«Когда ты телом изнемог…» Когда ты телом изнемог И дух твой по земле влачится, – На перепутье трех дорог Понуженный остановиться, Ты изберешь из них одну, – Какую? Будет ли желанной Она – ведущая ко сну, Где мак цветет благоуханный? Иль путы жизненных тенет Ты примешь с гордостью терпенья, Где подорожник в пыль сомнет Свои бесцветные цветенья? Нет, на твоем – ином – пути Ты слышишь сквозь усталый шорох, Как порывается цвести Золотоцвет в весенних хорах. БЫЛОЕ
Далеко на востоке, За синевой лесов… Жуковский Былое сновиденье Слетает в сердце вновь, Лелеемое снами Разнеженной души. Завесы голубые Волшебную страну Скрывают ненадолго, – Чтоб вновь отдать тебе. И если ты, плененный Цветущею мечтой, Стремишься, окрыляясь, В луга иной страны, – То знай: за утлой цепью, В неведомом краю Ты был как сын любимый Когда-то – и сейчас. «Когда бы милый старый сельский дом…» Стучу – мне двери отпер ключник старый. Огарев Когда бы милый старый сельский дом Я посетил, мне б, верно, грустно было; И тяжело, и горько, может быть; Воспоминания бы обступили Вечерними тенями… Но теперь Мечтать об этих любящих тенях, Об этой грусти, даже горечи – Так сладко, так успокоительно, Что многие минуты жизни Я б отдал ныне и за эту грезу, И за ее осуществленье. Так Прошедшее становится грядущим. «А может быть – как знать? – и эти дни…» Что пройдет, то будет мило. Пушкин А может быть – как знать? – и эти дни, Ползущие туманной полосою И скрашенные лишь цветеньем роз, И эти дни сомненья и унынья, И неизвестности, и сна, и лени, Житейских тусклых, хлопотливых дел, Душевного развороженья, – Быть может, эти дни, оборотясь Полузабытым, дальним, милым прошлым, Шепнут моей разнеженной душе Какие-то заветные слова И на душу пахнут сухим и тонким Дыханием осыпавшихся роз, Неслышно уронивших лепестки Между страниц, бывало, близкой книги, – И будет мниться, что тогда, когда-то Те розы для меня цвели… «Для сердца прошедшее вечно… » Для сердца прошедшее вечно. – Певец несравненный, ты прав. И духу равно бесконечно Похмелье услад и отрав. Утешны в безбрежном просторе Летящему к далям иным – И горько-соленое море, И нежное небо над ним. «Дух жизни – веянье былого…» Дух жизни – веянье былого Тебе, живущему былым; Плывет, как озаренный дым, Твое тоскующее слово – И непричастное земле Стремит в лазурь свои крыле, И вот, клубясь грядой янтарной, Напев курится, благодарный. «Крылом прозрачным Серафима…» Крылом прозрачным Серафима В стране лучей осенена, Да будешь ты душой хранима, – Душой хранима, Диотима, – Навек – безмолвна и ясна. Да, меньше слов. Безгласно чтима. Тебя лелеет тишина. Пусть ты земле неотвратима, – Невозвратима, Диотима, – О, будь молчаньем почтена! «Будет всё так же, как было…» Будет всё так же, как было, Только не будет меня. Сердце минувшего дня не забыло, Сердце всё жаждет грядущего дня. Бьется ж – слепое ль? – мгновеньем бегущим, В вечность, дитя, заглянуть не сильно. Знает себя лишь; в минувшем, в грядущем Бездну почуя, трепещет оно. Жутко и сладко; и вдруг – всё забудет, Тайну последнюю нежно храня: Так же, как было, да будет; Так же как не было, так и не будет меня. «Лишь только Лазарь воскрешенный…» Лишь только Лазарь воскрешенный Предстал, спокоен, прост и тих, Очам соотчичей своих, – Взыграл их дух развороженный. Был детски светел лик людей, Пока ходил меж них прекрасный, Творя безмолвно тайну ясной – Одной улыбкою своей. «Я побродил по крытой галерее…»
Я побродил по крытой галерее И подышал я влажностью ночной; Темно и тускло небо надо мной… Дождь моросит… под тесный кров скорее! Нет, посмотри: внизу как ад – огни; В бродящей мгле не движутся они. Да, и душа – как полночью пустыни – К докучным снам склоняется в углу; Но видит сад заветной благостыни – Узор огней сквозь дымную золу. |
