Я молча подошёл и поставил рядом с ним ведро для очистков.

– В столовой на заводе работал? – спросил я, просто чтобы нарушить тишину.

– В армейской, – так же коротко ответил он, не отрываясь от дела. – Два года. Там, если будешь чистить медленно, рискуешь остаться без обеда.

Всё сразу стало на свои места. Армия. Лучшая школа для любого повара‑заготовщика. Там учат не кулинарным изыскам, а дисциплине, скорости и умению работать с огромными объёмами. Именно то, что мне сейчас было отчаянно нужно.

– Почистишь этот мешок, потом займёшься луком. Два ящика, – бросил я через плечо и вернулся к своим делам.

Больше мы не разговаривали. Он просто работал. Быстро, молча и на удивление чисто. Я понял, что Настя не ошиблась. Этот парень пришёл сюда работать. И это вызывало искреннее уважение.

Не успел Кирилл закончить, как на нашей тихой улице началось настоящее светопреставление. С грохотом и облаком пыли к «Очагу» подъехал старый грузовик. Из него вывалилась бригада хмурых грузчиков и две прекрасные, но опасные женщины. Наталья Ташенко, в своём строгом деловом костюме, и Вера Земитская, элегантная, как всегда.

– Белославов, принимай хозяйство! – без лишних предисловий скомандовала Наталья, указывая на забитый доверху кузов грузовика. – Управа слово сдержала.

Из кузова на свет божий начали вытаскивать моё сокровище. Два новеньких стола из блестящей нержавейки, холодных и гладких на вид. Огромная, на шесть конфорок, профессиональная плита. И ещё куча всякой мелочи вроде полок и стеллажей.

Вера порхала по кухне, как экзотическая бабочка, тыча пальчиком то в один угол, то в другой.

– Так, эту рухлядь – на свалку! – её звонкий голос не терпел возражений, и грузчики тут же подхватили наш старый, проржавевший стол. – Плиту ставим сюда, к стене. Столы – в центр, чтобы получился так называемый «остров». Игорь, я правильно понимаю твою современную задумку?

– Абсолютно, госпожа Земитская, – кивнул я, с трудом скрывая довольную ухмылку.

Эти две женщины взяли процесс под свой полный контроль. Они гоняли грузчиков, как заправские прорабы, следили, чтобы ничего не поцарапали, и за полчаса устроили на моей кухне настоящую революцию. К обеду всё было кончено. Старый хлам сиротливо валялся на заднем дворе, а на кухне, сверкая сталью, стояло моё новое оборудование.

Когда всё стихло, я собрал команду. Даша, Вовчик и Кирилл, который уже успел дочистить лук и теперь скромно стоял в сторонке, смотрели на эти новшества с благоговейным трепетом, боясь даже дотронуться.

– Ну что, бойцы, – сказал я, с удовольствием хлопнув ладонью по прохладной, гладкой поверхности стола. – Железо у нас теперь есть. Но само по себе оно готовить не будет. Поэтому с сегодняшнего дня объявляю об открытии «Академии Белославова». И первый урок – основы основ. То, на чём держится вся высокая кухня. Соусы.

Я поставил на плиту несколько сотейников.

– Любой дурак может пожарить кусок мяса. Но только настоящий повар может сделать так, чтобы этот кусок мяса запел на тарелке. А для этого ему нужен хороший соус.

Я не стал сразу сыпать рецептами. Вместо этого я начал с азов. С простой химии, которую в этом мире, похоже, считали какой‑то алхимией.

– Представьте, что масло и вода – это кошка с собакой. Они друг друга ненавидят и никогда не будут дружить по своей воле. Наша задача – найти для них такого хитрого переводчика, чтобы они сидели в одной комнате и крепко обнимались. Этот процесс называется эмульгация. А переводчиком может быть что угодно: яичный желток, горчица, крахмал…

Я рассказывал им о том, как крахмал при нагревании превращается в клейстер, который, как липкая паутина, связывает молекулы жидкости. О том, как кислота помогает расщеплять упрямые белки. О том, почему нельзя перегревать сливочное масло, иначе оно обидится и расслоится на жир и мутную водичку. Это была не кулинария в привычном им понимании. Это была чистая, прикладная наука.

