Нет-нет, сударыня, не стану
Вам снова открывать души больную рану,
Я излечил ее. Да, понял я, увы,
Как сердца вашего мне мало дали вы.
За тень обиды лишь — такое раздраженье!
Но ваше я вполне постиг пренебреженье.
Жестокая! Тому, в ком благородство есть,
Всегда всего трудней презренье перенесть.
Сознаюсь: в вас одной мои искали взгляды —
И, кроме вас, ни в ком — блаженства и отрады;
В душе благословлял я гнет своих оков,
Я был бы царский трон отдать за них готов;
Любовь моя была безумна и безмерна;
Я только вами жил. К чему скрывать? И, верно,
Освобождение мне будет тяжело:
Отвергнут вами я так холодно и зло.
И, может быть, когда я это рабство сброшу,
Оплакивать начну я дорогую ношу,
И с сердцем раненым, истерзанным, в крови
Я буду осужден не знать иной любви.
Но это все равно, ведь вас ничто не тронет,
И ваша ненависть мою любовь отгонит.
Я скроюсь навсегда от ваших строгих глаз
И потревожил вас теперь в последний раз.