«Не серебряные крины…» Не серебряные крины Райских радужных нолей, Золотые мандарины Сердцу детскому милей. Но когда на ветви кисти Заблистали близ тебя, Не срывай их и не чисти, Без корысти полюбя. Не дели их и не кушай, И друзей не угощай, Вожделения не слушай И душой не обнищай. Если ж благосклонный случай Кисть уронит с высоты, Рай земных благополучий Оцени достойно ты. Искрометней, светлопенней Благородного вина, Всех блаженней песнопений Песнь да будет сложена. Упиваясь, оставайся Лишь с собой наедине, Наслажденью предавайся Безраздельному вполне. Не серебряные крины Райских радужных полей, Золотые мандарины Сердцу детскому милей. 7-20.I.1930. Москва «Когда бы, как Верлен, среди живых цветов…»
Ольге Максимилиановне Новиковой Когда бы, как Верлен, среди живых цветов И всеми соками играющих плодов Я смел вам поднести в корзине той же – сердце, – Не правда ли, ведь вы не вспомнили б о перце? А в глубине души хоть каплю смущены. Не знали бы хоть миг, что делать с ним должны, Куда его девать. Но щечек злые пятна Мне приказали бы забрать его обратно, А с ним уж заодно цветочки и плоды. И я б, оторопев, чтоб не нажить беды, С поклоном вышел вон: ослушаться посмей-ка! Меж персиков и роз малюсенькая змейка Вдруг проскользнула бы. А там уж – хвать-похвать – Ведь сердцу бедному никак не сдобровать. Вот почему его, не на манер Верлена, Запрятал я в стихи, страшась склонять колена. 7-20.I.1930 «Воздвиг купец Канатчиков…» Воздвиг купец Канатчиков, – Дал бес ему удачу, – Для бесовых потатчиков Канатчикову дачу. Сюда ж товарищ Кащенко, Надевши свой халатец, Меня, как дурака-щенка, Посадит на канатец. 1.IV.1929. Москва «Вам классические розы…» Ольге Максимилиановне Новиковой Вам классические розы Юной рифмой расцвели: Обновили их колхозы, Воскресители земли. Молодясь, старушки-музы Ныне в нашей стороне, Поспешив окончить вузы, Стали с веком наравне: Пожеланья к именинам Все по-новому поют: Тишь и гладь вам с наркомфином, На жиллощади уют! Светом солнечного мифа Наяву да будет вам Благодать в чертогах Зифа, В Госиздате фимиам. 11-24.VII.1930 «Прошлого лета…» Прошлого лета – Я помню день или два – У меня словно и не было вовсе; Грустью согретая, Мелькнула едва И не пела певучая осень. Ныне зима, Космата, студена, Награждает метельными звуками, Пьяницу обнимая, – В пути усыплен, Замерзает он, сладко забаюканный. Что за отрада Гореть в морозной ночи! И звучит и разливается стройно Песней богатою, Хмелен ты и чист – И един с этой родиной черной. «Да, я тебе отвечу поскорей…» Да, я тебе отвечу поскорей: Четыре дня я подышал на воле, В санях проехал в чистом снежном поле – И вновь любил до радости и боли Всю ширь, и тишь, и грусть земли моей. Ты весело на лыжах побежишь И в это воскресенье, и в другое – И прозвучит в твоем мажорном строе, Что для меня уже ушло в былое – Родных полей и грусть, и ширь, и тишь. «Гармонь моя матушка…» Гармонь моя матушка, Да лучше хлеба мякушка, Я тебя послушаю С милкой моей Грушею – И никак не пойму, Отчего да почему, Да по какому случаю Сам себя я мучаю. «Не поедешь больше к Яру…» Не поедешь больше к Яру, – Что же делать? Не плошай, Подвигайся к самовару, Завари некрепкий чай. И мурлычь до поздней ночи Потихоньку, про себя – Хоть о том, как черны очи Поглядели, не любя. Где гитара? Эх, разбита! Обойдись и без нее. Всё равно не пережито Разудалое житье. И пускай не взвидишь света, Затоскуешь – ну так что ж? Верно, песенка не спета, Если песенку поешь. |