Благо, народа сегодня не было. Видимо, люди увидели, что мы обновляемся и решили не мешать, за что им моя искренняя благодарность.

Вовчик стоял с блокнотом и записывал каждое моё слово, высунув от усердия кончик языка. Он был медленным, но таким дотошным, что я был уверен: ночью разбуди его и спроси, при какой температуре сворачивается яичный белок, – он ответит без единой запинки.

Даша была его полной противоположностью. Она всё ловила на лету. Её руки порхали над столом, она повторяла мои движения с кошачьей грацией. Она не записывала, она впитывала всё, как губка.

– Игорь, а если в соус добавить не мускатный орех, а, скажем, немного тёртого хрена? – тут же спросила она, и это был вопрос человека, который уже начал думать, творить, экспериментировать.

– Получится отличный соус для ростбифа, – кивнул я, одобряя её смелость. – Но это уже следующий уровень. Сначала освойте базу, иначе все ваши эксперименты закончатся взрывом на кухне.

А вот Кирилл снова меня удивил. Он работал молча, сосредоточенно, и в его движениях была какая‑то врождённая уверенность и спокойствие. Когда я дал им задание приготовить простой белый соус на основе муки и бульона, он сделал всё идеально с первой попытки. А потом, когда я попросил их подумать, чем можно его улучшить, он немного помялся и тихо, почти виновато, сказал:

– А можно попробовать добавить щепотку чабера? У моей бабушки в деревне рос, она его всегда в похлёбку добавляла. Говорила, он «дух» мясу даёт.

Чабер. Простая, почти сорная трава с горьковато‑пряным ароматом. Я сам о ней почти забыл. Я взял щепотку сушёной травы из банки, которые притащил из аптеки, растёр в пальцах и бросил в его соус. Попробовал. И чёрт меня подери. Простой, скучный базовый соус мгновенно преобразился. В нём появилась глубина, приятная терпкость, и лесной оттенок.

Я посмотрел на Кирилла. Он стоял, опустив глаза, и ждал вердикта, как школьник у доски.

– Неплохо, – сдержанно кивнул я. – Очень неплохо. У тебя есть чутье.

Для меня, человека, который редко хвалил своих поваров, это было высшей похвалой.

А Настя нашла себе другую, не менее важную роль. Она стала нашим менеджером. С блокнотом в руках она ходила между нами, следила за продуктами, составляла списки того, что нужно докупить, и контролировала время. Она была мозгом нашего маленького организма, в то время как я был его сердцем.

К вечеру мы были вымотаны до предела, но на плите в ряд стояли пять идеально приготовленных базовых соусов: белый бешамель, золотистый велюте, тёмный эспаньоль, ярко‑красный томатный и нежный голландский. Пять столпов французской кухни. Пять ключей, которые могли открыть тысячи дверей в мир настоящего вкуса.

Я попросту ввалился в свою комнату. Ноги заплетались, спина гудела одной сплошной, ноющей нотой, а руки болтались плетьми. Казалось, я до сих пор чувствую на коже жар от новой плиты и запах лука, въевшийся в одежду. День был просто термоядерный. Сначала перестановка, потом урок по соусам, который высосал из меня все соки, потом ещё какие‑то планы, разговоры, цифры… Я чувствовал себя абсолютно пустым.

Рухнул на кровать прямо в ботинках, даже не пытаясь их снять. Сил не было абсолютно. Лежал, тупо пялился в потрескавшийся потолок, а в голове мелькали обрывки дня. Блестящая, холодная сталь новых столов. Сосредоточенное лицо Даши, которая ловила каждое моё слово. Удивлённый и до смешного благодарный взгляд Кирилла, когда я сказал ему простое «неплохо». И счастливая, до ушей, улыбка Насти, когда она поняла, что её парень теперь с нами.

Мы сегодня рванули вперёд так, что аж пятки засверкали. «Академия Белославова»… «Зелёная Гильдия»… Господи, как же пафосно это звучало. Но за этими дурацкими названиями стояло что‑то настоящее. Что‑то живое, что росло и набирало силу прямо у меня на глазах.

Я прикрыл веки, надеясь, что сон свалит меня прямо так, в грязной одежде. Мысли потихоньку начали расползаться…