Горсть лесных ягод – ежевику и клюкву я размял примерно две трети ягод в миске из маленького котла. Они пустили густой, пурпурный сок, превращаясь в натуральный ягодный винегрет: кисло‑сладкий, с терпкой ноткой.

Орехи прохрустели под пальцами, очищенные от скорлупы. Их я раздавил плоскостью ножа, разбивая на мелкие кусочки. С зеленью не стал морочиться, просто отобрал хорошие листья одуванчика и подорожника. Тут важно сохранить и их собственный вкус, но постараться не перекрыть нежность ежовика.

– Почти готово, – улыбнулся я.

Сложив ежовик в миску с заправкой из ягод, добавил орехи и оставшиеся целые ягоды. Аккуратно перемешал, чувствуя, как текстуры сливаются: хруст орехов, нежность гриба, взрывы ягодного сока – и выложил на подушку из зелени, где блюдо заиграло оттенками: белые волокна на зелёном, усыпанные пурпурными каплями и хрустящими орехами.

Новое блюдо: Салат со свежим ежовиком, ягодами, травами и лесным орехом  

Рецепт добавлен в архив. 

Редкость: Редкий 

Качество: Хорошее. 

Эффект: Все характеристики увеличены на +2 на три часа. 

Дополнительное свойство: Доступ к заклинанию Иллюзии: «Невидимость. Уровень 5» 

Эффект: Тело и одежда полностью пропускают свет. Эффект не спадает при получении урона 

Затраты маны: 

Активация: 30 единиц 

Поддержка: 5 единиц/1 минута 

Получено 150 единиц опыта. 

Опыт: 8270/10000.  

– Да! – вырвалось у меня, но я тут же опомнился. – Получилось… Теперь тар‑тар.

Его я выложил на широкие листы лопуха. Разгладил их рукой, и вот, естественная тарелка. А их вид с ребристой текстурой и землистый, зелёный аромат подчёркивал свежесть блюда, делая его визуально ярким: белые кубики на зелёном фоне, усыпанные рубиновыми каплями и зелёными вкраплениями.

– Я бы такое и в ресторане подал, – похвалил я себя, раз больше никого вокруг не было.

Новое блюдо: Тар‑тар из белого гриба  

Рецепт добавлен в архив. 

Редкость: Необычный. 

Качество: Хорошее. 

Эффект: «Душа леса»: Сила, Выносливость и Ловкость +5 на три часа. Требование: Находиться в лесу или близ леса (не более 100 метров) 

Получено 100 единиц опыта. 

Опыт: 8370/10000.  

– Тоже весьма недурно, – кивнул я.

Оба блюда стояли готовыми, источая слои ароматов – от земляной свежести грибов до кисло‑сладкой ягодной терпкости. И тогда я услышал, как Гром хлопнул крыльями. Я поднял голову и замер: из леса выходила Ноэль, ведя троих – связанных верёвками.

– ЭТО ВЫ⁈ – вырвалось у меня от шока.

Три фигуры выступили из‑под тяжёлых сосновых теней, связанные грубой пеньковой верёвкой. И я очень хорошо знал пленников: Хылщ, Ригарт, Ванесса – три «героя», виновных в том, что случилось с Мишкой. И те, кто неотступно следил за мной, прожигая затылок всю дорогу.

В груди всё вспыхнуло, будто в костёр плеснули масла. Горячая волна ударила в горло, перехватывая дыхание. Кулаки непроизвольно сжались.

– Вы… – выдавил я, чувствуя, как кровь отхлынула от лица, а потом хлынула обратно, молотя в висках тяжёлыми ударами, – Ублюдки…!

Я шагнул вперёд. Голос вышел чужим, низким, будто из‑под земли:

– Это вы следили. Вы навели Лапу. Вы виноваты, что Мишка… что он теперь лежит там!

Первым желанием было измолотить их кулаками. Сколько лет бы я ни прожил, сколько ни прошёл, но сейчас разум захватывала безудержная ярость! Но я ждал, как ждал спринтер выстрела, ждал боксёрского гонга. Что начнут выкручиваться, лгать, ухмыляться, как всегда, лгут те, кому всё позволено, те, кто так думает.

Но Хылщ, с лисьими глазами на щербатом лице, которое так и просило свидание с кулаком, вдруг тяжело опустился на колени. Он не поднимал взгляда.

