— Понял, босс.

Когда дверь закрылась, Алиев снова подошёл к окну. Хищная улыбка не сходила с его лица. Игра переходила на новый уровень, где он был настоящим королём. Чёрным королём, готовым объявить шах и мат наглому выскочке.

Меня выдернул из сна звук, похожий на скрежет когтей по металлу, усиленный в тысячу раз. Это был не просто звонок. Это был боевой клич полуживого телефона, который, казалось, поставил себе цель пробить дыру в моём черепе. Дребезжащий, визгливый, он словно кричал: «Подъём, ничтожество, новый день пришёл, чтобы плюнуть тебе в лицо!». Чертыхаясь так, что, наверное, покраснели бы и портовые грузчики, я вслепую похлопал по тумбочке и схватил холодную трубку.

— Алло, — просипел я голосом, который, казалось, принадлежал не мне, а старому пропойце.

— Игорь? Игорь, это Наталья Ташенко! Прости, что так рано, но новость не ждёт! Григорий Аркадьевич ждёт тебя у себя. В ратуше. Через час! Он в восторге от идеи с праздником урожая!

Моё сердце, ещё секунду назад сонно качавшее кровь, исполнило тройное сальто-мортале и рухнуло куда-то в район желудка. Через час. У главы Попечительского Совета. Я подскочил на кровати, как будто под ней взорвалась петарда. Ноги тут же запутались в коварном одеяле, которое мстительно обвилось вокруг лодыжек. Миг — и я с грохотом, достойным падающего шкафа, рухнул на пол, очень больно приложившись коленом о деревянный пол.

— Буду! — прошипел я в трубку, корчась на полу, но стараясь, чтобы голос звучал бодро и уверенно.

Не слушая, что там ещё щебечет Наталья, я сбросил вызов и, хромая и шипя, выскочил из комнаты. И замер на пороге, как истукан.

Посреди нашей крохотной гостиной, в золотистых столбах утреннего света, стояла Настя. На ней были короткие, до неприличия короткие спортивные шортики и обтягивающая майка. Она делала зарядку — какие-то плавные, почти танцевальные наклоны и махи ногами. Я впервые видел её не в бесформенной пижаме или заляпанном мукой фартуке. Я видел… девушку. Молодую, стройную и, к моему абсолютному изумлению, чертовски привлекательную.

Сознание шеф-повара Арсения, прожжённого циника и московского сноба, тут же включило режим оценщика. Беспристрастно, как на фермерском рынке при выборе тушки кролика, оно отметило: длинные, идеально ровные ноги, тонкая талия, упругие ягодицы, изящная линия плеч. Фигурка — просто конфетка. Но тело двадцатидвухлетнего Игоря Белославова, слава всем богам, отреагировало на это великолепие лишь лёгким ступором и абсолютно братским недоумением. Словно я увидел, как моя домашняя кошка вдруг начала цитировать Шекспира. Удивительно, странно, но никаких посторонних мыслей.

— Ты чего застыл, как памятник самому себе? — спросила Настя, прервав упражнения. Она заметила мой ошарашенный взгляд, и лёгкий румянец тронул её щёки.

— Ратуша! Земитский! Срочно! — выпалил я первое, что пришло в голову, отчаянно стараясь смотреть ей в глаза, а не ниже. Пулей пронёсся мимо неё в ванную, чувствуя себя последним идиотом.

Пять минут. У меня было пять минут, чтобы из заспанного, помятого и хромающего существа превратиться в перспективного молодого человека. Ледяная вода брызнула в лицо, смывая остатки сна. Зубная щётка заметалась во рту с яростью обезумевшего дворника. Волосы, торчащие во все стороны, я кое-как пригладил мокрыми пальцами. Выскочив из ванной, я на ходу начал втискиваться в единственную приличную рубашку, которую Настя, моя спасительница, вчера отгладила.

— Удачи тебе! — крикнула она мне вслед, и в её голосе слышалась искренняя гордость.

Я вылетел на улицу, как пробка из бутылки шампанского, застёгивая пуговицы на бегу. Ближайший автобус, дребезжащий и пыхтящий, как умирающий дракон, уже был набит под завязку. Утренний час пик в Зареченске — это стихийное бедствие под названием «бабушки едут на рынок».

