ЭЛЕГИИ. КНИГА ТРЕТЬЯ «Тот, чья душа светла, как тихая река…» И не жалею я при этой тихой ночи О утре радостном и полдне золотом. Кн. Вяземский Тот, чья душа светла, как тихая река, В полудне золотом – не пламенно суровом; Счастливец – для кого и ночь благим покровом Ложится на душу, спокойна и легка, – Он радостно стоял над солнечною бездной И знает письмена – той вязи тайнозвездной. «Земному счастью…»
И счастья ищем мы земного Не у людей. Фет Земному счастью Учись не днем, не меж людей: Ночною властью Ты нераздельно овладей – И по безлюдью В напеве радостном стремись, Вдыхая грудью И блеск, и тьму, и ширь, и высь. А под стопою – Морей таинственных ладья – Одна с тобою Земля волшебная твоя. «Я знаю: всё, что было – вечно…» Я знаю: всё, что было – вечно. Но, вспомнив злое бытие, Ты, сердце бедное мое, Так немощно, так человечно. Могучим станешь ли в ночи, Где будет с добрым вечно злое? Как прежде, в жертвенном покое Существование влачи: Бессмертный лик твоих падений В твоей ли власти оправдать? С тобой – лишь песни благодать, Души смятенной стройный гений. «Не радуйся возвышенному дару…» Не радуйся возвышенному дару, Богатая, звучащая душа; Не верь словам, что просятся, спеша, Преодолеть немых прозрений мару. Смотри в себя, прислушайся к себе; Перегори во внутренней борьбе. Но и тогда пылающему звуку Уступит пусть измученная грудь – Как милого на вечную разлуку Благословишь в безвестный трудный путь. «Порою, в душе, запевая…» Порою, в душе, запевая, Волна неудержна, плескучая, И жаждет, тоскуя и мучая, – Воспрянув, растечься без края. И мечется бурно, плененная Стихиею косной и древней: Всё хочет разлиться напевней, Сквозным серебром опененная. Но редко венчается гимном, В боренье победой певучею: Сразится с гранитною кручею, Расплещется в облаке дымном. «По капле падает вода…» По капле падает вода – И никогда не перестанет… О, сколько слез! Я жду, когда Еще одна на сердце канет. Когда-то весел был напев Размерно-звонкого паденья; Но сны былого одолев, Звучат иные песнопенья. Неотвратимее судьбы За каплей – капля, прежде – ныне… Пусть обветшалые мольбы Звучат в моей немой пустыне, – Им ничего не отвратить: И времена проходят мимо, И капли нижущая нить – Как нить судьбы, неутомима. По капле падает вода И никогда не перестанет. О, сколько слез! Я жду, когда Еще одна на сердце канет. «В предведенье какой печали…» В предведенье какой печали – Поведай, утро, не таи – Глубокой грустью прозвучали Стихи последние мои? Иль это только мысль о давнем, Что там во тьме схоронено, Пришла задвинуть черным ставнем Мое лазурное окно? «Я засыпал; быть может, лучше было…» Я засыпал; быть может, лучше было В ночи отдаться сну, Чем разбудить поющую уныло Знакомую струну. Мне б самому, когда б душа уснула, Мой груз не тяжек был – Без смутного и тягостного гула Похороненный пыл. «Томимый мукою бессонной…» Томимый мукою бессонной, Не спал я долгий ряд ночей; И неизменный, неуклонный Всё слышал стук – не знаю чей – В бессонном шорохе ночей. Хотелось мне, оставив ложе, Скитальцу двери отомкнуть И приютить его. Да что же? Ведь он – моя ночная жуть. Нельзя мне встать и отомкнуть. Но почему же он стучится В один обычный, долгий час? Иль в этот час должно случиться Со мной недоброе как раз – В бессонный, тяжкий долгий час? Нет, он стучит, живой, бездомный, Но отворить я не могу: Меж нами город спит, огромный; Он – как на дальнем берегу; И отворить я не могу. И в час, когда от долгой муки Забылся город, тих и глух, – Пришельца немощные стуки Тоской томят бессонный слух. Огромный город тих и глух. |
