Торговец покраснел, поплевал, но кивнул.

— Ладно, чёрт с тобой! Пятьсот серебра. Но снимай цепь сам!

Я передал мешочек — ровно пятьсот, которые мы только что получили.

«Я ещё заработаю. Легко пришло, легко ушло. Зато парнишку вытащу», — подумал я.

Торговец отсчитал, бурча под нос. Я открыл клетку, снял ошейник — парнишка дёрнулся, но потом обмяк, глядя на меня с благодарностью.

— Спасибо… — прошептал он. — Я… не знаю, как отблагодарить.

— Не надо, — сказал я, помогая ему встать. Ноги у него дрожали, но глаза сияли. — Пойдём.

Лариэль нагнулась к нему и погладила того по голове:

— Мы позаботимся о тебе, всё будет хорошо, — она была рада, действительно. И надеюсь, что не обидится из-за того, что я распорядился её частью награды.

А Фунтик лизнул мальчику руку — и хрюкнул, что у кабанов, наверное, значит: «Добро пожаловать». Мы направились прочь с рынка, через те же улочки. Тут было слишком тяжело находиться.

— Тебя как звать? — спросил я у мальчонки, держащегося за руку Лариэль.

— У меня нет имени… — протянул он.

— Ладно, придумаем, — улыбнулся я.

После Живого рынка мы решили не задерживаться в городе. Хотелось как можно быстрее увести мальца. Да и денег уже не было.

По дороге домой удалось разговорить его:

— Совсем ничего не помнишь? — спросил я у мальчишки.

Он сидел перед мной и увлеченно правил поводьями. Оказалось, он впервые видит лошадь. И тут дело в том, что он каким-то вещам не удивлялся вовсе, а другие в свою очередь невероятно его поражали.

— Не помню… — печально прощебетал он, — Только с того момента, как оказался в клетке… А до этого — ничего нет.

«Досталось же ему, — подумал я скрипя зубами, — Может, действие какой-то магии. Но Лариэль не знает о таком. Нужно будет найти спеца в городе, может удастся что-нибудь узнать. И с торговцем стоит пообщаться поплотнее, без лишних глаз. Из ниоткуда же он не мог появиться.» — размышлял я.

Но, с другой стороны, возможно это было и к лучшему. Это ужасно, без сомнений. Но, может, так ему было хоть немного легче. Не знаю, что случилось с его семьёй, но учитывая местные нравы, мысли сводятся к худшему. И даже если они живы, вряд ли отдали собственного ребёнка по доброй воле.

— Не волнуйся, мишка, мы постараемся вернуть тебе воспоминания, — с улыбкой сказала Лариэль чуть приблизившись верхом на лошади, — Я отличная чародейка! На это уйдёт какое-то время, но я найду способ!

— А хорошее имя! — воскликнул я.

— Ты о чём? — не поняла Лариэль.

— Мишка, — уточнил я, — В моём мире оно было привычным. Если по полному — Михаил, а сокращённо — Мишка или Миха.

Пока я пытался объяснить концепцию полных и сокращённых имён, уменьшительно-ласкательных и производных, мальчик прошептал:

— Мишка, — и я заметил, как он немного улыбнулся.

— Нравится?

— Угум, — кивнул он.

— Значит будешь Мишкой! Сейчас вернёмся в таверну, накормим тебя, смоем грязь и станет получше. Вкусная еда способна на чудеса, — сказал я и заметил на дороге знакомый силуэт.

Это был отряд манты. Её фигуру было трудно спутать с кем-то ещё. Особенно учитывая, что её окружала тьма гоблинов на пони. Но как-то она быстро.

«Похоже, Красная Лапа успел уйти, почуял как пахнет жареным.» — подумал я.

— Привет, — помахал я, — Как успехи?

— А это кто? — ответила она вопросом на вопрос, косясь на Мишку.

— Работник новый, — пожал я плечами, — Так что там?

— В этих местах урсолаков не встретишь. Только если… — проговорила она, взглянув на меня вопросительно. Я кивнул, зная, что мы друг друга поняли, — Поговорим об этом позже, — бросила она проскакивая мимо.

— А с шайкой-то что?

— Ушли. Оставили самых недалёких и разбежались по лесам. Лапы и след простыл, — ответила она, уже оказавшись за моей спиной, — Теперь тебе стоит быть ещё осторожнее. Волк всегда…

— Преследует жертву до конца, — закончил я за неё.

— Схватываешь на лету.