Куда, ну куда им всем надо в семь утра⁈ Распродажа вязаных носков? Вселенский съезд по обсуждению новых сериалов? — мысленно вопил я, будучи бесцеремонно втиснутым между двумя корпулентными дамами. Их огромные клетчатые сумки-баулы тыкались в меня со всех сторон. Аромат в салоне стоял такой, что им можно было бы отпугивать вампиров — смесь пота, валокордина и чего-то более жуткого. И я даже думать не хотел, чего именно.

Кое-как, работая локтями, как заправский ледокол, и бормоча извинения на каждом шагу, я пробился к выходу и буквально вывалился на своей остановке. Я чувствовал себя так, будто меня долго жевал, а потом выплюнул гигантский салат. Впереди, возвышалось здание городской ратуши. Я судорожно поправил воротник рубашки, который успел помяться, сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие утренним воздухом вместо автобусного смрада, и почти бегом устремился к главному входу. Времени не было. Совсем.

Я влетел в приёмную главы Совета, растрёпанный и запыхавшийся. Строгая секретарша в очках на цепочке одарила меня взглядом, каким обычно смотрят на тараканов. Она уже открыла рот, чтобы отчитать меня за нарушение всех мыслимых правил этикета, но тут дверь кабинета распахнулась.

— А, вот и ты, Игорь. Проходи, — на пороге стоял Григорий Земитский. Спокойный, серьёзный, но с добродушной улыбкой. Ничего общего с измождённым трудоголиком, которого описывала Наталья. — Вера Андреевна тебя так нахваливала. Говорит, у тебя настоящий талант.

Меня провели в просторный кабинет и усадили в мягкое кожаное кресло. Земитский сел напротив, по-деловому подался вперёд. Такой тёплый приём, лишённый чиновничьей спеси, обнадёживал. Я почувствовал себя не просителем, а ценным специалистом.

— Что ж, Игорь, рассказывай, что ты удумал, — по-дружески улыбнулся глава Совета. — Решил накормить наш городок? Устроить гуляния?

— Помимо раздачи еды, — начал я, обретая уверенность, — нужно вовлечь людей. Сделать их участниками праздника.

— Хорошая мысль, — кивнул Григорий. — Что предлагаешь?

— Для детей — небольшой мастер-класс. Выдадим им фартучки, колпаки, по куску песочного теста. Пусть лепят что хотят. А потом испечём всё это прямо на площади. Родители будут в восторге. Для взрослых можно устроить конкурс поедания пирогов.

— Дельно, — одобрил Земитский. — А с основным меню что?

— Я предлагаю сделать большой казан плова. Это сытно, ароматно и относительно недорого в производстве. Для детей — тыквенные оладьи с мёдом. И от себя хочу добавить тыквенные чизкейки, это будет моя фишка.

— Звучит отлично. Значит, так, — Григорий перешёл к делу. — С тебя — детальные списки всего необходимого: продукты, инвентарь, всё до мелочей. Управа и Попечительский совет берут все расходы на себя. Сцену, музыку, артистов — всё обеспечим. И людей в помощь тебе на кухню найдём, наймем волонтёров.

— И я бы хотел, чтобы Степан Ташенко был одним из компаньонов этого мероприятия. У него отличные продукты.

— Знаю, знаю, — кивнул Земитский. — Вера рассказала, что вы с семьёй Степана тесно сотрудничаете, — Хорошо, я позвоню ему лично и мы с ним договоримся. По этому поводу не переживай.

— Есть ещё один момент, — я замялся. — Безопасность. На празднике будет много людей… и могут возникнуть, скажем так, провокации.

Григорий понимающе кивнул. Его взгляд стал жёстче.

— Я знаю про Алиева и его шайку. Не беспокойся. Я лично переговорю с сержантом полиции. Плюс, попрошу Степана собрать народную дружину для охраны порядка. Позвоню ему сегодня же.

Он решительно поднялся, давая понять, что разговор окончен.

— На первое время тебе понадобятся деньги.

С этими словами он лёгким взмахом руки указал на стол. Ручка сама собой поднялась в воздух, подлетела к чековой книжке, чиркнула размашистую подпись и плавно опустилась на место. Я замер, впервые видя такую магию воочию.

— Простейшее бытовое чародейство, — хитро улыбнулся Григорий, протягивая мне чек на вполне приличную сумму. — Для закупок первой необходимости. Остальную сумму получишь, когда скажешь что и сколько надо. Ну и да, конечно же, вы с сестрой тоже не останетесь обделёнными. Я прекрасно понимаю, что никто за бесплатно не работает. А если праздник удастся на славу, то я добавлю премию лично от себя. Уверен, мы сработаемся.