«Лежу я тихо в темноте…» Лежу я тихо в темноте, Усталый от забот; А у меня на животе Лежит пушистый кот. Ему чешу я за ушком И так сижу тишком, Мурлычет благодарный кот, Мне песенку поет. А то и сказку скажет мне; Вот-вот ее пойму – И, благодарный, в тишине Стихи прочту ему. Вдвоем уютней и теплей Нам в комнате моей. И к утру, верно, без забот Заснем – и я, и кот. 1926 «Так бабушка спокойно и сурово…»
Так бабушка спокойно и сурово На нас глядит из рамы золотой; А возле внук; младенческое слово Уже сорваться с губ его готово, Но полон взгляд не детскою мечтой. А вот и мы сошлись перед портретом Поручика Тенгинского полка – И целый мир зажегся новым светом, Весь обаян, заворожен поэтом, И музыка звучит издалека. 24.VII.-7.VIII.1926. Мураново «С пером в руке, над рифмою горюя…» Ивану Новикову С пером в руке, над рифмою горюя, Невольно вдруг подумаешь порой: «Я и не знал, что прозой говорю я», – Промолвился мольеровский герой. А было время – где-то, за горами Тех золотых первоначальных лет – «Я и не знал, что я пою стихами», – Сказать бы мог любой певец-поэт. Вот почему моей любезно музе В кругу друзей небрежно говорить С единою свободою в союзе, Хоть иногда без толку, может быть. Что за беда! Я удивлюсь угрозе, Что проза есть порой в стихах моих, – Хоть не люблю стихотворений в прозе; Но стих поет, как полоз на морозе, И вдаль влечет, непринужденно лих, Куда – Бог весть. Прими мой вольный стих. 7-20.I.1928.Москва ЛЮБОВИ ЯКОВЛЕВНЕ ГУРЕВИЧ Пусть мой привет запоздалый Будет приветом живым: В жизни лихой и усталой Был я как будто немым, – Только провеяли тихо Шелестом легким слова, – Где ж бессловесное лихо? Жизнь не живым ли жива? Памятью милой былого Ширится новый полет, Проникновенное слово К дали далекой зовет; Дух окрыленный – за дело, Снова к труду от труда, Творческой воли всецело Новая ждет череда; Юности благоуханней И осиянней весны, Ясностью воспоминаний Тихо цветут седины… Им приносите приветы, Долу склоняясь головой, И перед ними, поэты, Жизни служите живой. Март 1928. Москва «Хорошо проболеть и проплакать…» Ольге Максимилиановне Новиковой Хорошо проболеть и проплакать Эту пору весны городской, Ядовитую сырость и слякоть С неизбывной, пустою тоской. И дождаться желанья немножко Освежить пересохшую грудь, И привстать, и неслышно окошко Ослабевшей рукой распахнуть, – И сквозь лязга, и камня, и люда Вдруг – вдохнуть, словно песню, струю, Что провеет Бог знает откуда На вспорхнувшую душу твою – Всею крепостью силы зеленой: Это – дарствует солнцу земля, Это – ласка земли полнолонной. Это — где-то — вот тут — тополя. 10-23.V.1928 «Когда за грань полустолетья…» Л.В. Горнунгу Когда за грань полустолетья, Вздохнув, ступил спокойно я, Помнилось мне: ведь это – третья В пути прямого бытия. Там, на заре самосознанья, Росистую приветив рань, Младенца робкие созданья Уже знаменовали грань. Недавно с четвертьвековою Нетяжкой ношей, на меже Присел, поникнув головою, И глядь – на новом рубеже. Я провожал с невольной грустью Спокойным взглядом старика Струю, что близко мчала к устью Немноговодная река. Но вот над тихою водою Вдруг всколебалась тишина Такою песней молодою, Что мне, с душой моей седою, Вторая молодость слышна. 27.V.-9.VI.1928. Москва «Как узник, что тайком…» Как узник, что тайком Крепит себя глотком Запретной жалкой водки, Так я спешу вздохнуть Во всю живую грудь: Ведь наши дни коротки, – Вздохнуть, когда вдохну Мгновенно глубину Случайного привета, Что жизнь подчас пошлет Средь медленных тягот, Во сне, когда-то, где-то… Так ныне я живу, И сладок наяву Какой-то тонкой тайной Мне легкий твой привет, Хоть не ко мне, о нет, Слетает, гость случайный, А прямо к бытию, Что полнит жизнь твою Невольною улыбкой, – Улыбкой, что мелькнет В тягучести тягот Вдруг золотою рыбкой. 6-19.I.1928. Ночь. Москва |
