* * * Рыдала девица, стирая белье: ее ненаглядный оставил ее. В ту пору ей было четырнадцать лет; но весны проходят, а милого нет. Сияет ли солнце, горит ли луна, о горькой измене все плачет она. И множит ей памяти едкая соль на слезную муку сердечную боль. Милая, плачь: вылечит плач. Но мать ее просит: «Дочурка моя, утешься, иначе не выдержу я»,— а та отвечает: «Ах, матушка, нет, мне горя не выплакать за десять лет. Не хватит очей мне, не хватит и слез — такую обиду мне милый нанес. Пусть слезы струятся соленым ручьем, смывая с души моей память о нем. Я петь разучилась, а если пою, зовут все рыданием песню мою. Мой милый с собою мой голос унес, оставив молчание, полное слез». Милая, плачь; вылечит плач. БЫЛ БЫ В СЫТОСТИ ЖИВОТ, А МОЛВА НЕ В СЧЕТ Про монархов рассуждаем, про раздел всея земли, а меня — не обдели маслом, свежим караваем, дай зимой варенья с чаем, водки, чтоб согреть живот, а молва не в счет. Пусть на серебре и злате принц снедает целый куль позолоченных пилюль,— чтобы трапезу прияти, мне и шкварки будут кстати: прямо с противня да в рот, а молва не в счет. В январе, когда на склоны снег покровом хладным лег,— мне бы жаркий камелек, да орешки раскалены, да про дни седые оны поскладнее анекдот, а молва не в счет. У купца к монетам рвенье,— чтоб звенели в кошелю, я же поутру люблю блеск ракушек в белой пене и внимаю Филомене там, где ива воду пьет, а молва не в счет. Юный грек в порыве смелом к жрице Геро ночью плыл, а меня в давильню пыл к струям гонит алым, белым, где блажен душой и телом посреди пьянящих вод, а молва не в счет. Тисба и Пирам влюбленный острым венчаны мечом, кровью, хлынувшей ручьем; мне по сердцу — торт слоеный, мой резец, в него вонзенный, поострей меча сечет, а молва не в счет. * * * Куль я видел у менялы, полный спелых фиг и дуль. Разошелся быстро куль: знать, на дули спрос немалый. «Но тебе, — сказал он, — малый, буде в чем соврешь хоть раз, дулю я одну припас!» Начинаю. Есть в Мадриде дурень. Он и вам знаком; тлю узрит в глазу чужом, у себя слона не видя! Чтобы не был он в обиде, я бы дал ему за дурь пару дуль. Старый хрыч, собою горд, под венец идет с девицей. Простофиле и не снится, что невеста — первый сорт: трижды делала аборт. Поделом его надули! Три дули. Вышел порох весь в расход у преклонного супруга, а исправная супруга каждый год дает приплод. Может быть, она дает как предписано ей браком? Дуля с маком! Дон Безродный ходит франтом, самомнением томим: дескать, обращайтесь с ним, словно он рожден инфантом, хоть по крови маркитант он, по уму же — круглый нуль. Пять дуль. Хвастал дон Бахвал досужий зубочисткою с утра: мол, фазана ел вчера. По усам же обнаружил я, что дичь ему на ужин поставляет зеленщик. Шесть фиг. Спеленал себя шелками хлыщ, собравшийся на рать, так что и не разобрать, ратник это или знамя, и куда идет он: к даме, на бульвар ли, на войну ль? Семь дуль. Расфуфыренные хваты разодеты в прах и дым: предков, мол, не посрамим. Те и впрямь аристократы, но носили чаще латы, чем крахмальный воротник. Восемь фиг. В битве с одного удару сей храбрец сражает трех. Только этот пустобрех брешет с винного угару: мастер петь он под гитару, но не слышал пенья пуль. Девять дуль. Дон Обманутый Вздыхатель не получит ни черта. Вроде б истина проста, но не внемлет ей мечтатель. Незадаром, знать, приятель заработал целый куль дуль. * * * |