Я поглядел ей вслед и поехал дальше.

«Наверное обижается ещё, гордая, — подумал я, — Мне такие нравятся.»

Через двадцать минут мы уже въезжали во двор таверны. К нашему возвращению бригада Келдара почти закончила с таверной, и та действительно преобразилась. Фасад, ещё недавно выглядевший хлипким и провалившимся, теперь стоял уверенно укреплённый камнем и толстыми балками в подполье. Исчезли скрипящие ставни, и вместо них в проёмах были аккуратно вставлены новые рамы, готовые принять стёкла. Над главным входом, где когда-то висела половина таблички с половиной котла, теперь красовалась свежевырезанная и уже покрытая тёмной морилкой вывеска — «Драконий котёл» с выжженным драконом принимающим джакузи в котле. Дурк, оказывается, весьма искусно выжигал на дереве. Крыша, прежде похожая на решето, была почти полностью перекрыта новой дранкой, и лишь на одном скате двое рабочих, ловко орудуя молотками, заканчивали укладывать последние ряды. А самый мелкий гном укладывал семена вечнозелёной травы в щели между камнями ступеней. Как говорила Лариэль: «Всё дело в деталях! Травка — нужна!»

— Ну не красота ли? — спросил я сам у себя.

Сбоку от таверны, оттуда, где планировались новые хозпостройки для будущего скота, доносились стук топоров и запах свежей щепы. Двое подмастерьев сгружали с телеги новые лавки и столы, в то время как другие пропитывали смолой старые, но обновлённые силами гнома. А сам Келдар, стоя на лестнице, вбивал последний гвоздь в ставню.

— Келдар! — позвал я.

— А⁈ — бросил он, дёрнув головой, лестница пошатнулась, и он едва успел ухватиться за ставню, — Чего орёшь! Иди внутрь, не мешай! — рявкнул он.

— А смотри, крепко держится, — посмеялся я.

Мы спешились, я помог мальчишке спуститься. Как раз вышел Дурк, ожидая, что мы привезли что-нибудь интересное. Хотя, мы и в самом деле кое-кого привезли.

Орк подошёл и уставился на Мишку, а затем совершенно спокойно спросил:

— Где подобрали?

— Большой… зелёный… — рассматривал мальчик в ответ.

— Ладно. Оставим, — кивнул он и пошёл обратно в таверну.

Фунтик же выглянул из корзины и увидел курочку Лариэль. Та закукарекала и рванула за таверну, кабанчик тут же за ней. А Мишка дёрнулся к ним, но не побежал, посмотрел на меня.

— Беги, поиграй, — улыбнулся я.

Тот сразу же рванул за кабанчиком и курочкой.

— Как думаешь, долго ещё яичек ждать? — спросила Лариэль.

— Долго, милая, очень долго, — покачал я головой.

Мы отправились внутрь, и, войдя, застали картину напряжённого, но почти завершённого труда. Воздух был густым от запаха сосновой смолы, краски и древесной пыли. Главное помещение преобразилось до неузнаваемости. Стены, залатанные и выровненные, были покрыты свежей кремовой побелкой, подбитой деревом понизу, отчего зал казался светлее и просторнее. В огромном камине, который перебрали чуть ли не с нуля, выложенном из дикого камня, уже был сложен новый костёр, готовый к первому розжигу. Пол, ещё недавно гнилой и трухлявый, лежал ровными досками блестящими в свете магических ламп.

Длинная стойка из тёмного дуба, сияющая свежим лаком, стояла на своём месте, но была ещё пуста — ни кружек, ни бочонков. Возле неё мастер-гном вручную вырезал последние узоры на опорной балке. В углу сложили свежее сено для постоялого угла — традиция, говорят. А у лестницы, ведущей наверх, валялись остатки стройматериалов, которые предстояло вынести.

Таверна ещё не дышала жаром очага и шумом посетителей, но она уже была полна потенциала — как инструмент, натянутый перед первой нотой. Она пахла не едой и пивом, а будущим. Будущим, в котором она снова станет пристанищем для усталых путников, готовым открыть свои двери буквально со дня на день. Которые, надеюсь, будут готовы открыть свои мешочки с монетами, не за идею же работаем.

— Дурк, а где Мика? — спросил я.

— На кухне ждёт. Бегает туда-сюда. Кричит. Немного плакала. — ответил он спокойно, и тут как загремел: Заготовок нет! Мы все умрём! Что-то такое. Я не понял.