Был человек по имени Вальди Священник сын Мара. Он был всем известный негодяй. Люди из Приречья застали его за грабежом и схватили, и взяли с собой в Олавов фьорд, и сказали, что отпустят его живым, но прежде он должен казнить Бьёрна. Вальди исполнил, что требовалось, с особой жестокостью. А потом они завалили тело Бьёрна камнями.

Тут узнает Энунд, что сталось с Бьёрном, и объявил, что этим ему [Энунду] нанесли большое оскорбление, потому что он ценил людей за то, как они помогают ему, а не за то, хорошо ли к ним относятся другие люди. Он также объявил, что за Бьёрна полагается заплатить полную виру, так как он не был занят ничем предосудительным, когда его схватили и казнили.

[9 марта 1188 г.] Так прошла зима, и начался Великий пост. А в среду второй недели Великого поста в Приречье появился человек по имени Сёльви сын Торарина и наведался на хутор, что назывался в Ущелье. Там жил Торвард сын Бьёрна, которого прозвали Бьёрн со шхеры. Торвард был при убийстве Бьёрна, и Сёльви как раз послали за его головой.

Но когда люди собрались из дому на обедню, Сёльви убежал прочь, решив, что не будет там прятаться и выжидать и что в одиночку ему как-то не с руки мериться силами со столь многочисленным противником.

Поэтому он направился в овечий загон, принадлежавший Йону с Холма, и просидел там до вечера.

Человека, который там приглядывал за овцами, звали Глум. И вот вечером, когда он пришел в загон, Сёльви его убил.

После этого Сёльви отправился в Бешеную долину, и шел всю ночь напролет, и хорошенько отморозил себе ноги, но добрался-таки до побережья.[653] Там его прятать не стали, и вот он перебирался с хутора на хутор, пока не оказался у Энунда на Земле Горячих источников, и засел там.

Весной Энунд объявил, что собирается в Приречье вчинять тяжбу тем, кто был при убийстве Бьёрна, а потому, что это все были весьма зажиточные люди. То есть дело казалось ему чрезвычайно прибыльным.

Об убийстве Глума надлежало тяжиться братьям, Йону годи и Асгриму, но в этом деле был замешан всего один человек, да такой, что Йону с Асгримом было решительно плевать, объявят его вне закона или нет. И тут люди из Приречья смекнули, что, ясное дело, не удастся им добиться справедливости в тяжбе против Энунда, если только они не заручатся чьей-либо помощью, и вот они отправились к епископу Бранду и спросили у него совета.

А епископ говорит, мол, все самые важные тяжбы, что разбирались прошлым летом, разрешились как нельзя лучше благодаря участию Гудмунда, и предложил им отправиться к нему и просить его взять на себя их тяжбу.

И вот братья, Йон годи и Асгрим, едут в гости к Гудмунду Достойному и просили выступать в суде от их имени в этом деле.

Гудмунд же принялся отнекиваться, мол, ни одной из сторон он ничем не обязан, и ни с той ни с другой стороны ему никто ни кум ни сват.

Тут они увидели, что так просто им ничего от него в этом деле не добиться. И тогда передали они Гудмунду свой годорд в Приречье, а людей там было много и все как на подбор, а Гудмунд принял от них этот дар, и теперь все, против кого были выдвинуты обвинения [по убийству Бьёрна], стали его тинговыми.

После этого была назначена сходка между Гудмундом и Энундом, дабы им замириться. И они решили это дело, и назначили людей, которые договорятся об условиях мировой, и выбрали Халля Священника сына Гуннара с Подмаренничных полей и Бьёрна Священника сына Стейнмода со Скотьего пригорка. Они приравняли убийства Глума и Бьёрна друг к другу, а что до того, будто бы дело по убийству Бьёрна очень прибыльное, так это, сказали, оттого только, что при нем было больше людей, а по совести за Бьёрна ничего платить не полагается. И договорились на том, что каждый — и Энунд, и Гудмунд — выплатит возмещение своим людям из собственного кармана.

Жила женщина по имени Гудрун дочь Торда. Жила она на хуторе, что назывался на Орлином мысу, на побережье у входа в долину Алтарной реки. Была она из красавиц и самая что ни на есть обходительная. Ей принадлежали и сам хутор, и относившиеся к нему земли. Она была молода и унаследовала хутор и земли за отцом. В округе говорили, невесты лучше Гудрун среди женщин ее положения не сыскать.

