Припарковавшись в конце ряда, где было много свободного места, я направилась внутрь. В магазине было немноголюдно — рабочий день заканчивался. Симпатичная блондинка чуть старше меня махнула рукой от стеллажа, который она заполняла товаром.

— Добро пожаловать. Кричите, если нужна помощь или касса. Я просто пытаюсь сегодня закончить завтрашнюю работу.

Я улыбнулась:

— Удачи с этим. И спасибо.

— Мара, если что.

— Спасибо, Мара. Чуть позже попрошу у тебя краску.

— Будет сделано, — откликнулась она, пока я углублялась в один из проходов.

Я остановилась перед стендом с образцами красок. Казалось, вариантов здесь было бесконечно много. Учитывая, какой маленький наш Спэрроу-Фоллс, выбор приятно удивил.

Закрыв глаза, я представила картину, которую хотела создать. Держа в голове нужные оттенки, открыла глаза и начала собирать образцы почти всех цветов радуги и еще парочку для верности. Сравнивала тона, нюансы пигмента и наконец определилась с выбором.

И тогда я почувствовала это — характерный взгляд в спину. Мышцы невольно напряглись, в памяти всплыли недавние наставления Кая. Я подняла голову и встретилась с холодными, прищуренными глазами.

Мужчина был крупный, плечистый, в видавших виды джинсах и клетчатой рубашке, на которой пристало немного опилок. Лет на пятнадцать старше меня и килограммов на сто тяжелее. И явно не из дружелюбных.

— Ты та самая богатенькая сука, чей папаша поубивал людей и украл их деньги, да?

Мои мышцы окаменели. Все было не совсем так, но в подобной ситуации это не имело значения. Сделав глубокий вдох, я развернулась к нему.

Больше не убегаю.

— Да, это я, — сказала я, не отводя взгляда.

Он оскалился:

— И ты думаешь, можешь жить на все эти кровавые деньги и выйти сухой из воды? Да тебя вместе с этим ублюдком вешать надо. Может, тебе стоит устроить немного местного правосудия.

Он сделал два широких шага ко мне, но тут из-за угла появился кто-то и встал между нами.

— Джимми, это, черт возьми, звучит как прямая угроза. Я хоть сейчас и не при исполнении, но обязан блюсти закон.

Я, кажется, никогда не видела Харрисона без формы. В джинсах, футболке и бейсболке он выглядел по-мальчишески обаятельно, словно собирался на бейсбол или, что вероятнее, на работу во дворе.

Джимми, как выяснилось, нахмурился на него:

— Не твое дело, парень.

— Ты сам сделал это моим делом. И раз уж наша команда занималась этим делом, могу сказать: Элли не имела к этому никакого отношения, кроме как пыталась помочь привлечь отца к ответственности. Так что передай это дальше, — голос Харрисона стал жестче.

Челюсть Джимми ходила туда-сюда, потом он злобно глянул на меня и ушел прочь:

— У меня нет времени на эту чушь.

Из груди вырвался резкий выдох, и я поняла, что смяла образцы краски в руках. Попыталась их распрямить, пока Харрисон обернулся ко мне.

— Прости за это.

Я покачала головой, уткнувшись взглядом в краску:

— Это не твоя вина.

Он нахмурился:

— Часто такое случается?

Я пожала плечами:

— Не редкость.

Вена на шее Харрисона напряглась:

— Если кто-то прицепится, звони мне. Поговорю с ними.

Я хотела возразить, но смысла не было. Не хотелось объяснять ему, что сейчас мне нужнее всего стоять на собственных ногах.

— Ладно.

Харрисон вздохнул:

— Все равно ведь не позвонишь, да?

Я улыбнулась, хоть и натянуто:

— Что я собираюсь сделать прямо сейчас — так это нарисовать фреску.

Я включила свой плейлист из хитов начала двухтысячных на переносной колонке и водила карандашом по огромной белой стене. Весь мебель я сдвинула в центр комнаты и накрыла полиэтиленом. Даже потратила время, чтобы заклеить малярным скотчем плинтусы, хотя это было самым скучным занятием в мире. Но *NSYNC помогли пережить этот этап.

Гремлин тявкнул со своей лежанки в углу и метнулся к двери. Я нахмурилась. Я ничего не слышала, но все равно пошла посмотреть. В тот же миг в дверь раздался стук — такой, что Гремлин сорвался в яростный лай.

