, ожидая его. Можно было бы присесть, но я был уверен: стоит опуститься, как он тут же встанет.

«Да, я буду… Скажешь тоже… Да она и не вякнет… Сам посмотришь…» — цедил сквозь зубы Зивинский.

Мобильный телефон у него был круче, чем у меня — да и всё остальное впечатляло: ботики, костюм, часы, галстук, даже причёска! Не сказать, что меня особо беспокоила разница… Но выражение брезгливости на его лощёной, чуть расплывшейся физиономии было эталонным — бедный, как же его угнетала необходимость находиться рядом со мной!

— Ваши паспорта, пожалуйста, — попросила регистраторша за стойкой и протянула руку с идеальными изумрудными ногтями.

— Сейчас…

Я привычно полез в сумку… И понял, что кожаной папки, где я носил все нужные документы, со мной нет.

Была уже полночь — начало следующего дня — когда я, наконец, смог признаться самому себе в том, что произошло. Пожалуй, самое непредставимое из всех возможных неприятностей: я потерял все свои документы. Что могло быть хуже?

Иногда, когда становилось особенно тревожно, я позволял воображению строить печальные возможных неприятностей. Можно было сломать руку или ногу, серьёзно заболеть: скажем, с сердцем бы что-нибудь случилось или просто в самый важный момент началось бы воспаление аппендикса — у меня ведь его ещё не вырезали! А если обнесут квартиру? Почему-то я использовал это слово: «обнесут». Наверное, в каком-нибудь кино слышал. Многое приходило в голову, но об этом — том, что теперь произошло — я даже думать боялся. И вот…

Это был как спуск по аттракциону, и на каждой итерации таял кусочек надежды, пока она вся не кончилась.

Сначала я сидел на первом этаже в приёмной делового центра (меня так и не пропустили — в «Сити-Плюс» Зивинский отправился один, велев подождать) и уговаривал самого себя не волноваться лишний раз: «Может быть, они у тебя на столе или вообще в ящике. Ты вытащил, а сам забыл. Ты же помнишь, как застёгивал сумку на выходе с работы? Но внутрь же не заглядывал! Она была расстёгнута, как будто ты её открывал… А может, они вообще дома!» Под конец я полностью уверился, что документы остались на рабочем месте. Замотался — и забыл. Вот балда!..

Расслабившись, я наконец-то осмотрелся. Я уже бывал здесь, но всегда на бегу. Просторное помещение — двери на улицу с одной стороны, стойка регистратуры с другой, с третьей — кафе, но для меня слишком дорого — наводила на мысли о зале ожидания в аэропорте. Высокие потолки, стеклянная стена, одни люди проходят торопливо, другие, напротив — убивают время.

А ещё это место вызывало ассоциации с моей любимой книжкой, где был описан мир будущего. Свет и простор… Я читал много похожего, но почему-то именно эта история зацепила больше других — наверное, своей обстоятельностью. Потерянные документы были настолько мрачной и гнетущей темой, что отвлечься от неё было сродни инстинкту самосохранения. И я вновь начал представлять станцию «Тильду», тамошних людей и Рэя — полуандроида-получеловека.

Когда-то, ещё в университете, я придумал себе нечто похожее: сюжет, в котором не было безнравственных дилемм или глобальных катастроф, мир без гнили и кукиша в кармане, персонажей, которые не вызывали отвращения — максимум сострадание. Если бы я учился красиво составлять слова, я бы, пожалуй, смог записатьсвоё, но первые попытки изобразить на бумаге что-нибудь художественное навсегда отбили у меня охоту к литературному творчеству. Так что я остался читателем. И меня это вполне удовлетворяло. А потом однажды я наткнулся на книгу, которая была такой, как будто я сам её написал! Там всё было именно так, как мне хотелось, и даже место действия — дальняя станция, как в моих мечтах.

Ни до, ни после у меня не возникало похожего ощущения. Я чувствовал странное узнавание, как будто видел это всё, и логичность событий, полное погружение и близость к происходящему. Я мог видеть людей и слышать их голоса, вдыхать вкусные запахи, которые наполняли едальни в обеденный перерыв, гулять по коридорам и «площадям». Со временем, после нескольких перечитываний, я смог обходиться одним воображением, вспоминая и заново переживая прилёт главного героя к месту «постоянной работы» или тот момент, когда он перебрался со станции на планету. Было у меня и особо любимое место: когда он начал работать в секс-отделе с влюблёнными школьницами, а сам при этом расследовал «заговор» на станции, который оказался совсем не тем, что он думал.

Пусть это было бегство от реальности, но я был счастлив там! Казалось, только там я и жил… Жаль, кто-нибудь или что-нибудь всё время отвлекало от этого мира — наступление понедельника, телефонный звонок или Яша Зивинский, который сообщил мне, что едет сразу домой. А мне предстояло снова тащиться на работу.

Первым делом я занялся проблемой потерянного паспорта. И если бы только паспорта… Все мои личные документы хранились в одной папке, и так легко эту чёрную «дуру» не пропустишь! Точно на столе… Или в одном из ящиков… Или под столом… Но их там не было — нигде, хоть сто раз обшарь.