Там был Рунольв, сын Никуласа с Узкой горы, и держали его не слишком крепко, и ему удалось добыть у кого-то топор и ударить Никуласа сына Бьёрна в грудь, и это была очень большая рана. На этом сходка коней закончилась.

Никулас с Узкой горы получил лишь незначительные увечья и сказал, уезжая домой:

— Не знаю я, какой дорогой мне теперь ехать, чтобы было полегче, ведь, понимаешь, мне, шестидесятилетнему, чуть голову не отрубили, а тот, между прочим, уехал домой с неперевязанной головой.

Услышав это, Рунольв уехал прочь.

А Никулас сын Бьёрна излечился от ран. Он был близкий родич Кольбейну сыну Туми, а на тинг ездил с Гудмундом Достойным. И вот люди замирились. Раны, что нанесли друг другу тезки, приравняли друг к другу, а Рунольва объявили в округе вне закона, и он не мог находиться нигде, где верховодили Гудмунд и Кольбейн.

[1195 г.] А летом Рунольв перебрался в места к югу от пустоши.[666]

Жил человек по имени Бёдвар сын Бьёрна. Он жил на Горе во фьорде Плоского мыса. Бёдвар был человек небольшого росту, обходительный, и люди прозвали его Копьишко. Он укрыл у себя Рунольва. Лето он пробыл там, до самого того времени, как Кольбейн сын Туми поехал в гости в Капище, к Гриму сыну Снорри. Тогда Кольбейн послал Бёдвару сказать, чтобы тоже приезжал туда. И он так и сделал. А Рунольва отослал дальше. И он укрылся в округе на хуторе, что назывался Поперечная река, у человека по имени Дальк сын Торгейра. Тот принял его хорошо, и он пробыл там зиму.

[1196 г.] А как настала весна, спросил Рунольв Далька, как ему поступить.

Дальк сказал:

— Перво-наперво отправляйся-ка ты к Кольбейну и предложи ему возмещение за то, что жил в округе.

Дальк поехал с ним, а Кольбейн отказался выходить из дому. Тогда в дом зашел Дальк и попросил, чтобы Кольбейн вышел. Тот сказал, мол, нет ему нужды говорить с Рунольвом. Дальк отвечает:

— Ты, похоже, считаешь себя большим человеком, побольше собственного отца. А у меня прожил зиму человек, которого он объявил вне закона, и я приехал к нему на хутор весной и взял его с собой, и он вышел из дому, и они замирились, и в тот же день я уехал с ним обратно, прощенным и свободным, как и следовало ожидать.

Кольбейн отвечает:

— По-твоему, будет разумно, если я соглашусь поговорить с Рунольвом?

— Конечно, — говорит Дальк, — по-моему, лучше принять от Рунольва то, что он предложит, чем не принимать.

Вот Кольбейн вышел из дому, и Рунольв предложил ему принять от него в дар племенного жеребца.

Кольбейн сказал:

— Поезжай прежде к Гудмунду Достойному и предложи коня ему.

Тогда Кольбейн и Дальк послали к Гудмунду человека, и с ним Рунольва, и просили принять возмещение. И вот Рунольв добрался до Гудмунда и предложил ему коня. А он принял. Рунольв пробыл там несколько ночей. После этого он поехал на Долгий склон, и туда же приехали два его брата, Лейв и Халли, к Энунду. Вот Халли рассказал, что Рунольв подарил Гудмунду коня. Энунд на это сказал, мол, мало ли, ну принял Гудмунд дар, ну и что? Рунольву, на его взгляд, не стоит полагаться на это и думать, будто бы он получил взамен полный мир. И вышло так, что Рунольв поехал за лошадьми [Гудмунда] и угнал их, так как знал, где они пасутся, и пригнал в Долгий склон, и отдал Энунду. А тот принял и то, и другое, и Рунольва, и лошадей, и за это Рунольва прозвали Вертихвосткой.

А Гудмунд повел себя так, словно ничего и не произошло, и уважать его в округе стали куда как меньше, и говорили, мол, раз так, значит, миновали дни его могущества, а люди Энунда хвалились, мол, построят в долине землянку и покроют ее и в ней похоронят его власть и могущество. И Гудмунд летом не ездил на сходки, и никто из его людей, и на зимних играх их тоже не видали.