— Вспышка, убери этого дикого зверя, потому что я вхожу.

— Потерпи, шеф, — ответила я, подхватив Грема на руки и отомкнув замок. Открыла дверь — на пороге стоял очень хмурый Трейс. — Кто тебе испортил завтрак?

Его нахмуренность только усилилась.

— Ты мне не написала.

Я поморщилась.

— Прости. Я отвлеклась.

— Я тебе написал, и ты не ответила.

Я пробормотала ругательство:

— Забыла сказать. Я сменила номер на местный, из Спэрроу-Фоллс.

Зеленые глаза Трейса потемнели, взгляд стал внимательным и цепким.

— Сменила номер?

— Да. Ну… мне же больше не нужен нью-йоркский, правда? — Это была не ложь, но и не вся правда. И учитывая, насколько он был на взводе в спортзале, я не хотела нагнетать еще больше.

Трейс окинул меня взглядом с ног до головы, будто пытаясь что-то понять. Наверное, видел только мои заляпанные краской комбинезоны и пучок, торчащий на макушке.

— И что это на тебе?

Я просияла, радуясь смене темы.

— Мой малярный наряд.

— Твой… малярный наряд?

— Угу.

Он потянулся к выбившейся пряди и слегка накрутил ее на палец.

— У тебя в волосах розовая краска. И еще зеленая, — он отдернул руку, чтобы показать… но тут Гремлин зарычал, щелкнув зубами возле его пальцев.

Трейс резко убрал руку, зыркнув на моего пса.

— Господи. Ты уверена, что у этой твари нет бешенства?

— Не смей так говорить о моей родственной душе, — отрезала я. — И вообще, я возила Грема к ветеринару. Он абсолютно здоров. Ну, немного худоват.

Губы Трейса скривились в ухмылке.

— Родственная душа, значит? Вполне подходит. Ты ведь оставила на моем плече царапины.

Я ахнула:

— Не оставляла.

Он ухмыльнулся еще шире:

— Оставила. Не переживай, я ношу твои отметины с гордостью.

Щеки у меня вспыхнули, и я отвела взгляд.

— Извини… я, наверное, просто увлеклась. Я не… ну… я не привыкла…

Трейс шагнул ближе, не обращая внимания на рычание Грема, и взял меня за подбородок, приподняв лицо. Его взгляд потемнел, почти почернел.

— У тебя еще никто никогда… не делал этого?

Я сглотнула, подбирая слова:

— У меня было мало отношений. Папа сразу после школы стал толкать меня к Брэдли, а он… ну… не любил такое.

В глазах Трейса сверкнула тень и гнев.

— Для меня это значит много, что ты доверилась мне в этом. И я не буду врать: мне чертовски приятно знать, что я был первым, кто подарил тебе такое.

— Оу…

— Такая милая, — пробормотал он, и в голосе стало меньше грозы.

В этот момент снаружи хлопнули дверцы машины. Трейс вышел на крыльцо:

— Сюда, Килс!

При упоминании своей любимой подружки Гремлин начал вертеться и визжать от радости. Я пошла следом за Трейсом и увидела, как Кили бежит через лужайку, рюкзак подпрыгивает у нее за спиной.

Гремлин, трясясь от восторга, метнулся к ней. Кили тут же присела на траву, позволяя ему облизать ее поцелуями.

— Похоже, я больше не лучший друг, — пробормотала я.

Трейс усмехнулся:

— Знаю, каково это. Жестоко.

Тут я заметила незнакомую женщину, идущую к нам. Красивая блондинка с аккуратным каре чуть ниже подбородка. Одежда — деловая, но аккуратная, с небольшой изюминкой в виде пояса с золотой пряжкой в форме цветочного узора. Лицо же… настороженное, в глазах — неуверенность.

Это, без сомнения, была бывшая Трейса и мама Кили. И, конечно, встретить ее я должна была в заляпанных краской комбинезонах и с растрепанными волосами. Отлично.

— Элли, что ты делаешь? — спросила Кили, смеясь, пока Гремлин облизывал ей щеку.

— Рисую радугу на стене в гостиной, — ответила я с улыбкой.

Лицо бывшей Трейса отразило искреннее недоумение.

— Вы… рисуете радугу… на стене гостиной?

Трейс прикрыл смешок кашлем:

— Лия, это наша соседка Элли. Элли, это мама Кили, Лия.