За нее посватался человек по имени Симон, сын Торварда, того самого, которого прозвали Усатый пес. Люди его уважали, и, по мнению округи, это был равный брак.

Вот заключили этот брак, и Симон переехал к ней на хутор.

Супружеская жизнь у них не сказать, чтобы очень ладилась, и скоро стало так, что Гудрун то дома, то где-то шляется. Симон же вел себя тише воды ниже травы. Они прожили вместе две зимы, и на вторую стало меж ними получше, и Гудрун все время была дома.

В тот год у них оказалось маловато запасено под пост. И как начался Великий пост, Гудрун сказала, мол, пусть Симон съездит за постной едой на Мачтовый мыс, на отцовский хутор. Вот он поехал и вышел во фьорд с людьми, и налетели на камень который называется Черноголовый. И там утонули Симон и два его домочадца. И Гудрун осталась вдовой.

В то же лето посватался к ней человек по имени Хравн сын Бранда, с запада, из фьорда Плоского мыса. Был он из людей Грима сына Снорри, и с этим делом в округу приехал сам Грим. А за Гудрун отвечал Торвард сын Торгейра, и свойственники[654] договорились на том, что Гудрун помолвили с Хравном. А свадебный пир был в Капище, у Грима. И говорили люди, что Гудрун выскочила из постели в первую же ночь, едва только к ней подвели Хравна.[655]

После этого Хравн и Гудрун отправились на Орлиный мыс, и Хравн сделался там хозяином. Нельзя сказать, будто бы Гудрун обходилась с мужем мягко. Тем же летом она сбежала из дому и отправилась на запад в Капище. Грим принял ее тепло, и некоторое время она прожила там.

Тут ей стало известно, что Грим собирается плыть в Островной фьорд и взять ее с собой. Это ей было не по душе, и она тайком сбежала с хутора, не взяв даже свою лошадь. Она не останавливалась, пока не добралась до Мачтового фьорда, до хутора Торварда Усатого пса — бросилась ему в ноги вся в слезах и все причитала, мол, как ей тут хорошо, а все из-за памяти о Симоне.

Торвард принял ее хорошо, и она прожила там долгое время.

У Торварда было заведено каждое лето нагружать свою лодку постной снедью и плавать по округе и продавать ее бондам. И вот он снова поступил как обычно, и поплыл вниз по фьорду, и взял с собой Гудрун. Он направился в Гусиную гавань, потому что там стояли торговые корабли [норвежцев]. Торвард поставил там свою палатку, и Гудрун была с ним в палатке.

Там были и другие люди, из тех, о ком есть что рассказать. Это был Торд сын Торарина с Лиственного обрыва и его сыновья, Хакон, Хильдибранд и Дагстюгг.

Однажды повстречались Хакон и Гудрун, и завязалась между ними беседа, ведь раньше они частенько видели друг друга. И вот, пока они были там, Хакон каждый день ходил к Гудрун и беседовал с ней.

А когда Торвард накупил столько, сколько намеревался, собрался он восвояси и взял Гудрун с собой. А как он доплыл до Орлиного мыса, ссадил Гудрун на берег и отправил ее домой, на ее хутор, к мужу. А потом он уплыл на свой хутор, и о нем больше не будет речи в этой саге.

И с тех пор повелось так, что Хакон стал заглядывать на Орлиный мыс, и так оно шло всю ту зиму.

Как-то раз Гудрун завела с Хаконом беседу и сказала, мол, не желает его видеть и нечего ему больше к ней наведываться, пока Хравн жив.

— А теперь поступай как знаешь.

И в другой раз сидели они на поперечной скамье, Хакон, его брат Хильдибранд, и Гудрун между ними, и говорили вполголоса, а Хравн сидел на скамье и вытачивал из дерева ложки, потому что он был человек умелый. Тут оба брата встают и пошли к дверям, и когда они проходили мимо Хравна, Хакон нанес ему удар топором на короткой рукояти и попал в грудь, а потом ударил его еще раз, и лезвие отскочило от кости. А после этого братья вышли вон.