Дон Гарсия. Донья Эльвира. Безумец, замолчите И недостойный ваш порыв остановите! Хотя вы вовсе здесь не властны надо мной И я даю отчет во всем себе одной, Однако снять хочу с себя я подозренье В предательстве моем, на ваше же мученье. Все будет тотчас же для вас яснее дня: Готова в миг один защита у меня. Я назначаю вас самим себе судьею, Чтоб приговор могли жестокий над собою Вы сами произнесть — тем лучше, чем скорей, — Удостоверившись в невинности моей. Дон Гарсия. Загадки эти все превыше пониманья. Донья Эльвира. Я не измучу вас тоскою ожиданья. (Зовет.) Элиса!.. Я вас жду!.. ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ Те же и Элиса. Элиса. Донья Эльвира (дону Гарсии). Вы, сеньор, Старайтесь, чтобы ваш обманут не был взор; Следите же за мной, чтоб явно убедиться, Что все без хитрости здесь тотчас совершится. (Элисе.) Ответьте быстро мне: где спрятано у вас Письмо, которое писала я сейчас? Элиса. Принцесса! Я должна пред вами повиниться: Не знаю, как могло письмо то очутиться Вдруг в комнате моей, в отсутствии моем. Я неожиданно узнала, что тайком Дон Лопе у меня, как то не раз случалось, Все перерыл… и вот письмо ему попалось… Но, к счастью, не успел его он прочитать: В то время в комнату явилась убирать Моя прислужница и тут же постаралась Отнять письмо… Увы! При этом разорвалась Бумага пополам, и с частью лишь одной Дон Лопе вылетел из комнаты стрелой… Донья Эльвира. Элиса. Донья Эльвира. (Берет вторую половину письма; дону Гарсии.) Письмо сложите вы и вслух нам прочитайте — Мне хочется самой посланье услыхать. Посмотрим же, кого придется наказать. Дон Гарсия. Донья Эльвира. Ну что же? Продолжайте И именем себя напрасно не смущайте. Дон Гарсия. «Хотя соперник ваш вам душу возмущает, Но сами вы себя должны б сильней страшить. Не кто иной, как вы, обязаны сломить Преграду стойкую, что ваша страсть встречает. Я искренне ценю Гарсии притязанья Освободить меня от недостойных рук; Он любит горячо, он предан мне, как друг, Но ревность дикая приводит в содроганье. Лишите страсть свою вы страстного обличья! К вам устремлен, о принц, мой милостивый взор, И если вам прочтут счастливый приговор, Старайтесь не бежать подобного отличья». Донья Эльвира.
Дон Гарсия. О, я скажу, принцесса, Что счастья предо мной задернулась завеса, Что преступленье я великое свершил И ненависть навек за это заслужил… Донья Эльвира. Довольно! Знайте же, что если я решилась, Чтобы письмо мое пред вами очутилось, То — бог свидетель мне — лишь только для того, Чтобы теперь навек отречься от всего, Что там написано. Прощайте! Дон Гарсия. Донья Эльвира. Дон Гарсия. Боже правый! Ах, сжальтесь, сжальтесь же, принцесса, надо мной! Безумная любовь одна всему виной. Ведь если б, увидав письмо, я был спокоен, Я б порицания был более достоин. Ведь тот, кто страстно так, безумно так влюблен, Мученьям ревности невольно обречен. Ужель ценили б вы любви моей волненья, Когда б записке той не придал я значенья, Не содрогнулся бы при виде этих строк, Которых смысл мог быть столь для меня жесток? Скажите сами вы: ужели есть сомненье, Что всякий бы письмом введен был в заблужденье? Ужель тому, чем все так были б смущены, Мог не поверить я? Донья Эльвира. Могли бы и должны. Или того, что вам недавно я сказала, Чтоб ваш рассеять страх, все ж оказалось мало? Другой бы смело все доносы отвергал, Хотя бы целый мир Эльвиру обвинял. Дон Гарсия. Чем меньше стоишь ты блаженств обетованных, Тем тягостней наплыв предчувствий непрестанных, Тем в счастие свое труднее веришь ты, Как в призрак сладостный несбыточной мечты, И, чувствуя, что я вас вовсе недостоин, Встревожен вечно я, я вечно беспокоен. Я думал: так как я властитель над страной, По принуждению лишь нежны вы со мной, Что допустили вы меж нами эту близость… |