– Да, – выдохнул он так тихо, что я едва расслышал. – Это мы виноваты в том, что случилось.

«Что он задумал?» – подумал я, не понимая, не принимая сказанного. Это было невозможно в отношении этого урода.

Ригарт стоял, стиснув челюсти до белых желваков под кожей. Ванесса отвернулась, но я заметил, как дрогнули её плечи, будто от беззвучных рыданий.

– Если бы мы тогда… – голос Хылща сорвался, стал хриплым, – если бы не были такими надменными, гордыми, слепыми ублюдками… всё было бы иначе. Мы знаем. И мы… – он сглотнул ком, – сожалеем. Особенно о мальчике.

Сожалеем?

Слово ударило в грудь раскалённым вертелом.

– Сожалеете? – переспросил я, и голос задрожал, будто натянутая струна. – Сожалеете⁈

Активация умения: Свирепый повар!  

Мана: 60/90  

Мир окрасился кроваво‑алым. Мышцы налились тяжёлой, горячей силой, будто по венам разлили расплавленное железо. А разум удалился, захлестнувшись одним желанием!

Я дёрнулся, тело сорвалось с места, и в следующий миг я выхватил из ножен Ноэль один из её изогнутых кинжалов – холодная рукоять сама легла в ладонь, точно ждала этого мига. В одно мгновение я оказался перед Хылщом.

Лезвие сверкнуло над его склонённой шеей, отражая утренний свет тонкой серебряной дугой.

Внимание!  

Ты не можешь использовать холодное оружие вне класса! 

Ограничение: «Небесный запрет». 

Нарушение правила приведёт к немедленной смерти.  

Но рука не дрогнула. Лезвие опускалось – медленно, неумолимо, словно сама судьба. Я ощущал, как мышцы тянет обратно, как тело отказывалось подчиняться. Но с треском костей я двигал руку дальше, лезвие приближалось.

Предупреждение! 

Остановись! 

Я не слышал. В ушах гудела кровь, а перед глазами стояла картина – мальчишка в коме. По моей вине, по их вине!

Хылщ заплакал. Слёзы падали на сухую землю, оставляя тёмные круглые пятна.

– Я не хотел… – шептал он, – Не хотел, чтобы так вышло… Прости нас, Маркус… прости…

– ТЫ ЛЖЁШЬ! – вырвалось у меня гортанным, звериным рёвом.

Кинжал замер в миллиметре от кожи. Я чувствовал, как от его шеи поднимается тёплый воздух. Ещё немного…

– Ха… – выдохнул я, – Я не такой как вы.

Медленно, будто через невыносимую тяжесть, я отнял лезвие и протянул рукоятью вперёд Ноэль. Она вырвала кинжал так резко, что я едва не порезался.

– Ещё раз тронешь моё – убью сама, – прошипела она, и в голосе звенела сталь.

– Боюсь, у меня по записи, – хмуро бросил я.

Ненависть не ушла – она застыла внутри тяжёлым, холодным камнем.

– Что дальше? – выдавил я хрипло. – Зачем вы шли за мной? Хотя… – я усмехнулся криво, – правду всё равно не скажете.

Хылщ поднял глаза. В них стояла такая древняя, тяжёлая усталость, что мне на миг стало не по себе. Не такое лицо я видел. Где же ухмылка? Надменный взгляд?

– Скажем, – тихо ответил он. – После твоего ухода город взбесился. Тиберий раструбил на всех площадях, что мы продались Красной Лапе. Что подставили таверну нарочно. Что из‑за нас… мальчишка теперь там лежит.

– Выходит не зря свою зарплату получает, – сказал я.

Он сглотнул.

– Мы не знали, Маркус. Клянусь. Нам просто сунули деньги – те, что нужны были для ставки. И яйцо дракона «на всякий случай». Условие одно: оставить повозку у таверны ночью. Всё. Сделку вёл человек Лапы.

Я рассмеялся – коротко, горько, безрадостно. Что за чушь? Они думают я поверю в такое?

– И вы поверили первому встречному, который разбрасывается яйцами штормовых змеев и целыми состояниями? Просто так, от чистого сердца?

Ригарт наконец поднял голову. Лицо в синяках, нос криво сросся, будто после хорошего кулака.

– Это был не первый встречный, – прогудел он, голос низкий, как гул далёкого грома. – Это был мой старый побратим. Вместе ходили в рейды раньше. Я… доверял ему.