[12 января 1197 г.] В первое воскресенье после йоля устроили игры на Хромой реке. Так назывался хутор, где жил человек по имени Торвальд, он был близкий родич Гудмунда. Туда приехали на игры люди с Долгого склона, а из Скотьей долины никто не приехал. Туда же на игры приехал человек по имени Олав, по прозванию Смоляной мешок, а жил он у Кольбейна сына Туми. Сидел он на поперечной скамье и смотрел на игры. А как игры закончились, он встал и пошел вон, и, проходя мимо Рунольва, нанес ему увечье, и ударил его топором по руке, так что тот с тех пор стал однорукий.

А затем Олав вышел из жилых покоев, но не из дому. Люди с Долгого склона столпились в дверях, и все [другие гости и жители хутора] держали друг друга. Тут вмешались женщины и дали Олаву проникнуть в кладовую с едой, а там помогли ему вылезти наружу через дымник. А снаружи дул ветер, а ниже в долине была и вовсе метель.

Тут Торвальд сказал, мол, пора и остыть, что это за куча-мала в сенях. А люди с Долгого склона на это ответили, мол, за этим дело не станет, и как только им выдадут Олава, они сразу остынут. А вечером отведут его к Энунду и посмотрят, какой прием он ему окажет.

Торвальд сказал, мол, нет у него возможности выдать им Олава, зато весьма вероятно, коли они сейчас же бросят толкаться локтями и выйдут на воздух, что им будет удача увидеть его.

Те сказали, мол, раз так, не нужно их дольше упрашивать.

Торвальд сказал, мол, сами будут виноваты, коли он уйдет.

Тут они все выскакивают наружу и видят вдали человека который бежит со всех ног и уже добрался до Южной Хромой реки. И люди с Долгого склона припустили за ним.

Ветер тем временем окреп, и сквозь метель было почти ничего не видно, да и передвигаться стало непросто.

Олав не заходил ни в какое жилье в долине, пока не добрался до доильни, принадлежавшей Гудмунду, называлась она у Теплого озера. Там он прилег и немного поспал. А потом ушел прочь. А тут как раз появились люди Энунда, а его и след простыл. И так было трижды за ночь, что он убегал из доильни всякий раз, когда по его душу приходили люди Энунда. А потом они отправились восвояси вниз по долине, решив, что не иначе он ушел на юг через пустошь.[667] А он дождался, пока не рассвело, и ушел прочь, и целый и невредимый вернулся в Ивняковую трясину.

А люди с Долгого склона отнесли Рунольва на Южную Хромую реку. Там жил Торстейн золотых дел мастер, женатый на Сигрид дочери Тьёдольва. Она там жила долгие годы, и это Гудмунд так устроил, что Торстейн взял ее в жены и с ней получил эту землю.

Торстейн принял Рунольва и перевязал ему раны.

В то время на хуторе Скотий пригорок жил Бьёрн священник, сын Стеинмода. Он был женат на женщине по имени Бирна дочь Гудмунда. Он расторг свой с ней брак, купил для нее хутор под названием Верхний Долгий склон и отправил ее туда. У них была дочь, и ее тоже звали Бирна. Обе были женщины красивые и обходительные.

Торвальд с Хромой реки частенько туда захаживал и болтал с Бирной младшей. У него был также домочадец по имени Гудмунд сын Тасси. Его любимое развлечение было болтать с Бирной старшей, так что они оба туда ездили.

И вот полмесяца спустя после того, как Рунольв получил увечье, поехали они на [Верхний] Долгий склон и сидели беседовали с женщинами, по своему обыкновению.

Туда же днем приехали сыновья Никуласа, Лейв и Халли, и сидели там внутри. А как стало смеркаться, приехал Торфинн сын Энунда и с ним Тьёрви, который жил на хуторе Рыжий ключ, но чаще бывал у Энунда.

А как они вошли в жилые покои, вскочил Халли и нанес Торвальду удар, и попал в грудь, но лезвие отскочило от кости. А Лейв и Тьёрви держали Гудмунда. А затем они все с Торфинном уехали прочь. А Бирна старшая перевязала раны Торвальду, а Гудмунд уехал домой.

А как про это прознал Гудмунд Достойный, выехал он из дому с Гребня и поехал вниз на Верхний Долгий склон, и спросил, в состоянии ли Торвальд переехать к нему наверх в долину. С ним было тринадцать человек.

Энунд тоже выехал из дому и направился на Хромую реку, узнать, как поживает рука Рунольва. И оба, Гудмунд и Энунд, выехали в один и тот же день, и никто из них не знал, что другой тоже выехал из дому. С Энундом было четырнадцать человек. Вот они едут навстречу друг другу и видят, кто пожаловал.